Путь Святозара

Мать еще мгновение колебалась, но затем сделала неуверенный шаг, переступила порог покоев и вошла в опочивальню сына.

Глава тридцать восьмая

— Святозар, у нас будет с тобой долгий разговор, — добавила мать, когда сын закрыл за ней дверь.

— Что ж, матушка, тогда нам стоит присесть, — заметил Святозар и проводил ее до своего ложа, а сам, положив обруч на стол, взял сиденье и сел напротив матери.

Дола посмотрела на своего сына, и внезапно протянула руку, погладила его по волосам, да на-полненным грустью голосом, сказала:

— Как ты похож на Ярила, одно лицо. Он такой же красивый, видный юноша был, — а затем опустила руки на сарафан и тяжело вздохнув, продолжила. — Сын, прошу тебя только не пере-бивать меня. Я так долго готовилась к этому разговору, и чтобы меня не покинуло мужество, прошу тебя не останавливать мой рассказ. Потому, что то, что я тебе сейчас расскажу, изменит не только твою жизнь, но и жизнь всей нашей семьи, — мать вновь замолчала, как будто набираясь сил, а после опять начала свой сказ, — Позавчера вечером прискакал дружинник воеводы Доброгнева из города Вегры, где сейчас живет Эрих, он приехал с дурными вестями, — мать замолкла, и из глаз ее потекли слезы, она утерла их краем платка, что лежал на ее плечах, и продолжила, — Он сказал, что одиннадцатого травня, ночью Эрих вместе с другими двумя воинами из дружины стоял на карауле возле крепостных ворот, как внезапно он схватился за сердце, громко вскрикнул и упал бездыханный. Воины подбежали к нему и увидели, что грудь у него заливает кровь. Они перенесли его в караульню, сообщили воеводе. Призвав лучшего знахаря города Доброгнев отправился к Эриху, однако сколько знахарь не бился над ним, пытаясь прекратить течение крови, та не останавливалась. Затем Доброгнев отправил воинов к ведуну, что живет в Вышнем лесу недалече и оберегает священное в тех краях вишневое дерево. Когда приехавший ведун осмотрел Эриха и прочитал над ними заговоры, кровь прекратила течь из раны, и он поведал Доброгневу, что рана у Эриха от кинжала, и рана старая, и верно это какое-то колдовство, — мать замолчала, переводя дух.

А Святозар обхватил голову руками, вдруг тяжело застонал и тихо почти шепотом сказал:

— Эрих, Эрих, брат мой, вот куда подевалась моя рана.

Святозар сидел так какое-то время, а затем опустил руки обхватившие голову, и посмотрел на мать, а та поймав его взгляд продолжила:

— Как только я узнала, что произошло с Эрихом, то сразу догадалась… когда на тебя на Синь-камне сошла магия, которая будет оберегать твою жизнь от внезапной смерти, то рана твоя перешла к твоему брату.

— Нет, матушка, — пояснил Святозар, — Не вся рана, а лишь половина ее ушла к брату.

