Путь на Юг. Океаны Айдена

– Так, Ахар, – сказал Одинцов и, подумав секунду, добавил: – Один за всех, все за одного!

– Прекрасный девиз! Просто великолепный! Если хочешь увидеться с нашими, приходи. Только не в этот день, сегодня я и Абрад на дежурстве. И не завтра… завтра у меня дела… Понимаешь, старый хрыч бар Ток отправился в свои поместья, и мне придется утешать его молодую женушку. Послезавтра я встречаюсь с Эдой, фрейлиной императрицы, отказаться никак нельзя, хоть она стара и костлява… Дальше у нас семейный обед и снова дежурство… Хмм… А вот дней через пять будет в самый раз! Лучше даже через шесть! Приходи!

– Когда и куда? – спросил Одинцов, нарвавшись на недоуменный взгляд.

– Куда обычно… к закату, в кабак «Под юбкой шлюхи»…

– Приду, – коротко бросил Одинцов и отошел от греха подальше.

Но не успел он сделать и десяти шагов, как кто-то вцепился ему в плечо.

Он повернул голову – юный офицер с пухлой розовой физиономией мерил его пристальным взглядом, пытаясь изобразить на лице надменное безразличие. Судя по значкам на кирасе и на отворотах синего, украшенного перьями плаща, парень являлся младшим сардаром, то есть, по боевому расписанию, командиром второй полуорды; однако любому бывалому солдату было ясно, что этот щеголь не нюхал ни пороха, ни харчей из армейского котла. Он явно относился к иному ведомству, представителей которого Одинцов чуял за версту. За спиной юнца маячил целитель бар Занкор, делая какие-то неопределенные жесты руками и гримасничая – то ли о чем-то предупреждал, то ли пытался предостеречь.

– Велено явиться, – сообщил офицерик.

– К кому? – Одинцов приподнял брови.

– Я провожу, – уклончиво ответил щеголь не допускающим возражения тоном.

– Но… – начал Одинцов, оглядываясь на осскую сотню. Согласно его понятиям о воинском долге, начальнику полагалось прежде всего поставить людей на довольствие и квартиры. И там оставался Чос – с его вороным Баргузином!

– Никаких «но»! – Казалось, юнца начала забавлять эта ситуация. – Я же сказал: велено явиться!

Одинцов стал закипать. Не обращая внимания на отчаянные сигналы бар Занкора, он сгреб наглеца за плечи, чувствуя, как под руками прогибаются пластины тонкой парадной кирасы, и приподнял в воздух.

– Слушай, чудо в перьях, когда меня зовут, я желаю знать, кто зовет и куда! И если твои манеры не станут лучше, я отправлю тебя к хозяину пинком под зад!

Ноги юного офицера болтались над землей, лицо побледнело. Бар Нурат и Ильтар, прекратив свою торговлю из-за отрубей, овса и сена, вместе с интендантами наблюдали за сценой – как показалось Одинцову, не без удовольствия. Бар Занкор, всплеснув руками, подскочил к нему и уцепился за локоть.

– Рахи, перестань! Прекрати, во имя светлого Айдена! Тебя требует наш щедрейший казначей, милосердный Страж Спокойствия Амрит бар Савалт! Немедленно!

– А ты что скажешь? – рявкнул Одинцов, встряхивая свою жертву.

Но тот ничего членораздельного сказать не мог, только кивнул головой. Одинцов отпустил его, и щеголь, не удержавшись на ногах, упал на колени. Затем поворочал головой налево и направо, с ужасом разглядывая глубокие вмятины в наплечниках доспеха.

Одинцов помахал Чосу. Тот бросился бегом; Баргузин рысил за ним, опустив голову с остроконечным рогом, словно готовился кого-то проткнуть.

– Двадцать человек в полном вооружении, десять зверей – со мной! – велел Одинцов своему оруженосцу. – Остальных отведешь в замок. – Он повернулся к стратегу: – Надеюсь, достойный бар Нурат не возражает, чтобы воины из клана моей матери остановились в доме Ригонов?

– Не возражаю, – буркнул военачальник. – Армейская казна сэкономит немало золотых…

– Нет, так не годится, мой господин! Клянусь Семью Ветрами, что положено, то положено и должно быть выдано! – воскликнул Ильтар, подмигивая кузену и увлекая бар Нурата к интендантам. – Особенно что касается вина…

Они опять пустились в споры, а Одинцов, подхватив юного щеголя за пояс, забросил на второе седло Баргузина.

