Путь славы

Барабаны смолкли столь же внезапно, как и начали звучать, и воины вновь затаили дыхание. Зэйн, вместе со всеми участвующий в Ритуале Битвы, смотрел на лица своих товарищей и не мог не испытывать радости. Всегдашняя мрачность, над которой любил подтрунивать Сэмюэль, исчезла. Эта была ночь памяти о прошлом и радости грядущей победы. Ничто иное не имело значения.

Участники ритуала стояли в тридцатиметровом кругу, очерченном неглубоким рвом; в центре этого круга и полыхал костёр, над которым была установлена платформа. Вне его оставались только лишь три барабана, один другого больше. Зэйн никогда ранее не слышал о каких-то особых ритуалах, связанных с этими инструментами; но сейчас было не так. Под руководством Джала Стейнера, трое командиров тринариев с большой группой рабочих отправились в лесные чащобы, что раскинулись к северу от базы в Яма (Yama). После нескольких дней поисков, они срубили три различных дерева и доставили их на базу. Полковник нашел только два из них приемлемыми и отправил другую команду почти на тысячу километров на север, где в тайге можно было встретить деревья воистину исполинских пропорций. Раньше ничего подобного Коты не предпринимали, и Зэйн решил, что командир снова использовал ту форму ритуала, что была принята в монастыре Росс его родного Клана Облачной Кобры.

После того, как третье дерево было найдено приемлемым, полковник распорядился выпилить четырехметровые куски из середины каждого ствола. Затем образовавшиеся заготовки были выдолблены изнутри. Зэйн подумал, что стволы разрушатся, потеряв сердцевину, но Джал Стейнер уверил его, что этого можно избежать. Он также объяснил, что дополнение внутренних распорок полностью изменит акустику инструмента. По правде говоря, Зэйн мало что понял из этих объяснений. Получившиеся каркасы обтянули дублёными, вымоченными в извести и воде бычьими кожами; ими же закрыли отверстия на концах. Наконец, эти кожи сшили воедино и оставили высыхать. Деревья стали огромными барабанами, символизирующими мощь и прочность Драконокошачьего кластера. Зэйн решил, что не имеет значения, откуда пошла эта традиция. Сейчас, ощущая себя единым целым с товарищами, частью несокрушимой военной машины, он осознал правильность новой формы ритуала. Хотя он и противился формированию этого кластера, он более не чувствовал гнева. Это была его часть, и эти воины были его товарищами.

На правой стороне круга, на другой – не столь высокой – платформе дюжина бондсменов, одетых в белые широкие балахоны, аккомпанировала барабанам, играя на медных и деревянных духовых инструментах. Вкупе с магнетическим ритмом барабанов, это создавало мощную симфонию, зовущую ноги в пляс.

Люди попятились от огня, создавая открытое пространство вокруг него. Несколько воинов первыми шагнули вперёд, на это место, чтобы начать величественный, неторопливый и сложный танец. Это было только начало; минуты текли, слагаясь в часы, темп убыстрялся; к танцующим присоединялись всё новые и новые воины. Это был экстаз звука и движения; все взоры были неотрывно обращены к костру, ища в его пламени видения; они танцевали в почтении к прошлому и в ознаменование грядущих побед. Зэйн всё ещё стоял в стороне, вспоминая речь, коей Джал Стейнер открыл ритуал. Он не выполнил традиционную Хронику Битв (Chronicle of Battles), как предписывал обычный, проводимый раз в месяц, обряд. Считалось, что примеры сражений и побед прошлых лет вдохновляют людей на подобные свершения, заставляют их проникнуться духом величия клана. Джал Стейнер отверг эту традицию, зато использовал ритуал, чтобы восхвалить и прославить погибших Ханов, кто привёл клан на сторону Внутренней Сферы. В прежние времена это, конечно, вызвало бы у Зэйна ярость, столь же яркую, как пламя костра. Этого не случилось. Слушая слова Джала, он, вместо этого, чувствовал благодарность и восхищение Ханами Севреном Леруа и Лукианом Карнзом, которых до настоящего времени презирал как предателей, извративших пути Кота. Он сжал кулаки и попытался вызывать этот ставший уже привычным гнев, но не смог. Не смог!

Теперь он понял, что больше не нуждался в гневе, чтобы оправдать своё существование. Он вступил во Внутреннюю Сферу, исполненный чистой, незамутнённой ненависти к сфероидам, развратившим кланы, и поклялся исправить путь, что избрал его клан. Он был слеп, способен видеть лишь то, что хотел, и в своей слепоте полагал себя единственным, кто знает верную дорогу. Теперь он постигал новую истину бытия. Человек видит лишь то, что хочет увидеть. Но если, переступив чрез себя самого, оглядеться и узреть, что в действительности окружает тебя… Теперь ему предстояло сделать выбор. Нелёгкий выбор, ведь сколь тяжело отвергнуть то, во что привык верить, но нужно же когда-то взглянуть правде в глаза! А правда, единственная правда, заключалась в том, что истинным является лишь тот путь, что ведёт к сохранению клана. Его клана. Со спокойной ясной уверенностью, никогда прежде его не посещавшей, Зэйн осознал, что то, на что он потратил последние месяцы, оказалось тупиком. Он не раскаивался в этом, не сожалел о бесцельно потраченном времени – оно дало ему уроки, которые едва ли кто-то ещё мог дать. Очистив свою душу от сомнений и тревог, впервые за последние годы найдя покой, он ступил в заполненное танцующими воинами пространство, вливаясь в общий ритм. В дни триумфов и поражений, радости и скорби, его клан будет жить и идти своим путём; и Зэйн всегда будет частью своего клана. Вместе со всеми он кружился пред взлетающими к ночному небу языками пламени, исполняя сложные па. Тени прошлого отступили, и он открыл глаза сиянию будущего, где предстояло ещё множество битв во славу клана.

