Путь шута

Ардиан спрятал деньги под стельку кроссовки, забросал камнями закрывавшую тайник плиту и незаметно выскользнул из купола. Пересек старый неухоженный сквер, примыкавший к рруга Курри, и на мгновение задержался у разросшейся живой изгороди, осматриваясь по сторонам.

И увидел полицейскую машину.

Это был старый джип «Ренджровер» с откидным верхом и эмблемой министерства внутренних дел на дверце. Из своего укрытия Ардиан хорошо видел откинувшегося на спинку кресла водителя — усатого мужика в форменной фуражке с большим козырьком. Больше в машине никого не было, а значит, остальные полицейские уже поднялись в дом.

Ардиан медленно опустился на корточки, нашарил на земле палку и осторожно раздвинул ею кусты. Сердце билось так, словно к нему присоединили электромотор.

Минут через пять из дома вышел высокий, унылого вида офицер в зеленой рубашке с короткими рукавами. Свою фуражку он нес в руках. Вид у него был довольно мирный, и Ардиан слегка успокоился. Он внимательно смотрел, как офицер садится в джип, поворачивается к дремлющему водителю и хлопает его по плечу. Лицо у офицера было недовольное и одновременно скучающее — он выглядел, как человек, выполняющий абсолютно неинтересное дело, которое, однако, невозможно спихнуть на кого-нибудь другого. Проснувшийся водитель о чем-то спросил его, и офицер ответил, еще больше скривив рот в брезгливой гримасе. Джип тронулся с места и медленно поехал по рруга Курри, объезжая завалы битого кирпича и торчащие из земли прутья арматуры. Когда он миновал живую изгородь, за которой прятался Ардиан, офицер сказал нечто вроде: «…совсем обнаглели, как будто у нас дел других нет…», но тут мотор «Ренджровера» неожиданно закашлял, и Ардиан больше ничего не услышал.

На всякий случай Хачкай выждал еще десять минут, потом выбрался из кустов и, незаметно посматривая по сторонам, направился к дому. У подъезда сидела незнакомая рыжая кошка, почему-то напомнившая ему Миру Джеляльчи. «Нужно съездить в Дуррес», — подумал он и сам удивился, какие глупые мысли приходят ему в голову. Его отец зверски избит по приказу Скандербега, на хвосте у него висит полиция, а он думает о девчонке. Но как бы то ни было, а воспоминание о Мире не желало исчезать. Ардиан почувствовал напряжение внизу живота и отчетливо понял, что хочет Миру Джеляльчи больше всего на свете. Крайне раздосадованный, он шикнул на кошку и вошел в подъезд.

Чья-то сильная рука схватила его за шиворот и потащила в пахнущую мочой и мышами темную глубину под лестницей. Ардиан рванулся и получил удар по уху — не сильный, но очень точный. Перед глазами рассыпались звезды, в голове зазвенели колокола. Прежде чем он успел понять, что случилось, в рот ему запихали вонючую тряпку, а на голову накинули вонявший сырой картошкой мешок. Руки стянули за спиной его же ремнем. Потом Ардиана бросили на пол и кто-то тяжелый уселся на него сверху.

Когда звон колоколов в голове Ардиана немного поутих, он услышал, как поймавший его человек тяжело сопит и кряхтит. Веса в нем было под центнер, и он раздавил бы Ардиана, если бы не упирался коленями в пол. Как такой громила уместился под лестницей, Ардиан не понимал. Зато он понимал нечто другое — его схватили в двух шагах от дверей квартиры, и схватили только потому, что он на минуту задумался о Мире Джеляльчи и потерял бдительность. От обиды Ардиан едва не заплакал. Так ловко избежать встречи с полицией лишь для того, чтобы попасть в руки… кому? Во всяком случае, на полицейских нападавшие не похожи, решил Ардиан, но эта мысль почему-то совсем его не успокоила.

С улицы донесся звук работающего вхолостую двигателя. Сидевший на Ардиане громила слегка привстал и, сопя громче прежнего, принялся выбираться из своего убежища. Ардиана ухватили за плечи и поволокли куда-то по грязному полу. Потом его приподняли и перебросили через твердый и острый бортик. Хлопнула, закрываясь, дверь, мотор взревел, и Ардиан почувствовал сильный запах бензина. Он покатился по полу, рассчитывая наткнуться на какой-нибудь острый предмет, которым можно было бы перерезать веревки, но напоролся только на удар подкованным сапогом по ребрам. Значит, в фургоне он был не один.