– Мудрейший бар Занкор, – он поклонился целителю, – тебя я тоже прошу быть гостем моего дома. Чос позаботится о тебе. – С этими словами Одинцов вскочил на спину тарха и осведомился через плечо: – Кто-то собирался меня проводить? Так куда двинемся?

– В де… депа-тамент… Н-ня пл-щадь… пл-щадь Спо… Спокос-свия… – проблеял сзади офицерик; он был раздавлен, уничтожен и ощущал судороги в животе от страха перед этим огромным, страшным, рогатым и шестиногим чудовищем. Да и хозяин его был ничем не лучше!

Махнув Ильтару, Одинцов поскакал через площадь к воротам в обрамлявшей ее с запада стене. Минут через пять сзади раздался топот копыт – его нагонял десяток боевых скакунов. На втором седле все было тихо. Оглянувшись, он увидел позеленевшую физиономию посланника казначея; тот судорожно вцепился руками в переднюю луку седла.

Подавив невольную усмешку, Одинцов, чтобы развлечься, принялся уточнять чин этого юнца в табели о рангах айденской армии. Ему уже было известно, что ордами командуют сардары, которых он про себя приравнял к полковникам. Орда, основная войсковая единица, делилась на две полуорды, наступавшие двумя квадратами по девять ал в каждом. Вторую полуорду вел младший сардар, капитан. Алы шли плотным строем восемь на восемь бойцов во главе с алархами, которые, однако, недотягивали до звания лейтенанта, ибо к благородному сословию не относились. В лучшем случае их можно было считать прапорщиками, а то и простыми сержантами. Один из восьми ратников в шеренге был октархом – ефрейтором по земным понятиям. Существовало еще звание клейта, которого удостаивались молодые люди из сословия нобилей на период обучения воинскому искусству; обычно они служили адъютантами при стратегах-генералах. Теперь же Одинцов встретил офицера, который, хотя и был в чине младшего сардара, явно относился к разряду полицейских крыс. После некоторых размышлений он присвоил щеголю звание инспектора и на том успокоился.

Миновав ворота и проулок, застроенный глухими кирпичными зданиями воинских складов и арсеналов, отряд свернул налево, на довольно широкую улицу, именовавшуюся Крепостным проездом. Она тянулась километра на четыре от крепости на мысу, то есть от форта Береговой Охраны до Имперского Пути и центральных площадей. Смутные воспоминания Рахи подсказывали Одинцову, что Айд-эн-Тагра, огромный город, привольно раскинувшийся на прибрежной равнине, не имееет стен. С восточной стороны его защищала полноводная река, с запада и юга – каналы и полосы леса, отделявшие столицу от загородных поместий знати. Однако лучшей защитой Тагры являлись флот и армейские части, расквартированные в многочисленных лагерях. Город, лежавший в центре могущественной державы, не нуждался в стенах и боевых башнях. За триста лет существования империи, наполненных войнами, бунтами и мятежами, столица ни разу не подверглась осаде или тем более разграблению.

Всадники неторопливо ехали по прямой как стрела улице, постепенно удаляясь от военной гавани и моря. Эта магистраль считалась границей между торговым районом Фуна и центральной частью города, так что всякого народа здесь толпилось предостаточно. Видимо, весть о прибытии флота с наемниками не была тайной, и обитатели Тагры собрались поглазеть на северных варваров. К западу от Крепостного проезда жили торговцы, а к востоку – отставные ветераны, те из них, кто предпочел положенному земельному наделу в провинции судьбу мелкого лавочника или содержателя кабака. Их семьи служили солидным источником пополнения айденской армии, а верность императору была незыблемой – пока тот платил пенсион.

По мере приближения к городскому центру одноэтажные и двухэтажные кирпичные здания лавок, таверн, постоялых дворов и бань для простого люда постепенно сменялись более помпезными и высокими строениями из камня – особняками мелкой знати, служилого дворянства, поставлявшего Айдену чиновников, офицеров и моряков. Как убедился Одинцов, Тагра была процветающим городом, о чем говорили и чистота улиц, и ухоженный вид домов, и богатство лавок, и деловая суета, царившая вокруг. За порядком здесь следили строго – он не раз видел на перекрестках конные патрули гвардейцев и синие туники стражей порядка, полиции бар Савалта, к которой, видимо, относился и посланный за ним офицер.