Новая, странная мысль, пришла внезапно, едва не заставив его споткнуться и выпасть из круга. Это не было видением, не было зримым образом в разгорячённом мозгу; и он быстро совладал с собою, восстановив равновесие; но почему, Керенского ради, он вдруг подумал о Клане Медведя-Призрака в этот священный момент? Этого Зэйн не знал. Это не было странно, но, возможно, не более странно, чем всё остальное, что пережил он этой ночью. Он позволил внезапному наваждению пройти. Его ноги слушались ритма барабанов. Вместе с товарищами по оружию, Зэйн продолжал танцевать у горящего в ночи костра.

XXIV

Лошадиная степь, Цирцея-Нова

Ямаровка, префектура Ирис

Синдикат Дракона

1 октября 3062 года

– Что значит, «учение отменено»? – проорал Зэйн в микрофон. – Оно даже не успело начаться!

Это – приказ, который мне передали, – отозвался Сэмюэль с неприкрытой досадой. – Звёздный полковник Стейнер только получил этот приказ и передал по команде. На базе галактики творится что-то непонятное, полковник сейчас проверяет.

По спине Зэйна пробежал неприятный холодок. Что-то непонятное… Что-то странное происходило; его терзало смутное предчувствие, словно он знал… должен был знать что-то, что могло пролить свет на эту загадку.

– Сэмюэль, что ты имеешь в виду? Что происходит? Это что-то, связанное с Мстителями?

– я не получил никаких разъяснений. Почему ты так решил, Зэйн?

Озарение, смутное, не выразимое словами, пришло неожиданно.

– Я не уверен. Где сейчас звёздный полковник? Мне нужно с ним поговорить.

– Насколько мне известно, он отправился в штаб, и уж точно сейчас не в кабине своего меха. У нас нет возможности с ним связаться.

Зэйн, всё-таки, попытался. Около часа он вызывал Джала Стейнера на всех частотах, которые мог дать передатчик. Наконец, на пульте мигнула лампочка пришедшего ответа.

– Звёздный полковник, вы знаете, что сейчас делают Мстители? – с ходу спросил Зэйн.

– Странный вопрос, мехвоин Зэйн. Почему вы спрашиваете об этом?

– Видение, звёздный полковник, – быстро ответил он. Только сейчас, когда эти слова сорвались с его уст, он понял, как важно получить немедленный ответ. Дверь, за которой таился сокровенный смысл видения, открывалась вновь, и новые фрагменты головоломки-мозаики становились на место. Теперь он понимал с кристальной ясностью, что Мстители были частью загадки.

Секундная пауза известиила о замешательстве Джала Стейнера, но, как истый НоваКот, он не смог отмахнуться от подобного аргумента.

– Как сообщил мне тю-са Ёсио, Мстители неожиданно получили новый приказ от командования ОАСД. Им приказали немедленно оставить Ямаровку. Новая часть прибудет на их место в течение недели. Они были уже готовы начать учения, когда пришёл этот приказ. Им требуется около суток на сборы, но транспортные планетолёты на космодроме уже готовятся к старту.

Окончательное, ясное понимание хлынуло в его разум. Ёсио! Это и был тот недостающий фрагмент… Мозаика сложилась в целостную картину, и Зэйн онемел от удивления, поняв внезапно всё.

– Зэйн, что происходит? – Настойчивый голос командира ворвался в суматошную круговерть зэйновых мыслей. Как убедить Джала Стейнера в своей правоте? Да, Коты ценили видения, и что с того? Смутные образы драконов в пламени костра, Ёсио, вчерашнее ночное озарение… Даже с этими ключами к разгадке, он руководствовался более верой, чем логикой, выстраивая законченную картину. Никакая логика не могла предсказать, что Мстители решились на столь самоубийственный шаг.

– Звёздный полковник, у меня нет более логичного объяснения, кроме этого видения. Я полагаю, что Мстители выполняют приказ, не имеющий ничего общго с куитским верховным командованием, и что они намерены оставить Ямаровку, чтобы пересечь границу с Доминионом Медведя-Призрака и атаковать Альшаин, – он замолчал, полностью осознавая, как невероятно всё это должно звучать. Джалу Стейнеру потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное; он так и ответил Зэйну:

– Это совершенно невероятно.

– Я понимаю это, овХан, – осторожно начал Зэйн, пытаясь этим архаично-вежливым обращением подчеркнуть серьёзность своей догадки. – Но мне было видение во время Обряда, который подтвердил Хранитель Клятвы Минору. И в последние недели я начал понимать его значение. Я понял всё только сейчас. И если я прав, то над нами нависла страшнейшая угроза.

– Нет никакого способа подтвердить подлинность вашего видения, – сердито проговорил Джал. – Мы не можем усомниться в словах союзника без достаточных оснований. И потом, я послал ГИС-сообщение Хану Уэсту, чтобы получить подтверждение законности отлёта Мстителей.