Путь страсти

Ей не удастся полностью излечить его — Андреа хорошо это понимала. Нет, чуда не произойдет — Эли не вскочит с постели, не вырвет из тела трубки, чтобы сплясать вокруг кровати огненную джигу. Но процесс выздоровления уже начался — и толчок ему дала магия. А учитывая свойственный оборотням быстрый метаболизм и способность к регенерации, процесс выздоровления должен пойти семимильными шагами. Очень скоро Эли встанет на ноги. Он будет жить — а его отцу, подруге и детям не придется сегодня оплакивать его смерть.

Аппарат в углу вдруг истошно запищал — как СВЧ-печка, когда сообщает, что блюдо готово. Медсестра, изумленно ахнув, разинула рот. Растерянный Дилан отпустил ее руку. Андреа открыла глаза.

Эли, приподняв голову, переводил изумленный взгляд со своего живота, где уже наполовину зарубцевалась страшная рана, на Андреа и снова на живот. Его лицо порозовело, зловещая синева вокруг губ куда-то исчезла, и во взгляде появилась свойственная оборотням сила.

Отпустив лезвие меча, Андреа откинулась назад — она задыхалась, хватая воздух пересохшими губами. Медсестра, причитая, металась от одного аппарата к другому, даже не пытаясь объяснить взволнованным родственникам, почему они издают такие странные звуки. Ладонь Андреа в том месте, где она порезалась мечом, горела, как в огне… сполохи магии прямо на глазах вдруг стали бледнеть, а потом исчезли совсем.

Подруга Эли, прижимаясь к нему, беззвучно плакала. Смущенный Эли гладил ее по спутанным волосам, не сводя изумленных глаз со стоявшей возле кровати Андреа.

— Что ты сделала со мной, маленькая фея?! Черт… — звенящим голосом вдруг гаркнул он. — Больно-то как!

Крепко придерживая Андреа за плечи, Шон вывел ее из клиники. В лице ее не было ни кровинки, глаза казались огромными, ноги подламывались. Но она держалась — держалась, пока он вел ее по коридору мимо всех этих оборотней, которые молча провожали их глазами.

Слух о том, что произошло, разнесся по больнице со скоростью лесного пожара. Что самое интересное — все без исключения решили, что это чудо сотворил Шон. Только он один знал, что исцеление Эли — дело рук Андреа. Он успел почувствовать, как изменилась магия меча, когда она дотронулась до него рукой, ощутил, как она внезапно стала другой. Вместо того чтобы отнять у Эли жизнь, меч заново вдохнул ее в измученное тело; вместо того чтобы позволить его душе расстаться с телом, он помог ей остаться в нем.

Шон понятия не имел, как это произошло. А судя по выражению лица Андреа, она знала об этом не больше его самого.

Внезапно их со всех сторон обступили оборотни — на глазах у многих были слезы, кое-кто пытался хоть на мгновение благоговейно коснуться его. Но Шон молча шел вперед. Он понимал их чувства — но сейчас ему было не до них.

— Страж… — шептали они, провожая его глазами.

— Да благословит тебя богиня, Шон Морисси, — пробормотал какой-то мужчина. Его подруга, которую он крепко прижимал к груди, улучив момент, быстро коснулась пальцем рукава Шона.

Наконец Шон и Андреа, выйдя на крыльцо, с облегчением вдохнули кристально чистый, прохладный воздух. Медленно подступили сумерки, к вечеру заметно похолодало. Типичная техасская зима, вздохнула Андреа — с утра тепло и на небе ни облачка, а к вечеру, того и гляди, превратишься в сосульку.

Белый грузовичок Дилана терпеливо дожидался их на парковке. Привалившись к нему спиной, Андреа облегченно вздохнула. Сунув меч на сиденье, Шон озабоченно нагнулся к ней, покачал головой и принялся растирать ее ледяные руки.

— С тобой все в порядке?

— Сама не знаю, — призналась она. — Дьявольщина… ты что-нибудь понимаешь?!

— Они решили, что я сотворил чудо. Вернее, не я, а мы с тобой.

— А разве нет?

В глазах Андреа по-прежнему полыхал какой-то странный огонь — то они казались волчьими, то снова становились человеческими. Ошеломленный и растерянный Шон чувствовал, что в ней до сих пор буйствует магия его меча, он ощущал ее прикосновение через его рукоятку, упиравшуюся в его собственную плоть. Ощущение это было странным, немного пугающим — и одновременно пьянящим.

— Это ты сотворила чудо, Андреа.

Она покачала головой, не поднимая на него глаз. Пышные волосы защекотали ему руку.

— Нет… я лишь воспользовалась мечом, чтобы усилить собственную магию. Твой меч — древний артефакт. Его в незапамятные времена изготовили фэйри, поэтому его магия сродни моей. Может, этим все и объясняется. — Андреа поежилась: — Послушай, Шон, перестань смотреть на меня так! Ты хотел, чтобы я объяснила тебе, как это произошло. Так вот, я не знаю.

— Будь я проклят… А ты не так проста, как кажется на первый взгляд, Энди, девочка…

Андреа улыбнулась ему дрожащей улыбкой.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы я стала твоей подругой?

В крови Шона внезапно вспыхнуло пламя. Андреа спасла Эли жизнь, она дала его кузену возможность увидеть, как повзрослеют его дети, как они найдут себе подруг и подарят ему многочисленных внуков. Она избавила его от необходимости вытащить из ножен меч и вонзить его в сердце Эли. Он может с легким сердцем ехать домой, обнимать свою девушку и смеяться от радости — вместо того чтобы трястись в кабине один, чувствуя в душе лишь ужасающую пустоту и горечь утраты. И все это благодаря Андреа.

— Черт… конечно! — Обняв ее, он порывисто притянул Андреа к себе, наслаждаясь прикосновением ее мягкой груди. — Хочешь, открою тебе одну тайну? Ты очень красивая женщина, Андреа Грей, хотя от тебя иногда попахивает волками.

— М-м-м… обожаю, когда мне льстят! Давай дальше!

Шон рассмеялся. Господи, до чего же приятно вот так просто стоять и смеяться — просто потому, что все хорошо!

Крепко прижав к себе Андреа, он нагнулся и жадно поцеловал ее.

Она была восхитительная на вкус… какая-то причудливая и пьянящая смесь чувственности, секса и апельсинового сока, не говоря уже о том, что на губах ее до сих пор сохранился пряный привкус магии. Шон вдруг почувствовал, как эта магия окутывает их. Забыв обо всем, он нетерпеливо раздвинул ей губы, и их языки сплелись.

Это было так не похоже на их неторопливый поцелуй на лужайке перед его домом, что Шон даже слегка растерялся. Сейчас он целовал ее с такой отчаянной страстью, что ему самому было страшно, и Андреа отвечала ему не менее пылко. Она вдруг как будто перестала быть оборотнем. Сходство с фэйри бросалось в глаза — об этом говорила хрупкость ее костей под его руками, атласная шелковистость гладкой кожи. Какая она хрупкая, молча изумился он про себя, изящная — и в то же время чертовски сильная! А чуть слышные стоны, срывавшиеся с ее губ, когда он целовал ее, доводили его до безумия.