— Да, я знаю, отец, вчера вечером мне все объяснил. И поэтому, да сын, поэтому я пришла к тебе сегодня, чтобы открыться и все рассказать. Я думаю, что достаточно я таилась, достаточно натво-рила дел, и вот она пришла расплата. Это Боги покарали меня, за все, что я совершила, — мать вновь замолчала, поправила спадающий с плеч платок, и словно понимая, что пути назад нет, бодрым голосом продолжила, — Много лет назад, я родилась и выросла в далекой стране Иг-ников, в ней правил мой отец Эрих. Я всегда знала, что отец не имел право быть в этой стране правителем и захватил трон незаконно, но мой отец был всегда добрым и хорошим в отношении меня человеком, и так как я рано осталась без матери, всегда баловал меня и нежно любил. И поверь мне, Святозар, у меня никогда никого не было ближе и дороже отца. Никогда… Знаешь, сын, — и мать вдруг улыбнулась, черты ее лица разгладелись вернув ей ее красоту, — Я очень любила в отрочестве убежать в луг, что раскинулся неподалеку от дворца, одна и бродить там свободной и гордой собирать цветы и плести венки, да петь песни. Однажды когда мне было двенадцать лет, я, как и прежде убежала от нянюшек и слуг на луг, гуляла по нему, собирая цветы, и, внезапно на меня набросилась громадная, черная змея с капюшоном, здесь в Восурии такие не водятся, а у нас в стране Игников живут. Она стала нападать на меня пытаясь ужалить, я онемела то ужаса, а потом закричала, бросила венок, и, закрыв лицо и голову руками, застыла на месте. И тогда появился он, — лицо матери, перекосилось от страха, она замолчала, а затем приоткрыла рот, словно ей не хватало воздуха, и мгновение спустя немного понизив голос, продолжила, — Нук. Это был Нук. Я не видела, как он отогнал змею, но когда я убрала руки от лица, то увидела его. Он стоял рядом и улыбался мне, подавая венок. Он был очень добр, хотя внешне и неприятен. Но мой отец учил меня, не суди о человеке по наружности, он обманчива. О, мой дорогой отец, как ты был не прав. Нук ласково начал говорить со мной, объясняя, что нельзя такой маленькой девочке ходить одной на луг, что ее могут обидеть, вот как сейчас, не подбеги он вовремя и не прогони змею, та бы обязательно ужалила. Я стояла, смотрела на него, слушала его и кивала ему головой, он показался мне таким хорошим, словно со мной говорил отец. А потом он стал приходить на луг, каждый раз как я там бывала, и приносил мне гостинцы: то корзинку с земляникой, то с малиной, а то и вовсе какие-нибудь необыкновенные сласти, которые я никогда не видела и не ела. И мне все больше и больше он нравился, я всегда с нетерпением ждала встречи с ним. Ни кому, даже дорогому моему сердцу отцу, даже своей няне Селес, которая заменила мне мать, я не рассказывала об этом человеке. Я очень дорожила его дружбой и боялась, что если кто-то о нем узнает и донесет отцу, то отец запретит мне видеться с Нуком, а его посадит в темницу. Наша дружба длилось долгое время, а когда мне исполнилось пятнадцать лет, я убежала с пира, который мой отец устроил в честь меня, и побежала в луга. Нук уже ждал меня там, он подошел ко мне и вдруг заплакал. Мне стало, его очень жаль, и я кинулась успокаивать и выспрашивать о том, что случилось. Тогда он мне сказал, что скоро сюда явится войско нашего врага восурского правителя Лучезара, по реклу Спра-ведливый, который убьет моего отца и вернет трон его законному наследнику Керку. Нук сказал мне, что я все же могу спасти своего отца, для этого я должна довериться ему и отдать ему во владение свою душу. Когда я услышала эти слова, сын, то так испугалась, что кинулась бежать во дворец. И больше уже не ходила на луг. Но через некоторое время войска Лучезара подошли к нашему городу, и отец выступил им навстречу. Тогда я последний раз видела своего отца, — мать замолчала, утерла краешком платка сухие глаза и добавила, — Последний раз обняла его и поцеловала. Чуть позже, не знаю как ему это удалось, ко мне в опочивальню вошел Нук. Я вскрикнула при виде его, а он приложил палец к губам, и, призывая к тишине, сказал, что если я сейчас же не отдам свою душу, то Лучезар убъет моего отца. Он говорил мне: " Дола, Дола, что такое душа и что такое жизнь твоего отца. Так — то ты любишь человека, который никогда, ничего для тебя не жалел. Сейчас на поле битвы его пронзят мечом, а ты медлишь, боишься за себя. Такой ли дочери заслуживает твой отец". Я колебалась, а он тогда горестно вздохнул, развернулся и пошел к дверям. Я посмотрела ему вслед и тихо сказала: " Да". Он тут же вер-нулся, схватил мои руки в свои, и, глянув мне в глаза, своими черными очами зашептал заговор, а в конце, когда я вновь еле слышно сказала: " Да", радостно улыбнулся. В тот же миг в опочивальню ворвалась няня Селес, она кинулась ко мне, чтобы закрыть собой от Нука и крикнула, ему, что она все видела и сейчас же кликнет слуг, которым все расскажет и которые его казнят. Но он вдруг громко рассмеялся, да так, — и мать утерла пот, сбегающий со лба платком, — Да, так, что стены заходили ходуном и сказал, что и я, и Селес теперь навсегда во власти его. Так как одна по доброй воле отдала душу, а другая, как видевшая сговор и не разрушавшая его. И если мы кому-то, что-то расскажем, то тут же и будем им наказаны. А чтобы показать нам кто теперь над нами хозяин он вдруг оттолкнул от меня Селес, подошел ко мне вплотную и что-то зашептав, провел у меня по груди, в тот же миг из груди вышло желтоватое облако — моя душа. Он схватил руками мою душу за горло и стал бить ее по лицу. О, сын мой, я никогда до того момента не испытывала такой боли, правильно говорит народ: " Нет, ничего страшнее душевных страданий". Нук хлестал меня так, что я закричала, и стала просить его о пощаде, тогда он швырнул в меня душу, а я покачнулась, и, потеряв сознание, упала.

