Путь над бездной

— Requem ignus!

Зеленый очищающий скверну огонь полыхнул под ногами демона, тот, запоздало поняв, что его обманули, оглушительно взвыл и выпустил в своего противника струю адского пламени. Налетев на вновь ставший плотным защитный контур, огонь срикошетил в самого демона и стоявших рядом мертвяков. Часть пламени все же впиталась в саму защиту, жаркой волной проносясь по кругу, чтобы, повинуясь Дарине, разойтись огненным кольцом по поляне, растапливая снег.

Мертвяки заполыхали. Их вой сплелся с ревом демона, пожираемого зеленым огнем инквизиции. Пламя то отступало, обнажая куски обгоревших людских трупов, то вновь скрывало их с головой, вой демона сливался с воплями горящих мертвяков. Трупный запах перемешался с запахом снега и горящей плоти. Гному опять стало плохо.

Ириус стоял и внимательно смотрел на зеленый огонь, в котором полыхал демон. Он рос, переливаясь от изумрудно-зеленого до ослепительно белого. Наконец пламя выровнялось. Инквизитор нетерпеливо шагнул за контур. Машинально отмахнулся от пытающегося кинуться на него горящего мертвяка так, что тот отлетел на несколько метров в сторону, и подошел к огню вплотную. Языки пламени расступились. Голубоглазая девушка с длинной, до колен темной косой со слезами смотрела на инквизитора, из раны в её груди струилась алая кровь:

— Больно, — прошептала она, — Ты поможешь мне? Я… я хочу жить…

Ириус обреченно покачал головой:

— Это не в моей власти. Прости.

Девушка с укором посмотрела на него и растаяла. Огонь вновь взметнулся вверх, когда он утих, на мокрой земле осталась лишь горстка пепла.

— Ириус, — Дарина тронула его за плечо. Он вдруг понял, что стоит на коленях посередине лужи, бывшей пять минут назад снежным сугробом. С каждым ударом сердца что-то теплое стекало по губам, оставляя во рту солоноватый привкус, — У тебя кровь из носа пошла.

Он кивнул, тяжело поднимаясь на ноги. Постоял, рассматривая пепел и лужи на поляне, затем пошел к лошадям, на ходу зачерпнув остатки снега и приложив их к лицу.

— Уходим! — гнусаво приказал он. Ослушаться не посмел никто.

Лагерь разбили уже на рассвете, стремясь как можно дальше убраться от проклятой деревни. Ириус еле держался в седле, его знобило, несколько раз носом опять шла кровь. В такие моменты он молча, не глядя ни на кого, хватал с ближайших веток уже основательно подтаявший снег и ехал дальше, оставляя за собой на снегу кровавые капли.

Наконец, под утро, он просто свалился с коня. От удара о землю перехватило дыхание. Инквизитор с трудом перекатился на бок, намереваясь встать, но Дарина тут же соскользнула со своей лошади:

— Все, привал!

Кердрик и Дан занялись разбивкой лагеря. Ириус тяжело поднялся, устало посмотрел на них и махнул рукой. Его сил хватило только для того, чтобы подойти к костру и упасть на ветки, быстро срубленные гномом с ближайшей елки. Тьма окутала его.

Локация 5. Непроторенными тропами…

Когда инквизитор открыл глаза, солнце уже сияло высоко в небе. В свежем, уже почти по-зимнему морозном воздухе запах снега смешивался с острым запахом прелых листьев и отсыревшей древесной коры. Инквизитор глубоко вздохнул. Голова болела, будто с тяжелого похмелья.

— Проснулся? — Дарина обернулась к нему, бросила оценивающий взгляд и вновь занялась котелком, подвешенным на огонь.

— Проснулся, — голос был хриплым. Ириус приподнялся и провел ладонью по губам, смахивая спекшуюся кровь, — А где … все?

— Пошли за добычей, — Дарина усмехнулась, — Тень тоже охотится.

— Тень? — нахмурился инквизитор, судорожно вспоминая классификацию демонов.

— Моя кошка, — поспешила успокоить его девушка, развязывая мешочек и добавляя что-то из него в кипящую воду, — Я ее хромую у купца забрала, тот ее утопить хотел, выходила, вот она теперь за мной тенью и ходит.

Инквизитор помолчал, вдруг вспомнив, что многие дают животным имена. Для него его лошади отличались лишь мастью. Он взглянул на гнедого, конь смотрел на него с немым укором. Наверное, настало время дать ему имя…

Дарина там временем сняла котелок с огня и перелила его содержимое в большую металлическую кружку:

— Вот, держи! И чтоб все выпил до дна!

Ириус поморщился, с ненавистью смотря на очередную порцию дымящегося напитка. Наверняка тройная доза. Ведьма весело усмехнулась, наблюдая за ним:

— А нечего было вчера самому все делать. Геройствуешь?

Он едва заметно покачал головой, делая маленький глоток. Огненная горечь моментально разлилась во рту.

— Как долго я спал? — он предпочел не отвечать на вопрос.

— Больше суток, — легким движением руки она поправила прядь, выбившуюся из косы и теперь постоянно лезущую в глаза.

— Больше суток? — он подскочил, чудом не выплеснув на себя отвар, — Почему никто не разбудил меня?

— А толку? — ведьма подцепила ложкой кашу, аккуратно попробовала ее и добавила еще соли.

— Нам же надо в Бжегож как можно скорее!

— Тебе надо, — поправила его Дарина, — Ни я, ни ребята не торопятся настолько, чтобы доставить туда твое бездыханное тело. Улыбка невольно скользнула по его губам:

— Все было настолько плохо?

— Хуже некуда, — подтвердила она, — Почему ты не стал задействовать мой резерв?

— А он у тебя есть? — инквизитор выразительно взглянул на косу ведьмы, — Тебе надо было держать защиту круга, иначе нас просто разорвали бы на куски.

Дарина открыла было рот, чтобы возразить, но затем передумала. Решительно сжав губы в одну линию, она вновь повернулась к костру.

Инквизитор устало прикрыл глаза, наслаждаясь молчанием. Он не солгал, когда говорил, что они работали вместе когда-то, правда, раза два, не более. Наверное, помешал Торсен, может быть, сам Ровен, впрочем, это было уже не важно. Тогда зеленоглазая ведьма слишком робела перед ним, и Ириус даже был рад, когда все закончилось.

Прохладная ладонь легла ему на лоб. Магия полилась свободно, слишком свободно, словно вода в горном ручье. Жар отступил, повеяло прохладой летнего ветра, а на языке появился привкус мяты.

Погрузившись в легкую дрему, инквизитор не сразу понял, что Дарина уже отняла руку от его лба и теперь что-то говорит, ей пришлось несколько раз окликнуть его, прежде чем он осознал себя вновь в промозглом осеннем лесу.

— Ты почти всего себя выжег, — в голосе ведьмы слышалось беспокойство, — еще бы немного…