Путь на Грумант. Чужие паруса

– Снимай рубаху, девка. Пусть жених смотрит, – совсем охмелев, кричал Окладников.

– Побойся бога, Еремей Панфилыч! – поднялся старик Лушников. Его трясло словно в лихорадке. – Почто позоришь, человек ведь!.. Василиса Андреевна! – Он низко поклонился ей.
– Не обессудь, прости старика, просил он, стараясь не смотреть на оголенные матово белые плечи, – уйдите отсель, Василиса Андреевна. – Выйдя из-за стола, Захар Силыч полегоньку вытолкал ее из горницы и затворил дверь.

Старик Лушников недолго сидел у Еремея Панфилыча. Поклявшись жениться на Василисе, он, пьяненький и печальный, пошатываясь, поплелся домой.

На другой день, окунув тяжелую голову в ушат с ледяной водой, Окладников принялся за дела. Приказчик Тимофей Захарыч докладывал ему о вчерашней выручке в лавке. В дверь заглянула Аграфена Петровна, давненько дожидавшаяся купца в сенях.

– Еремей Панфилыч, – запела она сладким голоском, – к тебе я, дело есть.

– Нут-ка, Тимофей Захарыч, – распорядился купец, – выдь-ка, друг, отсель да двери прикрой… Садись, Аграфена Петровна, сказывай. Не случилось ли что? – Короткопалыми волосатыми руками он взял жбан с холодным квасом и с жадностью сделал несколько глотков.

– Случилось, Еремей Панфилыч… Да ты не бойся, дело то поправимое, – заторопилась старуха, взглянув на Окладникова, и выложила ему все начистоту.

– Вот что, миленький, – закончила она, – хочешь, чтоб девка твоя была, давай лошадок. Отвезу я ее к братцу в скиты выгорецкие, глядишь, скоро и свадьбу сыграем.

– Эй, Петька! – гаркнул Окладников.

В горнице, осторожно ступая, появился краснорожий кучер Малыгин в полушубке, опоясанном кушаком, и теплой шапке

– Закладывай лошадей, – грозно сказал ямщику купец. – В Каргополь и дальше поедешь – словом, куда Аграфепа Петровна приказать изволят. Ежели хошь одна душа узнает, куда и зачем ездил, головы не сносить, понял? – Купец свирепо уставился на него красными с перепоя глазами. – А ты, матушка, иди домой, готовь дочку к отъезду… Скажи братцу своему да игумену: отблагодарит, мол, Еремей Панфилыч… Да знают они меня. А ежели, не дай бог, что случится, – с тебя первый спрос. На вот, – Окладников вынул кошелек, – на дорогу да скитам подношение. Не скупись, матушка.

Глава шестая. НА КРАЮ ГИБЕЛИ

И откуда только взялся ветер, завыл, заметался по снежным сугробам. Закурились поземками льды. Порывы снежного вихря тучами вздымали мелкий морозный снег. К стремительной быстрине палой воды приспела могучая сила ветра. Загудели идущие на приступ льды. Все новые и новые горы вздымались из ледяного хаоса. Затряслась, ходуном заходила мощная льдина под ногами зверобоев.

Отворачиваясь от леденящих ударов ветра, люди сбились в кучу возле Алексея Химкова. Ужас и растерянность были у всех на лицах Старый мореход понял: мужики ждут его слова. «Что сказать?» – молнией пронеслось в голове. Разве он знал, выдержит ли спасительная льдина бешеный напор льдов? А больше надеяться не на что. Зверобои на острове, а вокруг них ходили грозные ледяные валы.

И Алексей Химков молчал – сказать было нечего.

Ветер все крепчал и крепчал, гуляя по просторам Белого моря. С новой силой закружилась пурга. Еще громче затрещали льды, грозно напирая на стамухи… Вдруг что-то ухнуло под ногами, загрохотало, и мощная льдина, содрогаясь, медленно поползла в сторону, в гремящий поток, на беспощадные жернова ледяной мельницы.

Яростный порыв ветра бросил в глаза людей холодное облако мелкого сухого снега. Дышать стало трудно.

– Лодки, лодки! – раздался чей-то вопль, заглушенный ветром.

