Путь палача

Я изучал мир животных – особенно тех, что обитали в нашем регионе, чтобы знать, как себя вести при встрече с ними. Я познавал первичные особенности своего организма. Постепенно мама объясняла мне различия между женскими и мужскими телами. Таким образом, я получал достаточно хорошее половое воспитание, что уже лет в 10 мог спокойно говорить о сексе, не стыдясь этого.

В-третьих, чуть позже, я мог самостоятельно выбирать именно те дисциплины, которые, как мне казалось, пригодятся в будущем. Поэтому мама очень бережно относилась к моему мнению – так, словно это было нечто хрупкое.

Я понял, что я – не просто частичка общества. Я понимал, что являюсь полноценным человеком, независящим от мнения других людей, полностью погруженный в собственные заботы, самосовершенствование, саморазвитие и прямое движение вперёд.

Правда, я не знал, куда именно я шёл. Я просто чувствовал это. Но теперь точно уверен: об этом знала моя мама. С самого начала, ещё до того, как я родился, она всё прочитала, продумала, выяснила. У неё действительно имелась невероятная сообразительность. Такая, что она смогла предугадать моё рождение. Потом – продумать, как именно она будет воспитывать своего единственного сына, оберегать его, подводить главному.

И её кристальное продумывание до самых мелочей оказалось невероятным. Потому что в итоге всё стало таким, как она и планировала очень-очень давно.

Только я это понял слишком поздно.

7 глава

Легкая волна слухов проходит по башне Тасмагонии. Её горьковатый запах впивается в ноздри, словно клещ. Поэтому с момента дуновения я уже едва ли сомневаюсь в услышанном: предатели есть. Их нужно только поймать. По всем этажам – по всем устам, рукам, глазам продвигается это новость, возникшая из ниоткуда. Ведь как берутся слухи? Кто их создаёт? Не может же загореться дом, если не перегорела проводка. Или, если кто-то намеренно не поджёг его. Если есть ситуация, значит, за ней стоит причина. Потому что ровно от неё исходит следствие. Это логично. Причинно-следственная связь.

Сначала волна захлестывает первые этажи, затем идет выше и выше, но с каждым этажом её действие ослабевает. До последнего она едва ли доходит, но – запах. Он горький, пугающий – я точно его знаю. И ни на секунду не сомневаюсь, что рядом со мной ходят предатели Чёрной партии, и теперь их ничто не спасет на смертном одре.

«Они совершили это… Аллен их не простит».

Чтобы собраться с мыслями, я намечаю себе задачу проследить за всеми членами совета и выяснить за ними изменения поведения.

Дэниэл Старк. Когда я захожу в его кабинет, он встречает меня задумчивым взглядом. Этот молодой человек всегда доброжелательно относится ко мне, хотя и не подозревает, с чем связана моя деятельность. Сегодня он выглядит еще более мечтательным. Я сразу понимаю, что если не сегодня, то в другой день он обязательно возглавит революционную группировку. Но слух о предательстве в данный момент его не касается. Мысль покоится рядом, но еще не дошла до него.

– Президент в своем кабинете? – спрашивает меня Дэниэл, лишь слегка улыбнувшись. Я киваю, бросая на стол ему стопку бумаг. Он тоже сидит в запыленном кабинете, лишь делая вид, что работает с документами. На самом деле, глава страны тоже возложил на него какую-то миссию, о которой мне пока что, к сожалению, неизвестно.

«Как дела на рабочем месте?» – спрашиваю я жестами. Мгновенно анализируя, Старк осторожно отвечает:

– Всё в норме, но сегодня стало напряженнее: то и дело говорят о предательстве… думаю зайти к Президенту, спросить, известно ли ему что-то об этом?

«Хочешь отвести подозрения от себя?» – и игриво моя бровь скачет вверх. Я усмехаюсь.

– Было бы что скрывать, – разводит он руками. – сомневаешься в моей преданности?

Я мотаю отрицательно головой и скоро выхожу из кабинета. В самом деле, истинно преданных в башне Тасмагонии по пальцам пересчитать. Все остальные – жертвы своего страха, потому что Президент абсолютный манипулятор и гипнотизер. Ему всегда хочется беспрекословно верить и подчиняться. Подчиняюсь ли я ему? Несомненно. Боюсь ли я его? Едва ли. Мной управляют деньги. Только ради них я состою на этой должности. Из-за денег я решился на мерзкую работу. Однако я не искренен с вами. Деньги – не первое, за что я беспокоюсь.

Итан Оруэлл, работающий на третьем этаже в отделе программистов, встречается мне сегодня на последнем – 26-ом этаже, ходит из одного кабинета в другой. Он выглядит нервно, скрывает это за веселым, шутливым настроением. Я подхожу к нему, и он тут же обращает на меня внимание.

Он знает, кем являюсь я.

Я читаю это по его беспокойному всплеску в глазах, как только я появляюсь в поле его зрения. Дёргается его вена на правом виске, а затем лицо моментально разглаживается, и возникает неестественная улыбка:

– Коллега, – весело обращается он ко мне. – есть проблемы с техникой?

Он указывает на чемодан со своими инструментами, и все в коридоре оборачиваются на нас многозначительными взглядами. У меня нет проблем с компьютером, но я киваю головой, и мы проходим в мой кабинет. Лишь только закрывается дверь, Итан вздрагивает. Он подходит к ноутбуку, ставит ладони на стол так, что вены на кистях вздуваются, а затем он спрашивает:

– Ну? Показывай, что не так.

Совершенно бесшумно оказываюсь рядом с техникой и указываю на мышь. Оруэлл начинает копошиться с ней, взаимодействовать с компьютером и, видимо, чувствуя, что я не собираюсь отходить, как бы под нос разговаривает:

– Да вот решил сегодня заняться налаживанием техники. Сам понимаешь, времена нелегкие. А без компьютеров сейчас куда? У каждого он должен исправно работать…

Ещё вчера я видел его, и он вел себя совершенно иначе. Он даже никогда не здоровается со мной, что уж говорить о том, чтобы предложить помощь. Всегда поведение Итана Оруэлла холодное и беспристрастное. Сегодня же – его будто подменили. Пока я стою рядом и действую ему на нервы своим присутствием, его уши несколько раз загораются, а потом бледнеют.

Совершенно точно: первый вычислен.

Когда Итан Оруэлл догадывается, что дело в отсутствии батареек в мышке, я делаю страдальческий вид, что забыл об этом. На самом же деле я всегда их почему-то вынимаю прежде, чем выйти из кабинета, и прячу в выдвижной шкаф.

Только программист уходит, я слежу за тем, куда он идёт. Прямая походка, взгляд потуплен вниз, рядом с ним проходит Рэйчел Льюис, что состоит в Совете. Они проходят мимо друг друга вплотную, при этом не отводя друг от друга взгляды. И тогда приходит еще одно осознание: второй предатель вычислен.

У Льюис нет семьи. Одинокая девушка, с головой погрязшая в работе и нашедшая в этом смысл жизни. Я понимаю её положение. Все те, кто ей дорог – это только она сама. Никаких родственников или даже друзей. Помощница, всегда ходящая за ней по пятам, сейчас бог знает где. И это уже звонок тревожности, потому что, по обыкновению, они ни на шаг друг от друга не отходят. И чаще всего доверяют друг другу абсолютно всё.

Моментально оказываюсь в нелюдимых коридорах и подхватываю на пути Аманду, помощницу Рэйчел. Толкаю её к стене под лестницей, что она ударяется и слегка скулит от боли. Не подходя слишком близко, я спрашиваю её жестами: