Путь сердца

Стоял октябрь, но день выдался на редкость теплым и солнечным. Если бы кто-нибудь вдруг сказал, что сейчас всего лишь середина июля, то поверить в это было бы совсем не трудно.

За эти три месяца многое изменилось. Филипп стал совсем иным человеком. Конечно, и сейчас еще случались различного рода трудности и неурядицы, но все же ему удалось обрести утраченную много лет назад истину. К удивлению и восторгу Джейн, супруг решил отклонить многочисленные приглашения на рауты, садовые празднества и охотничьи сборища, которые изо дня в день поступали целыми пачками. Вместо этого он все свое время посвящал делам и нуждам поместья, разговорам со служащими, работниками и деревенскими жителями – теми людьми, предки которых поколениями работали в поместье Роузвуд.

Филипп обаятельно и элегантно исполнил роль шафера на свадьбе Джона Грейвза и Мег. С энтузиазмом и удивительным чувством юмора помогал в уборке урожая, а потом артистично возглавил пышный и радостный праздник. Неуклюже, но все-таки вполне успешно осваивал он неведомую доселе роль отца и сумел наладить близкие, дружеские отношения с Эмили. И даже ненависть к Ричарду постепенно слабела. Вчера днем Джейн случайно выглянула в окно библиотеки и увидела, что мужчины разговаривают возле конюшни. И – о чудо – Филипп улыбался!

В отношениях с молодой женой лорд Уэссингтон превзошел все возможные ожидания, даже самые смелые. Днем он был любезен, нежен, заботлив. Ночи же приносили безграничную страсть. Казалось, интерес и желание не знали границ.

Да, три месяца – поистине огромный срок.

Голос Эмили заставил отвлечься от размышлений.

– Что ты сказала, милая?

– Сказала, что ужасно жарко. Пойдем купаться.

– А если нас кто-нибудь увидит?

– Здесь же никого нет. Пожалуйста, Джейн, давай немножко поплещемся!

Джейн не купалась с самого детства. Оглянувшись по сторонам, она увидела, что Эмили права. В укромном лесном уголке они были одни. А если в аллее вдруг кто-нибудь появится, то все равно не заметит их за деревьями.

– Почему бы и нет? – улыбнулась она в ответ.

– Ура! – радостно захлопала в ладоши Эмили.

Они помогли друг другу расстегнуть многочисленные крючки и развязать тесемки и уже через пару минут остались лишь в кружевных сорочках и панталончиках. Нижняя юбочка Эмили зацепилась за каблук, и Джейн опустилась на колени, чтобы освободить тонкое кружево. Случайно бросив взгляд на худенькие ножки девочки, под правой коленкой она внезапно заметила родовой знак Уэссингтонов – символ бесконечности!

Джейн недоверчиво дотронулась до родинки, словно боялась, что судьбоносное пятнышко вот-вот исчезнет. С удивлением и в то же время с досадой покачала головой. Неужели никто и никогда не удосужился внимательно посмотреть на девочку? Или все вокруг, как и сам Филипп, считали, что знак может появиться только на ноге старшего из сыновей, но никак не на ноге дочери? Сколько лет потрачено даром, сколько любви и нежности упущено лишь из-за того, что все эти годы Филипп считал, что неверная жена, словно кукушка, бросила на его попечение чужого ребенка!

Важность открытия затмила все вокруг. Стоя на коленях, мачеха взглянула падчерице в глаза.

– Эмили, а ты когда-нибудь показывала папе эту родинку?

– О чем ты говоришь, Джейн? Это же просто смешно! Неужели я могу показать папе голые ноги? – Эмили рассмеялась, словно услышала веселую шутку. – Ты иногда бываешь такой наивной!

Филипп медленно ехал по сельской дороге, наслаждаясь небывало теплым днем. Возвращаясь из деревни, куда он старался ездить как можно чаще, с удовольствием оглядывал поля и небольшие, но добротные, аккуратные, тщательно ухоженные сельские домики. Зима могла оказаться долгой и суровой, и потому неожиданно задержавшееся летнее тепло особенно радовало.

Случилось так, что Уэссингтон убедил себя, будто ненавидит поместье. Досадное заблуждение! Сейчас, свернув на ведущую к дому длинную аллею, он глубоко, всей грудью с удовольствием вдохнул ароматный, настоянный на согретых осенним солнцем травах воздух. С деревьев неторопливо и бесшумно слетали разноцветные листья, украшая землю живописными оттенками желтого, оранжевого и красного. Один листок опустился прямо на седло, и Филипп с удовольствием принял скромный подарок, осторожно сжав в пальцах тонкий стебелек.

Недавно ему довелось узнать истинность, осязаемость счастья. То, что долгие годы никак не удавалось обрести, явилось внезапно, само собой, словно требующий заботы и внимания драгоценный дар. Джон Грейвз оказался верным, надежным другом. Медленно, но верно устанавливались отношения с Эмили. И даже ненависть к Ричарду куда-то улетучилась, что несказанно удивило самого графа – такого поворота событий он никак не мог предугадать. Та связь, которая объединяла их с детства, пострадала от тяжких испытаний изменой и грехом, но все же не прервалась.

Жизнь изменилась благодаря Джейн, которая притягивала все лучи, все течения, наполняя вселенную смехом, дружбой и любовью. С каждым днем Уэссингтон все яснее понимал, что незачем бояться преданности и доверия. Эти чувства способны согреть душу и подарить уверенность. Филипп иногда спрашивал себя, что означала странная ноющая боль в груди, которую он нередко чувствовал в последнее время: может быть, это медленно оттаивало заледеневшее сердце?

Вдали показался всадник. Не успел Филипп повернуть к дому, как услышал собственное имя.

– Уэссингтон! – приветствовал Моррис, подъезжая.

– Моррис, – вежливо поклонился в ответ Филипп. – Давненько не виделись. «И слава Богу», – добавил он мысленно.

– Я был в Суссексе, на празднике в поместье Роберты. Честно говоря, надеялся встретить там и тебя.

– Слишком много дел. Не смог выбраться.

– Должен заметить, ты много потерял. В наши дни такой роскошный прием встретишь не часто.

Филипп покачал головой. Да, всего лишь за несколько месяцев жизнь человека способна измениться кардинальным образом. Когда-то увеселения Роберты притягивали словно магнит, а в этом году не вызвали ни малейшего интереса.

Всадники поравнялись со скрытой деревьями полянкой на берегу речки – той самой, где в разгар лета обезумевший от ревности граф Роузвуд застал жену в компании друзей. Да уж, тогда он вел себя как самый настоящий осел – глупый, напыщенный, упрямый… Если бы после этого Джейн отказалась с ним разговаривать, то наказание можно было бы считать вполне заслуженным.

Услышав женский смех и веселую болтовню, Моррис тут же остановил лошадь. Он сразу узнал голос Эмили и очень хотел выяснить, чем вызвано оживление. Все лето Моррис намеренно провел подальше от этих мест, надеясь, что расстояние сможет излечить вожделение. Однако никакие уловки не помогли.