Путь Стратега 7. РеалРТС

Лав в Сулиме говорила о ДВУХ способах покончить с Сердцем помимо силы Забытого. Теперь я понимаю, что один из них — завершить план Неридии по очистке мира. Другой… Не знаю, но Азард тоже посчитал его неприемлемым.

Из слов ведьмы можно понять ещё кое-что. Времени у меня осталось мало. Если не нанести удар в центр вражеских сил в ближайшие месяцы, то зараза перекинется на тот берег великой реки Этар. Как только Порча достигнет густонаселенных территорий империи, то начнётся полный обвал всякой обороны. И мы получим не только орды монстров. Само Сердце может стать намного сильнее. Уже сейчас оно пытается измениться, превратиться в нечто иное. С каждой поглощённой душой эта дрянь обретает ещё одну крупицу могущества. Скоро количество перейдет в качество. Мир ужаснется силе нового бога. Божества мертвецов, которому вовсе не нужны живые служители. Черпая мощь из Великого Пламени и страдающих душ людей одновременно, Сердце выходило за рамки устоявшейся здесь системы магии. Вызов, с которым мой новый мир ещё не сталкивался.

Используя метку удалённого контроля, командный голос и откровение, я связался с Поцием, задав ему очень важный вопрос:

«Как скоро вы выступаете?»

«Да хоть сегодня. Только плестись будем со скоростью хромого осла. Ещё много раненых и много мелких дел».

«Начинайте плестись в сторону Бьортона», — приказал я. — «Город будет готов принять легионы».

«От него вообще что-то осталось?» — с некоторым сомнением поинтересовался Поций.

«Даже больше, чем я надеялся. Стены, запасы провизии, материалов, какое-то количество рабочих рук».

«А звучит не так уж дерьмово», — ответил центурион. — «Попробуем дошагать до вас пока дороги не превратились в грязь».

Пока в грязь не превратились все надежды и мечты человечества.

Сбросив с себя холодные оковы апатии, я принялся командовать. Пусть сил в Бьорторне у нас было мало, но город требовал восстановления, а за его пределами до сих пор бесчинствовала нечисть.

Уже буквально через два часа я во главе небольшого отряда совершил вылазку за пределы стен, расправившись с почти сотней мертвецов и двумя десятками живых сектантов. Разминка перед завтраком. Параллельно Орина продолжила наводить порядок в городе. Она изгоняла из ополчения тех, кто был не способен сражаться по причине просевшей морали и заменяла их хоть на что-то способными людьми. Удалось снова взять под полный контроль стены. На центральных улицах началось патрулирование. Отряды самообороны охраняли запасы продовольствия и собирали все что уцелело после пожаров.

Одновременно с этим надо было искать армию кербрийцев, но тут все оказалось проще, чем я ожидал. Они вернулись сами. К середине дня их армия показалась на горизонте. Уставшие, грязные, но не потерявшие боеспособности воины. Они угрюмо брели мимо разорённых деревень и лагерей беженцев, иногда снося головы попадающимся на пути зомби. Одни из ворот Бьорторна открылись перед заморскими гостями, у многих из которых энергия была почти на нуле даже несмотря на превосходные статы. Похоже, они провели несколько дней без сна и пищи.

Местные жители встречали их уже без особых восторгов. Вероятно, многие из них уже поняли, что именно уход кербрийцев за стены города позволил врагу несколько дней куражиться в Бьорторне. Спасать ситуацию пришлось аж целому триумвиру Империи.

Я встретился с Гарамом в главном зале дворца, где слегка разгребли мусор и следы человеческой жизнедеятельности, оставленные беженцами.

— Доброго дня, — поприветствовал я. — Как повоевали?

— Да неплохо, — неожиданно ответил Гарам. — Трудно, но по-своему интересно. Я бы ещё походил, однако люди устали. Попросили вернуться.

Вот же поеха… интересная личность. Похоже, перспектива стать вождем Бьорторна и судьбы потенциальных подданных его мало интересовали. Если привычными мне лидерами руководили жадность, амбиции, иногда некоторые представления о долге, то в лысой голове у Гарама похоже сидел конклав боевых тараканов под мухоморами, иногда решавший в какую сторону воевать теперь.

Лицо кербрийца выражало полное спокойствие и вместо рассуждений о дальнейших судьбах мира людей он предложил:

— Давайте затопим баню.

— Ну давайте, — ответил я.

Согреюсь хоть как следует.

Не сказать, что я был большим любителем бани. Особенно на фоне таких событий. Однако было любопытно оказаться в бревенчатой бане варварского города рядом с двумя десятками кербрийских воителей. Их спокойствие просто поражало.

— А вот это меня во время рыбалки цапнул шестиглазый морской змей, — хвастался почтенного возраста муж, показываешь шрамы на волосатой лодыжке.

— Так ловить надо на червя, а не свою ногу! — усмехнулся другой. — Тебе что, отец этого не рассказывал?

— Может сам чем похвастаешь раз такой умный? Но я погляжу у тебя шрамы разве что от комариных укусов.

— Предпочитаю их наносить а не носить.

Вот они выживут. Эти забавные и одновременно страшные люди. Сидели себе в заповеднике века героев, совершенно не изменившись за сотни лет. И, возможно, их потомки наследуют землю, когда великие царства вымрут.

— Вот у имперского вождя хорошие рисунки доблести, — обратился ко мне борец с шестиглазыми змеями. — Был ли хоть один из них получен во время рыбалки?

— Вот это, — я указал на старые ожоги, покрывающие часть лица. — От колдовства ведьмы, дочери сирены. Не совсем рыбалка, но что-то связанное с водой.

— И ты ее убил?

— Нет. Жива пока. Но в каком-то смысле я ее завалил.

В ответ раздались смешки, несмотря на то, что говорил я довольно мрачно. Таким станет мир, если желание Лав исполнится? И я буду также сидеть, обсуждая подвиги. Уже никакой не триумвир, а просто вождь племени или города. Знатный воин с волшебным мечом. О чем я буду думать? Смогу ли спать, есть и смеяться, не вспоминая какой ценой досталась мне эта спокойная жизнь?

— А если я вернусь домой, то привезу с собой чашу из серебра и стану пить из неё мёд. А вторую чашу привезу из меди. Из неё будет пить мой сын.

— Старший или средний?

— Не знаю. Пусть устроят заплыв или подерутся за это.

Слушал и завидовал им. Какой же ерундой заняты их мысли. В моих же обитали призраки и зловещие пророчества, омытые ядом политики. Я пытался охватить своим сознанием все зло этого мира, понять его, разложить по полочкам.