Мужики оглянулись; сквозь крутящийся в воздухе снег темнела зловещая трещина – «двор» раскололся надвое. Меньшая половина, та, где хранились лодки с запасами зверобоев, стремительно двинулась навстречу ледяному потоку. В какой-то миг один край ее поднялся и все, что было на ней, очутилось в ледяном крошеве. Зверобои видели, как обломок, с шумом всплескивая воду, опрокинулся на деревянные суденышки…

Другая половина, с людьми, недолго постояла на месте. Вращаясь то в одну, то в другую сторону, льдина медленно сползала с холма, пока ее не подхватил ледяной поток.

Видя смертельную опасность, зверобои растерялись; одни молились, упав на колени, другие сидели молча, закрыв глаза. Некоторые плакали, мысленно прощаясь с ближними.

Никто не думал о спасении; все ждали смертного часа.

Но обломок был крепкий и тяжелый. Оказавшись по другую сторону стамухи, впереди нее, он избежал сокрушающего сжатия.

Первым это понял Алексей Химков. Но он также знал, как мало надежды на спасение. Могучие ледяные поля, увлекаемые течениями и ветрами, перевалив через банки и отмели, превращались в ледяное крошево, где, словно островки, были вкраплены обломки тяжелого льда, случайно уцелевшие от разрушения. Одним из таких обломков и была льдина мезенских зверобоев.

«Ежели горние note 8 ветра падут, – думал Химков, – за неделю в океан вынесет – смерть. Стихнет ветер – начнут вертеть, таскать воды – то прибылая, то убылая, закрутят на одном месте – месяц и больше пройдет. Что тогда?»

– Эх, судьба, судьбишка, подвела ты меня, старика, – не утерпел, пожаловался Алексей Евстигнеевич.

– Валяй, не гляди, что будет впереди, – сквозь шум пурги услышал он знакомый голос. – Ну-к что ж, Алексей, и хуже бывало. – Рука Степана нашла руку товарища и пожала ее.

Note8

Береговые.

Потеплело на душе Алексея.

– Спасибо, друг, – откликнулся он. – А надея на бога больше, – приблизив вплотную к Степана бровастое лицо, добавил юровщик.

– Богу молись, а к берегу гребись, – ответил Степан. – Что говорить, дело тяжелое, дак ведь не впервой.

– Багор в руке да нож за поясом – и снаряда вся. Дров ни щепки, хлеба ни крошки и лед ходячий. Ни овчины, ни постели – спать-то как? – Алексей помолчал. – Страшно, Степа, не за себя страшно, три десятка человеков жизни лишатся.

– А в мешках харч? – напомнил Шарапов.

– На день кладено, на два растянуть можно – вот и весь запас. Молись да крестись – тут тебе и аминь. – Химков тяжело вздохнул.

– Ну-к что ж, одно помни, – посуровев, сказал Степан, – доколе жив человек, должна в нем надея жить. Другим чем пособить не можешь – надею у людей не губи.

Он повернулся и шагнул к мужикам. Сильный порыв ветра сбил его с ног.

– Врешь, не умрешь, – сказал он себе, поднимаясь, – не умрешь, Степан. Раз хочешь жить, не умрешь… Что, мужики, пригорюнились? – очищая лицо и бороду от налипшего снега, сказал он. – На всякую беду страха не наберешься. Ну-к что ж, юровщик наказал спать валиться. Рядком по два ложись, один другому ноги в малицу для сугрева. Главное, не робь, – подбадривал он.

Не стихая, целые сутки дул штормовой ветер. Сутки продолжалось величественное шествие морских льдов в океан. Но вот стихло – унялась пурга, сквозь тучи проглянуло солнце.

Как ни присматривались зверобои на все четыре стороны – вокруг один измельченный лед. Куда делись огромные ледяные поля, покрытые искрящимся на солнце снегом! Мелкий тертый лед, всплывшие разломанные подсовы note 9 , перемешанные с мокрым снегом, выглядят серо и грязно. Ежели случатся крепкие морозы, они быстро скуют воедино это ледяное месиво, но ненадолго. Несколько теплых дней – и сморози снова распадутся на мелкие куски.

Note9

Обломки льда, образующие подводную часть тороса.