Путь на восток
Шрифт:
– Я виноват. Я виноват. Я виноват.
– Заткнись! – грубо рявкнул кто-то совсем рядом.
Его со всей силы ударили по голове. Наваждение вмиг испарилось, и он упал на четвереньки на холодную белую плитку. Грязные онемевшие пальцы повторили изгибы кладки. Роняя слюну, в слезах он тихо прошептал:
– Я виноват?
– Поднимайся!
Грубым пинком его повалили на живот, затем схватили за волосы и рывком поставили на ослабевшие ноги. К горлу подступила едкая кислая волна, но ему не дали опустошить желудок. Его потащили куда-то дальше, сквозь ослепительный мрак от ярких бумажных фонариков, что витали в воздухе,
Чем дольше он шел, тем меньше его беспокоило чувство вины. Он ни в чем не виноват. Надоедливый голос, кажется, исчез.
«Я лишь инструмент, которому поручили важное дело».
Это будет стоить ему жизни, но он с радостью отдаст ее, чтобы хозяин был доволен.
Его окружали люди. Вооруженные. Он и сам когда-то носил оружие. Или это был не он? Снова боль.
«Нельзя думать».
«Но…»
Ох уж этот назойливый голос!
«Замолчи! Я должен идти».
Но ему вдруг снова велели остановиться. Чья-то крупная фигура заслонила все огни. Послышался хриплый мужской голос.
– Духи! Си Фенг? Это… это ты? – тихо и встревоженно спросил расплывчатый облик. – Так слухи не лгали? Духи, я не верю!
Его лицо выглядело знакомым, но пленник боялся даже думать об этом. Хлесткая боль крутилась где-то на задворках сознания, готовая в любой момент обрушиться на него с новой силой.
«Мне нельзя думать. Мне нельзя».
Мужчина подошел ближе и наклонился.
– Ну же, ты не узнаешь меня? – вновь спросил он. – Это же я, Хуан Джун. Ты не мог меня забыть!
Его лицо было суровым, испещренным глубокими морщинами и разделенным надвое длинным шрамом, протянувшимся ото лба до подбородка. Даже густая многодневная щетина боялась касаться чудовищного рубца. Мужчина носил доспехи ярко-красного цвета и золотой плащ и был вооружен длинным тяжелым мечом.
Пленник с ужасом посмотрел на незнакомца затуманенным взглядом и быстро опустил глаза, часто задышав и покрывшись испариной.
– Мне нельзя, – запричитал он. – Мне нельзя.
– Что они сделали с тобой, Си Фенг? Дзюнь юй тебя побери…
Узник ощутил, как крепкая мозолистая ладонь легла ему на плечо.
Ударил гонг.
Чернота ночи резко посветлела. Пленник поднял глаза, не в силах поверить, что смог увидеть что-то новое.
«Я вижу? Я вижу! Разве мог я когда-нибудь видеть?»
Голос молчал. Его не существовало.
Он всегда был один.
Он прожил целую жизнь, будучи слепым, но сейчас прозрел. По небу струились яркие линии синего пламени. Они кружились в необузданной пляске, переплетаясь с хвостами сизого огня. То отдаляясь друг от друга, то приближаясь вплотную, они напоминали взволнованных карпов в царском пруду.
«Где же я мог видеть карпов? Где я мог видеть хоть что-то подобное?»
Его слух поймал что-то новое.
Он вдруг вспомнил, что в мире есть звуки!
«Я слышу? Я слышу! Я никогда не мог слышать, но теперь могу!»
Это были люди. Сотни людей. Тысячи. Даже трудно вообразить, как выглядела такая толпа! Такого не бывает. Ему кажется? Но люди и правда были тут. Одни испуганно перешептывались,
другие радостно хлопали в ладоши, третьи просто вздыхали, с изумлением наблюдая за всполохами в небе.«Они такие же, как я. Эти люди… Значит, я… Я тоже человек?»
Голос молчал.
Внезапная боль пронзила его до самых пят, и он рухнул на колени, застонав, заскулив, как побитый пес.
– Си Фенг? Дружище! – вновь раздался голос мужчины. – Что с тобой?
«Мне нельзя думать. Я не человек. Как смел я даже представить подобное?»
Когда все утихло, он вновь поднял глаза к небу. Огни исчезли. Мир погрузился в привычную тьму. Люди замолчали. Будто ничего и не было.
«Наверное, просто показалось».
Тишину, словно черный бумажный лист, разорвал чей-то крик:
– Свершилось! Воистину, сами Прародители благословили этот брак! Пред ликом Неба и Земли я нарекаю вас мужем и женой! Чтите свои клятвы, храните верность своей семье, и да пребудет в вашем доме покой и процветание!
Взорвались тысячи людских голосов. Они оглушали, сбивали с толку.
Пришлось зажать уши руками, рухнуть наземь и зарыться в колени, чтобы спастись от яростных криков.
– Прошу! – рыдал пленник, сжавшись, как ребенок. – Прошу! Прошу!
Никто не слышал его. Да и никто не стал бы слушать. Он лишь червь. Он инструмент, до которого нет никому дела. Только хозяин мог позаботиться о нем!
– Спаси меня, хозяин!
Слезы застилали глаза и ручьями стекали по щекам и подбородку, смешиваясь с соплями и слюной.
– Помогите…
Он рвал на себе волосы. Рычал и бился в истерике, но ничего не могло заглушить ор толпы. Играла музыка. В небе сверкали вспышки. И чем громче, тем свирепее становились крики. Всем почему-то нравилось это! Как такое может нравиться?
Пытка длилась целую вечность, но вот кто-то мягко поднял его с земли и помог встать на ноги. Внезапно все стихло.
Краткие мгновения безмолвия казались сладкой негой. О, как же он мечтал, чтобы они никогда не кончались! Но вот вновь где-то высоко над ним послышался еще один голос. Другой. Знакомый. Родной. Любимый…
– Жители Лояна!
Это был хозяин! Он дождался!
От радости он был готов прыгать, скулить, лаять и плакать. Он начал с последнего, но быстро успокоился. Из-за всхлипов было тяжело разобрать голос хозяина. Повелителя не было видно сквозь застилавший глаза мрак. Но он был совсем рядом.
– Этот день знаменателен не только для города, но и для всей Империи.
Хозяин говорил медленно и деловито. Как и подобает господину.
«Ох. Скоро он скажет всем про меня. Да-да, он сам мне обещал! Скоро все-все узнают про меня!»
– Сегодня, в день великого праздника Сячжи, – вновь заговорил хозяин, – мы почитаем предков, молим Прародителей о милости и чествуем брак нашего дорогого господина, магистра Шень Ена.
По толпе побежал одобрительный ропот и аплодисменты.
– Вы знаете, что это значит. Сегодня первый день нового мира! Нефритовый маг прибыл, чтобы спасти вас от голода.
«Уже почти. Вот-вот он скажет про меня».
– Но этот день, этот чудесный праздник и торжество не могут закончиться, пока мы не решим самую важную проблему. Вы, возможно, уже слышали, а если нет, то услышьте сейчас! Несколько дней назад разъяренный и безумный телохранитель супруги магистра Шень Ена хотел убить ее!