Путь стрельбы

Меня – распустило. Почти заплакала от счастья. Буркнула привычно:

– Сам такой.

– Не-не. Мужчина, как коньяк, должен нагуляться и приобрести выдержку.

– Политрука на тебя нету! Хотя… вот пожалуюсь начальнику секретной части – будешь знать.

– Не прокатит. Он из другого управления. Так что – жду племянников.

– Не-не. Это страшная неизведанная область. Старший брат – вперёд.

– Ну разве что на пару деньков. Ты там давай, присмотри мне жену среди одногрупниц. Ага?

– Это давай к бабуле.

– Ну да… она, блин… мама в шоке будет. Хроническом.

– Ладно, если кто подвернётся – буду иметь в виду.

– Ну разве что только в виду.

– Фу. Пошляк.

– Ага.

Замолкли. Выше – это было так, общий трёп для установки и верификации соединения и определения состояния собеседника.

Паузу прервал брат, серьёзно-заботливо спросив:

– Ладно, сестра. Чё вдруг звонишь-то? Вопросы, проблемы? Ножиков на подарки надо?

Я подумала и жалобно попросила:

– Дэн… а можно не как обычно? В смысле, можешь мне просто ответить на вопрос, насколько бы странным он тебе не показался? Без… нашей семейной раскрутки вопроса на инфу?

Он пару секунд подумал и всё-таки сказал:

– Любопытно. Но всё-таки дай чуть-чуть конциркумста.

Я тоже пару сек подумала, как бы сказать и сказала:

– Ну, скажем так. Я тут немного… как бы ушла в отшельничество от семьи. Начала разбираться в себе. Кто я, чего я хочу. Не чего от меня хочет папа, а я сама.

Я – замолчала, ожидая реакции на такое вот заявление о бунте.

Брат помолчал десяток секунд. Понял, что продолжать я не буду, пока не услышу его реакцию, и сказал осторожно:

– В целом, дело хорошее. Если не увлекаться. И не уходить в подростковую войнушку с родителями… Ладно, давай твой вопрос.

Я, задумчиво запинаясь, что для меня редкость, спросила:

– Э-э-э… скажем так: у тебя… твоё самоощущение роли в жизни… насколько близко оно описывается как гвоздь, который забивают в какое-то место и на котором всё держится?

Брат – сэмоционировал:

– Опа! Ничоси вопросик!

Я помолчала. Как бабушка, молча ожидая ответа.

Брат вздохнул, попробовал ввинтить шутку:

– Даже хочется спросить, сколько промилле.

Я яростно ответила:

– Чай я пью. С травками. Будешь сношать мозги затяжкой ответа – буду их не пить, а забивать.

Брат, успокаивающе:

– Спокойно! Я так, намекаю, что это вопрос на поллитру усидеть.

– Ну, прости. Испортилась я в большом городе. Вот приспичило – звоню, вместо того, чтобы приехать.

Брат, помедлив:

– А. Так бы и сказала, что приспичило.

А потом начал рассуждать вслух:

– Короче, про забивание гвоздя – это совсем… и про то, что на нём… я бы, наверное, всё-таки описал себя как аккумулятор. Который вставляют в прибор, и прибор – работает. Можно в другой прибор. Но точно надо время от времени вынимать и ставить на подзарядку. А вот так, чтобы молотком по шляпке, и потом без гвоздодёра не вынуть – не… не моё. Хотя… с другой стороны, если подумать… и посмотреть на кипиайсы завода в моё отсутствие, можно сказать и так, что коллектив держится на мне… в общем, я ж говорю, что на поллитру разговор.

Я сказала искренне:

– Спасибо, брат. Помогло. Сильно.

Тут я застеснялась своей искренности и добавила стёба:

– Аж картинка возникла, как несчастные голодные детальки и моторчики из последних сил ползут к батарейке, присасываются проводочками, и счастливо вздыхают от того, что могут жить и работать дальше.

Брат хохотнул и сказал:

– Язва ты, Дашка.

Я включила детство и тонким обидным голосочком пропищала:

– Дениска – редиска!

Брат, тем же тоном:

– Дашка – какашка!

Я чуть помедлила, перестраиваясь, и томным эротичным голосом прохрипела:

– Дениска – мокрая киска.

Брат смущённо хмыкнул, сказал радостно-удивлённо-удовлетворённо:

– Вот это новая нотка в наших отношениях, да. Ну, на этой прекрасной ноте…

Я, искренне сказала:

– Спасибо, Дэн. Спок-ночи.

– Звони чаще. Спок ночи.

Он закрыл звонок.

Я посмотрела на телефон и поняла, что надо пробежаться. Растрясти мозги, промёрзнуть, и потом уже начать обдумывать полученные четыре мнения, и что-то решать.

Мозги этой пробежкой мне встряхнуло редкостно.

Хорошо, что случилось оно не сразу. Я успела набегаться. Мозги встали на место, паранойя угомонилась. И когда оно случилось, я была уверена, что это – реальность, а не глюк.

В общем.

Ночь. Парк – дорожки, деревья, кусты. Фонари, почти все – работают.

Я уже бежала на выход из парка. Не спеша, утомлённо хрипя. И слева в кустах раздался вскрик, а потом сдавленный вопль «не надо!» Женский, если не сказать – девчачий.

Я откуда-то знала…

Ладно, если честно, я читала Вики про все основные религии, включая буддизм. И что такое «мыслеформа» – теоретически знала. Так что краешком сознания, не верящее, что это – со мной, я знала, что сама дура, что не развеяла то, что нафантазировала у тёть Лены.

Но – именно краешком. А в основном – всё это просто взбесило. Очень хотелось забить и пробежать мимо. Всем и всему назло. И только каким-то чудом меня остановило какое-то глубинное чувство… ну, или знание…

Извините, научно-популярная пауза. Очень хочу донести. Потому как это, наверное, был первый поворотный момент всей этой истории.

Как бы это…

У вас есть вещи, которые вы просто знаете. Некий набор фундаментальных вещей. Фундаментальных – это таких, на которых стоит и держится ваше «Я», ваша личность. У всех – разное. У кого-то это – где живёт. У кого-то – пол. У кого-то – профессия или хобби, если жизнь не сложилась. Или место работы.

Коренной москвич, мужик-бирюк, слесарь-монтажник шестого разряда, «Горсвет».