То, что это фургон, Ардиан понял сразу. Места было достаточно, чтобы кататься по полу взад-вперед и влево-вправо. К тому же и дверь, судя по звуку, скользила в длинных пазах, а такое бывает только в фургонах. Если так, должна быть здесь и задняя аварийная дверь — не будь в салоне обладателя острого сапога, Ардиан наверняка попробовал бы ее открыть или выбить. Но те, кто его похитил, не собирались рисковать понапрасну.

Фургон трясло на ухабах, и Ардиан несколько раз больно стукнулся головой. В конце концов он уперся ногами в стену, а затылком — в какие-то ящики, от которых почему-то пахло железом. Стало немного полегче, потому что теперь его уже не бросало по всему фургону, как куклу, но голове по-прежнему доставалось. Наконец машина остановилась, дверь с металлическим лязгом отъехала в сторону, и Ардиана вытащили наружу. Он слышал, как вслед за ним на землю спрыгнул обладатель подкованных сапог, не издавший за время поездки ни одного звука.

— В подвал, — скомандовал чей-то голос.

Ардиан на всякий случай решил запомнить его — голос был грубый и немного гнусавый. Кто-то невидимый дёрнул за стягивавший запястья ремень и потащил Ардиана за собой, как телка на веревочке. Идти с мешком на голове, к тому же спиной вперед, было очень неудобно, но каждый раз, когда Ардиан спотыкался и начинал заваливаться набок, невидимый конвоир хватал его за плечо.

Так они прошли метров пятнадцать. Под ногами хрустел гравий, в воздухе стоял слабый запах цементной пыли, и у Ардиана возникло ощущение, что его привезли на какую-то стройку. Потом его развернули на сто восемьдесят градусов и несильно пнули коленом под зад. Ардиан шагнул вперед и, чувствуя, как из-под ног уходит земля, полетел вниз.

Лететь, к счастью, пришлось недолго — подвал, судя по всему, был совсем неглубоким. Упал он на мягкие тюки, припорошенные той же пылью, и завозился, пытаясь скинуть надетый на голову мешок. Наконец ему это удалось, и Ардиан увидел, что находится в полутемном помещении, заставленном металлическими бочками и выкрашенными в зеленый цвет ящиками. Тюки, на которых он лежал, были набиты древесной стружкой; ручеек желтых опилок стекал на пол из прорехи в холщовой ткани. Сверху в тюки упирался пыльный столб света, проникавшего через люк. В противоположной стене вроде бы виднелась дверь, но разглядеть как следует Ардиану мешал контраст между световым пятном, в котором он находился, и темнотой, скрывавшей дальний конец подвала.

Из-за ящиков доносилось негромкое шуршание — в подвале, должно быть, водились крысы. Хорошо бы освободить руки, подумал Ардиан угрюмо, а то и без ушей остаться можно… Он вытолкал языком склизкую от слюны вонючую тряпку кляпа. Страха он, как ни странно, не испытывал — вероятно, израсходовал весь запас, пока наблюдал за полицейской машиной и боролся с невидимым противником под лестницей. Убивать его, скорее всего, не станут — стоило бы иначе так морочиться с похищением. Требовать за него выкуп просто глупо. У семьи Хачкай нет никаких сбережений, кроме его собственных, о которых никто не знает. Ардиан был почти уверен в том, что вся история с похищением — дело рук Скандербега, которому зачем-то понадобилось лишний раз показать свою крутизну. Другой вопрос — зачем, ведь не может быть, чтобы один из ночных королей Тираны решил всерьез разобраться с тринадцатилетним мальчишкой…

Скрипнули петли. В противоположном конце подвала на фоне светлого дверного проема показалась высокая широкоплечая фигура. Ардиан напрягся, пытаясь разглядеть вошедшего, но дверь за спиной человека снова закрылась, и его силуэт растворился в густой тени. Ардиан едва не застонал от такой несправедливости. Наконец-то у него появился шанс узнать кого-то из своих врагов, может быть, запомнить в лицо… а он не может этого сделать.

— Ты — Ардиан Хачкай, чистодел Скандербега, — сказал невидимка.

Это был тот же человек, который скомандовал оттащить его в подвал. Грубый, гнусавый голос — похоже, у его обладателя сломан нос. Ардиан мог поклясться, что не встречал раньше человека с таким голосом.

— Что значит — чистодел?

— Убийца, не оставляющий следов. Хорошая идея — использовать для мокрухи мальчишку. Никто и не подумает, что это мог сделать тринадцатилетний шкет. Только не врать! — строго прибавил незнакомец, увидев, что Хачкай уже открыл рот, чтобы оправдываться. — На твоем счету два десятка парней. Ты хорошо работал, но спорю. И все же однажды ты прокололся. Знаешь, когда? Позавчера, в «Касабланке».