Путь Стратега 7. РеалРТС

Сом-трупоед

Нежить

Монстр

Тварь, словно взятая из какого-то ужастика. Не просто здоровая гнилая рыбина. Под брюхом у неё торчали руки и фрагменты корчащихся тел. Словно рыбина объелась зомбей, а те процарали себе путь из желудка. Но на самом деле все это было частью единого тела чудовища. Давно срослось между собой.

«Надо это уничтожить», — с некоторой печалью в голосе сказал я Нрцию. — «Понимаю, что такую дрянь даже трогать не хочется, но он ломает наши корабли».

Ноций устремился к чудовищу. Щита с собой в воду парень не взял. В левой руке у него было копье. В правой меч. Разогнавшись под водой, он пронзил копьем голову монстра, но тому кажется было плевать. Сом изогнулся, пытаясь укусить врага или схватить его руками трупных придатков.

Ноций легко увернулся и, поймав завихрение водных потоков, мечом оставил глубокий порез на теле монстра. Из раны в воду хлынула черная жижа, а в ней…

«Осторожно!»

Кроме жижи из брюха чудовища вырвались какие-то белые черви, длиной почти в локоть и несколько мёртвых сгнивших до костей щук. Сом оказался фаршированным.

«Врубай защиту от стихий!» — призвал я Ноция.

Тот воспользовался моим советом. К сому тем временем подплыла Луна, которая в отличие от полубога была без брони. Ведьма вложила всю энергию в электрические разряды. Чудовище и его отростки резко дернулись. Мелочь тоже получила свою порцию электрошока.

Ноций подплыл к сому и комбинируя удары клинком с управлением водными потоками, сумел отрубить ему голову. Мерзостная тварь наконец-то затихла.

Атака с воды была отбита ценой жизней двадцати восьми человек. Также мы потеряли немного груза, оказавшегося в воде, когда некоторые лодки перевернулись.

Большая часть подводных зомби были уничтожены совместными усилиями Ноция, Луны и венаторов, обеспечивающих подавление. Вскрытие показало, что тела несчастных набили изнутри камнями, чтобы трупы не всплывали и подобрались к нам по дну. Все это были жители разоренных деревень. На многих телах присутствовали следы пыток и мерзостных ритуалов.

Ещё одно напоминание о том, какой кошмарный враг нам противостоит.

Пропитавшиеся влагой тела горели очень плохо, но мы потратили достаточно времени, чтобы обратить их в пепел и зло более не могло завладеть этой плотью.

Ночное нападение с воды задержало нас, однако остановить не смогло. На следующий день мы продолжили марш. Шли вперед по враждебной земле. Враждебной практически всему живому.

— Здесь птиц мало, — заметил Ноций.

Да. Все живое бежало прочь. И это ведь мы ещё довольно далеко от Сердца. Первые мелкие стычки на нашем тяжелом и долгом пути. Во что же превратились дальние земли гибнущего Севера? Это нам ещё предстоит узнать.

Атаки и диверсии повторялись теперь каждую ночь. Летающая гадость, подводные зомби, обстрелы из темноты. Днём тоже нападали, но реже и осторожнее. Кроме того, на нашем пути стали попадаться различные препятствия. Поваленные деревья, сожженные мосты, ямы. Часто в таких местах поджидала засада. Кажется, ничего серьезного, но движение наше враги тормозили как могли. Вместо предполагаемых двадцати километров приходилось делать десять.

Лес, подступающий к реке, становился все гуще. Места здесь были достаточно дикие даже в мирное время, а после войны и пришествия монстров, многие поля, дороги, просеки заросли густым молодняком. Вроде бы не дерево, но уже не куст. Легко не сломать и не затоптать. Я надеялся скорее добраться до лесов около Утопья, но марш буксовал. Ощущение, что враг провоцировал нас на проведение серьезной облавы. Чтобы мы отошли от реки и углубились в зловещие чащи, пораженные скверной.

Когда очередной раз ночью мне привиделись «Чужие сны», вместе с ними поступили тревожные вести из Бьортона. Я увидел город глазами Таркуса Дарена. Поздний вечер. Вокруг бывшей столицы федератов полыхали несколько крупных пожаров. До боли знакомый звук несся со всех сторон. Что-то похожее на гомон толпы, но заставляющее сердце сжиматься. Крики множества людей, слившиеся в одно эхо и разнесенные ветром по округе вместе с пеплом пожарищ.

— У этих ворот тоже столпотворение! — крикнул кто-то из северян, охранявших стену. — Откройте беженцам!

— Нельзя! — срывая голос закричал Таркус. — Где люди Гарама!? Где его дружина!?

Вопреки совету моего посланника одни из ворот Бьорторна начали открываться. За ними уже скопились напуганные люди. Секунда-другая и начнётся давка. Крики ужаса грянули сразу как створки ворот начали распахиваться. Несколько человек прямо в толпе меняли свой облик, обращаясь гротескными монстрами. Чём-то наподобие медведей, с которых содрали шкуру.

— Проклятие, проклятие, проклятие… — бубнил под нос Таркус, хромая прочь. — Эй ты! — крикнул он первому попавшемуся северянину. — Беги искать воинов! На город напали чудовища! Опять…

Результаты этой схватки сон мне не показал. Сам Таркус в ней, конечно, не участвовал. Он метался по городу пытаясь организовать оборону и не дать открыть ещё какие-нибудь ворота. Ситуация в Бьорторне напрягала. Уверен, что Гарам и его товарищи отобьются. Однако сколько человек, а главное сколько ресурсов они потеряют? Сложно сказать. Бьортон был нужен мне как перевалочная база для дальнейшего рывка на Север. Очень не хотелось бы прийти к догорающему пепелищу. Надо было спешить.

Проклятие…

Порча пожирала здесь все. Даже моя многотысячная армия сейчас казалась незначительной в сравнении с этой глобальной угрозой. Мы были одной точкой на карте. Медленно ползли, продираясь через препятствия, пока враг разорял, убивал, сводил людей с ума и создавал чудовищ сразу по всему Северу.

С такими мрачными мыслями я поднялся утром, наблюдая как войска сворачивают лагерь. Накрапывал мелкий дождь, в котором ощущалось дыхание осени.

За день мы прошли пятнадцать километров. Достаточно неплохо. Дело в том, что количество проблем на дороге вдруг резко и подозрительно уменьшилось. Перестали попадаться завалы деревьев, баррикады, за которыми ждали вражеские стрелки, готовые дать пару залпов и сбежать в лес. Чаща вдруг замолчала. Ни боевых криков, ни костров. Стало больше птиц.

Сначала я подумал, что мы наконец вступаем в область, которую контролируют монстры Лав, однако разгадка оказалась иной.