Путь Сашки. Гексалогия

— Наивный ты.

— Но почему?

— У него давно все решено. И за ужином он с удовольствием послушает твои просьбы, но поступит так, как уже решил. Сейчас как всё было?

— После обеда он пил вино, улыбался и сказал про тебя. Я ему. А он говорит, кого мне отправлять, не Мариса же?..

— Марис? Кто такой?

— Сын кухарки. Ему семь или восемь. Хорошенький такой мальчишка. В замке все его любят. Ласковый, добрый.

— Так и сказал:»Не Мариса же»?

— Так… Нет. Он сказал;»А кого тогда к храмовникам, не Мариса же?».

— И ты вечером будешь у него просить, унижаться?..

— Да. А что?

— К храмовникам завтра обязательно нужно кого — то отправить?

— Да, двоих. Хромого старика и… тебя.

— А если не меня, то кого? Кого отправят? Ты не задумался?

Эйгель подавленно молчал.

— В ужин, насладившись твоими просьбами, твой брат скажет, чтобы ты сам выбрал, кого отправить к храмовникам: меня или Мариса.

— Нет!

— Почему же нет? Вспомни, когда меня били. Он предложил тебе выбрать между мной и тобой.

— Ксандр, я поступил гадко. Трус. Ты бы так не поступил.

— Не суди себя слишком строго. Пару лет назад я тоже несколько раз струсил.

— Ты?

— Было дело. В первый раз, когда напали орки, я спрятался под кровать. Забился от страха. А Овик, мальчик моих лет, с ними дрался, убил нескольких. Потом у рабовладельца. Овика избили плетью, но он не сломался. А я после второго удара бросился целовать сапоги. Мне до сих пор стыдно.

— Ксандр…

— Ладно… Ты скажи, если твой брат предложит выбрать между мной и Марисом, как поступишь?

— Я откажусь.

— Тогда меня прямо при тебе поведут к храмовникам. А брат еще будет на тебя давить. И в итоге ты крикнешь, чтобы взяли Мариса. Не так?

Эйгель подавленно молчал.

— Ты говоришь, что мальчик всеобщий любимец. Не случайно он его назвал. Что будет после? Ты баронет, ты не очень почувствуешь отношение людей. А я уже поправлюсь, твой брат разрешит гулять по замку. Все будут считать меня виновным в гибели мальчика. Мальчика, который был всеобщим любимцем. Все! И твой брат будет доволен. А потом он сделает так, что я смогу сбежать. Поймают. За бегство раба ждет кол. И ты опять будешь унижаться перед братом. Вот они кошки — мышки! Неужели ты думаешь, что он меня выпустит из своих рук живым?

— И что же делать?

— Да ничего. Он ждет, что ты будешь унижаться, просить. Не делай этого. И не подавай виду. Вот и все.

— А как же ты?

— А я завтра пойду с храмовниками. Не впервой.

— Но ты же еле ходишь! Как ты пройдешь весь путь?

— А зачем? Чтобы в конце мне перерезали горло на жертвенном камне? Да мне не пройти и полдня. Час — два и всё, я свалюсь.

— Если не сможешь идти, то что с тобой будет?..

— Костер и вертел. Свежее жареное мясо. Я это видел тогда, в первый раз.

— У меня еще остался один листок. Вот, возьми.

— Спасибо на день хватит.

Конечно, Сашка понимал, что на день его не хватит, а если каким — то чудом он и смог бы благодаря листку пройти весь день пути, то утром ему не встать. Но ведь не пройдет. Понимал это и Эйгель, но не хотел огорчать Сашку.

— Ты чего плачешь?

— Ты не боишься смерти?

— Не знаю. Жить хочется. Мне ведь всего пятнадцать. Но я уже столько раз был близок к смерти, что кажется, что ее никогда не будет, что и в этот раз обойдется. Но не может везти постоянно… Два года назад я спасся от волков, успев забраться на дерево. Но они ждали, когда я ослабну и упаду. Но местный охотник, отец того мальчика, Овика, меня спас. Потом напали орки с солдатами и меня продали в рабство. Хозяин отдал меня храмовникам. Налог что ли подошел. Сбежал. Чудом. Благодаря Овику. Потом гнались орки и Овика убили, а мне повезло, не нашли в стоге сена.

