Путь слез

– Я… я не могу жить подобно остальным, Петер. Я не могу сносить собственный позор. Посмотри на меня: я неказист и глуповат. Я поведал вам о том дне, когда священник отвез меня в замок? Я не рассказал всю правду. То был не жест благодетели – отец отдал меня тогдашнему Верди в качестве придворного шута. Шута! – У него дрогнул подбородок.

– Я не обладаю ни дюжим умом, ни большими руками, чтобы забрасывать рыбацкую сеть или жать пшеницу – ничем. У меня есть только музыка, которой я живу.

Бенедетто изо всех сил сдерживался, дабы не заплакать.

Слушатели исполнились искренним состраданием, и многие глаза прослезились. Петер стоял безмолвно, а сердце отчаянно ныло внутри него. Он не сожалел о высказанном упреке, но сомневался, правильно ли он подобрал слова. Возможно, знай он о прошлом Бенедетто, его речь была бы менее взыскательной и пылкой. Священник напомнил себе, что он призван ободрять, а не ранить.

Он ласково улыбнулся, подошел к менестрелю и заключил его в объятья.

– Ах, Бенедетто, следуй своим путем и размышляй над моими словами по мере сил, которые дает тебе Господь. Мы же всегда будем любить тебя.

Дети окружили плачущего Бенедетто. Некоторые взяли его за руки.

– На рассвете, – сдавленно проговорил он. – Я сказал купцу, что вы будете у пристани на рассвете.

Задолго до рассвета Вил поднял крестоносцев, чтобы западным берегом дойти до рыбацкой деревушки.

– Подъем. Всем проснуться. Поднимайтесь! Нам нужно идти. Скорей, скорей!

Дети тихо и привычно послушно выстроились в колонну, позевывая и потирая глаза, и грызли: кто – хлебную корку, кто – твердый кусочек вяленой рыбы или копченого окорока. Получив последние приказания, они бесшумно скользнули в мутный предрассветный туман, следуя за серебристой кромкой воды. Когда забрезжил первый свет, они увидели кирпично-глиняные стены безымянного селения. Бенедетто повел детей прямиком к единственному причалу. Угрюмого вида управляющий еще издалека стал разглядывать детей.

– Кого ты мне привел, менестрель? – прорычал он.

– Эти дети сильны и надежны, мой господин.

Управляющий поправил широкий кушак, который охватывал его круглый живот, и провел пальцами по волосам.

– Что-то не похоже. Я собираюсь в свою контору, в Стреза. Думаю, там я найду команду получше.

– Как я говорил, друг мой, – прошептал Бенедетто, – они доставят ваш груз до самой Павии бесплатно, ежели вы позволите ехать всем детям.

Управляющий подозрительно посмотрел на вероятных гребцов.

– Я вижу нескольких сильных парней, но что же малые?

– Ах, синьор, – настаивал Бенедетто. – Озеро… покойно, а Тичино течет плавно. И с этими самыми детьми я плыл по неистовой Роне.

– Я никогда не плавал по Роне.

– Вы никогда не бывали на Роне?

– Нет.

– Ха! Да по сравнению с ней Тичино и это ваше озеро просто сонные пруды!

Управляющий колебался.

– У моего господина тяжелый нрав. Я не отважусь доверить детям столь ценную поклажу.

– Ну же, друг, – понуждал его менестрель. – Они ведь крестоносцы из Священного Похода. На них пребывает рука Божья, неужто вы не видите? С тех самых пор, как они покинули родные деревни на далеком севере, ангелы повсюду ступают с ними. Они благополучно перебрались через великие горы, а вы боитесь доверить им всего-то две жалкие баржи? Сами ангелы предлагают вам охрану груза без никакой платы, а вы еще сомневаетесь?

– А где гарантия, что они довезут мой товар в целости? Мой господин ожидает баржи в Павии, чтобы потом отправить их за тонким сукном и…

– Справедливое замечание, синьор. Могу вам предложить следующее: я останусь здесь как залог до тех пор, пока товар не будет доставлен в сохранности.

А что мне делать с менестрелем-поручителем?

Бенедетто пожал плечами.

– Я стану играть, и ежели лодки не вернутся через две недели, отдам вам все вырученные деньги. А ежели они вернутся вовремя, деньги останутся у меня, а вы отблагодарите меня скромной… частью прибыли.

Управляющий возмутился и грозно посмотрел Бенедетто прямо в моргающие глаза.

– А ты хитер, – пробормотал он, – но за услуги получишь шиллинг и ни пенни больше.

Они хлопнули по рукам. Бенедетто улыбнулся и призывно помахал друзьям подойти к плоскодонкам.

В каждой лодке лежали аккуратные кучки овечьего руна, которое прошло весь путь через Францию и направлялось к прядильщицам Милана. На носу и вдоль кормы на всю ширину лодки раскинулись длинные деревянные скамьи, над которыми выжидающе томились длинные весла в железных петлях.

Детям приказали подняться на борт, и они проворно пробирались между обмотанными тюками с английской шерстью к местам, назначенным Вилом и Петером. Малыши, недоверчиво посмеиваясь, взялись за толстые гладкие древка весел. Образцовая дисциплина, с которой отряд погрузился на лодки, потрясла управляющего, и он уже более спокойным тоном отдал Петеру последние распоряжения.

– Падре, на берегу вы должны будете найти моего хозяина, Константино. Он будет сидеть в своем магазине между лавками свечника и мастера по парусам. Передайте ему лодки вместе с этим запечатанным письмом.

Петер и управляющий пожали руки, и священник подошел к Бенедетто.

– Я буду скучать по тебе, мой друг.

Бенедетто печально кивнул.

И я тоже, – добавил Вильгельм.

– Прощай, Бенедетто, – сказал Карл.

– Да пребудет с тобою Бог, – ласково проговорила Фрида.

Воздух над лодками зазвенел от детских голосов, которые выкрикивали слова прощания и благословения. Бенедетто всхлипывал и обеими руками махал юным друзьям. Он обнял Петера и смотрел, как тот занимает место в лодке. Баржу отвязали от причала и медленно оттолкнули крестоносцев в тихие воды озера. Дети взялись за весла, а менестрель прижал к груди лютню и стал напевать:

Прощайте, друзья дорогие, Прощайте. Пусть Бог ведет вас к берегам, что могут радость дать. Прощайте, друзья дорогие, Прощайте. И пусть пребудет вечно с вами неба благодать. Прощайте…

Вскоре плеск волн заглушил звуки прощальной песни.