Потом почти замерз. Весна холодная, а я в лохмотьях. Но подобрали Ястред и Хелг. Спасли. А я еще, дурак — то, повесился.

— Как повесился?

— Как вешаются? Затянул петлю и оттолкнул чурку. Они меня вытащили, отпоили. Я ведь из — за чего в петлю полез? Подумал, что меня спасли, чтобы снова бить и мучить. Нет, вешаться — последнее дело. Удел слабаков. Убей своего мучителя, а не вешайся. Да, потом казнят, но ты умрешь по — мужски, заберя с собой гниду.

— А потом?

— Потом меня чуть не зарезали, и я попал в удачу. В Гендоване.

— Ты в удачу?!

— А куда одному деваться?

— Так у тебя нет родных?

— Сирота… Брат есть. Братик.

— А он где?

— Я с ним познакомился в удаче. Он мне кровный брат.

— Старший?

— Младший. Для меня, хотя он считает себя старшим. Он на два года старше, но у него нет рук. Точнее, кистей. Он меня потом спас. Нас схватили стражники, других мальчишек тоже. Всех отдали храмовникам. Но Дар бросился на них и отвлек, дав мне сбежать. Они его избили почти до смерти, поэтому не отправили с остальными к храмовникам. А я его выкупил через бандитов. Нашел лекаря. Дар выздоровел. А меня заставили с ними работать. Я ведь убийца. Убил двоих. Одного хаммийца, он хотел меня поиметь, вот я его ножом в шею. А потом, когда грабили один дом, то мне ничего не оставалось, как застрелить из арбалета охранника. Иначе мне бы не уйти. Вопрос стоял: или я или он.

— А потом?

— Потом мы с Даром потерялись. Я его искал, но так и не нашел. Потом в гостинице я увидел, как Хелга оттеснили в угол, еще немного и его убили бы, вот я и бросился. А потом очнулся в плену у бандитов. У Пиявки. Я ведь его ограбил тем летом, вот он и решил меня обкромсать всего. Сделать обрубком. Меня уже повалили, но бандиты что — то не поделили и Пиявку убили, а меня продали мельнику в рабство. Вот и все. Как видишь, мне слишком много раз везло.

— Ксандр!

— Да ладно тебе, не хнычь. Ты главное, брату не поддавайся, а то он тебя сломает. Сегодня за ужином виду не подавай.

— Неужели я ничего не могу для тебя сделать?

— В Гендоване, в замке герцога видели Дара. Если сможешь его найти, передай ему:»Сашка тебя любит». Дар, Дарберн, у него нет кистей рук. Может быть, узнаешь, где он?

— Я постараюсь. Я обещаю!..

За ужином Рисмус хмурился. Он ожидал, что с самого начала его брат начнет просить и унижаться, чтобы он пощадил этого грязного раба. Но Эйгель ел молча, не поднимая глаз. Почему, Рисмус не мог понять. А ведь так хорошо он все распланировал! Он помучает Эйгеля, а потом предложит ему выбор: Ксандра или Мариса. Сопляк поплачет, но выберет Мариса. Надо будет, чтобы все это видели. А после этого он посадит этого Ксандра на цепь посередине двора. В последний раз он специально ездил для этой цели в Гендован. Заказал цепь с надежным замком. А цепь такая, что можно сидеть только согнувшись, а лежать лишь скрючившись. Пусть помучается с его — то отбитой спиной. И через Асальда передать дворовым, что те могут, проходя мимо, плевать в раба, по вине которого к храмовникам ушел сын кухарки.

Если до осени доживет, то с наступлением ночных холодов быстро сдохнет. План отличный, будет на все лето развлечение. Надо еще и Бредара пригласить, он такое тоже любит. Но вот весь замечательный план рушится, потому что Эйгель странно молчит. Проклятье! Ужин подошел к концу. Ну, ладно, посмотрю, как ты сейчас помолчишь.

— Асальд!

— Слушаю, милорд.

— Сейчас подвал заперт?

— Да, милорд.

— Дай мне ключ от подвала. Завтра на рассвете придут за рабами, меня разбудишь, я сам лично открою дверь.