Некоторое время мать молчала, как бы собираясь с силами, а Святозар опустил голову, и от собственного бессилия сжал кулаки.

— Когда я пришла в себя, он уже ушел, — продолжила мать свой сказ, — Он обманул меня, потому, что мой отец погиб. И теперь я осталась совсем одна, без какой-либо защиты. Лишь робкая няня Селес, вот и все, что осталось у меня. Но твой отец, достойный и добрый юноша, меня пожалел, и полюбил, и, чтобы спасти от гнева народа Игников, который не любил моего отца и хотел избавиться от его правления, решил увезти меня к себе в Восурию. Мы, уже готовы были отправ-ляться, как явился Нук, и сказал мне, что поедит со мной как мой слуга, а я, боясь его, не отказала ему. Как только Ярил, увидел Нука, то верно сразу почувствовал от него зло и не захотел его брать с собой, но я подстегиваемая страхом упросила его. Когда мы приехали в Восурию, меня встретила мать Ярила — Радмила, не зря ее имя значит заботливая и милая, она именно такой и была, любила меня также как своих сыновей и дочерей, а мне, мне так хотелось ответить ей той же теплотой и заботой, ведь по сути я никогда не была злой и дерзкой, но я не могла. Я видела, что Нук хочит, чтобы я стала супругой Ярила, а я полюбив этого славного юношу боялась испортить ему жизнь. Поэтому вела себя в отношении к слугам и матери Ярила не почтительно и скверно, а ночами, ночами, сынок, я тихо плакала в подушку. Но Ярил слишком сильно любил меня и принебрег советом своей матери и взял меня в жены. И в тот день, когда у реки Бурная мы пустили общий венок нашей любви, и люди нарекли нас мужем и женой, я была счастлива и несчастна одновременно. А потом я почувствовала, что у меня будет дитя, бабки повитухи сказали мне, что деток будет двое. И тогда вновь поздно вечером, ко мне пришел Нук, он сказал мне, чтобы я отдала ему душу своего сына, того сына, которому первому на ладонь Ярил поставит печать. Когда он мне это сказал, ужас охватил меня. Ведь я поняла, чего он добивается. К чему шел все эти долгие годы. Он хочет взять душу первенца Ярила, душу на которую спустятся магические способности. И этот малыш, ребенок который обладает таким даром, будет принад-лежать этому чудовищу.

— Почему, почему, ты не рассказала все отцу, — тяжело дыша, и взявшись за грудь, так как там за-стонало сердце, спросил Святозар, и посмотрел на мать.

Правительница увидела движение руки сына, и, протянув свою руку, погладила его по голове и лицу, словно, от этого ему станет легче, да тихо ответила:

— Погоди, сын, я же просила не перебивать меня. Позволь мне закончить. Да, верно, тогда я так и решила сделать, и хотя страх сжигал мою душу изнутри. Я решила, что как только подарю вам жизнь, то сразу все расскажу Ярилу. Но пришла Селес, и, видя, мое состояние, стала меня выспрашивать, а так как она была повязана со мной и, ей единственной на Белом Свете, я могла все рассказать, никак при этом не пострадав, я поведала Селес о требовании Нука. Она долго молчала, а затем, сказала: " Нельзя, чтобы ты рассказала все Ярилу, нельзя, чтобы дети росли без матери. Вспомни, как тебе, не доставало материнского тепла и любви. Послушай меня, До-лушка, давай сделаем с тобой так". И она предложила, чтобы мы поменяли детей, как только они родятся. Первенца объявим вторым, а второго назовем первым. Тогда когда Ярил поставит второму ребенку печать, и мы отдадим Нуку его душу, то он получит малыша который не будет обладать магическими способностями. А истинный первенец, на которого сойдет дар, Нуку не достанется. Я долго с ней не соглашалась, говорила, нет, нет, но, в конце — концов, она меня уговорила. Она верила, что нам удастся обмануть Нука и расстроить все его намерения. А потом я спросила Селес: " А, что если вторым родится не сын, а дочь", но Селес посмотрела на меня, и, успокаивая, ответила: " Нет, по всем приметам, ты мальчонками ходишь". Так мы и порешили. И когда Нук явился, за моим ответом, я сказала: " Да, я отдам тебе сына, которому Ярил первому на ладонь поставит печать. Но когда я отдам тебе душу этого ребенка, ты поклянешься мне, что не потребуешь душу другого сын, а если не исполнишь клятвы, то моя душа и душа моего сына будут свободны". Когда вы родились, мы с Селес поменяли вас местами. Ярил поставил печать сначало Эриху, а когда увидел, что на него не сходит магия, побледнел, подскочил к тебе, поднял тебя на руку всмотрелся в тебя, а затем положив в колыбельку поставил печать и тебе на руку и в тот же миг на тебя сошел столп света, он был так сердит на меня и в таком гневе ушел от меня, что я даже пожалела, что пошла на этот обман. Следом явился Нук, он спросил меня, какому ребенку первому поставили печать, и я отдала ему Эриха. И тогда я поняла, Нук думает, что печать должны были поставить обоим мальчикам, а тому сыну, которому поставят первому печать и достанется магический дар. Он не знал, что дело не в печати, а в первородстве. Когда он уходил, мне стало так хорошо, наконец-то мне удалось его обмануть. Он явился много позже и принес Эриха, отдал мне его, а я прижала моего сына к груди и почувствовала, как он дрожит. Нук, посмотрел на меня и сказал, что я его обманула и ему нужен другой сын, не этот. Но я раскрыла ладошку Эриха и ответила, что этот сын получил первый печать, и его душа принадлежит ему. А душу того, другого он не может потребовать, потому, что он, Нук поклялся именем подземного воеводы Вия, — мать замолчала, тяжело переводя дух и закрыла лицо руками.

Святозар резко встал с сиденья, и, схватившись за голову, прошелся по опочивальне, не в силах более слушать, этот страшный сказ, он остановился напротив двери, тяжело вздохнул, а затем потер грудь, и, вернувшись к матери, сел на прежнее место. Правительница убрала руки от лица, посмотрела на сына и продолжила:

— Нук стоял и долго глядел на меня, и усмехнувшись, сказал: " Что ж, не думай, однако, что ты спасешь, своего первенца. А ты, — и он повернулся к Селес, — Горько заплатишь за то, что подучила ее". Потом он повернулся ко мне и добавил: " Я вернул тебе твоего сына, но его душа теперь в моей власти. Сегодня ночью, я пришлю человека, и ты отдашь ему первенца". " Нет, — крикнула я ему, — Ты взял одного, не тронь другого". А он, словно не слыша меня, продолжил: " Я не смогу забрать душу первенца, потому, что она защищена теперь моей клятвой, но ты отдашь его тому человеку, которого я укажу, он увезет его и отдаст на воспитание другим людям, так я покараю тебя за ослушание". Я положила Эриха в колыбельку, подошла к Нуку и сказала, что не отдам тебя, тогда он зашептал заговор, провел рукой у меня по груди, и в тот же миг душа вышла из меня, он схватил ее за горло и стал хлестать ее рукой по лицу, приговаривая: "Покорись, покорись". И я покорилась, а когда он швырнул мне душу обратно, я попросила его об одном, сохранить тебе твое имя, которое дал тебе твой отец, перед тем как в гневе ушел от меня. Он засмеялся и сказал, что наложит заговор, и Ярил не сможет найти сына, так, что имя, хорошо имя он тебе сохранит. Глубокой ночью он явился в сопровождении человека. " Селес, — сказал он, — Возьми младенца". Няня повиновалась, и, взяв тебя на руки, подошла к нему. Нук опять, что-то зашептал и водил возле тебя рукой, но, не дотрагиваясь, а потом приказал няне отдать тебя тому человеку, и как только она отдала тебя. Нук сказал тому человеку: " Младенца, зовут Керк", и устремив взгляд в пол, воскликнул: " Именем правителя подземного мира Чернобога, под пристальным оком воеводы Вия, и с желания великана Горыни сговор свершись". И в тот же миг Селес упала на пол и умерла.

— Значит, — не дожидаясь конца сказа, спросил Святозар и вздрогнул всем телом, — Ты пожертвовала душой Эриха, чтобы спасти мою душу.

— Да, я надеялась, что обладая магическими способностями, даже в далеке от нас ты вырастишь и сможешь ему помочь. Однако я не закончила. Душа Эриха была в руках Нука, и он несмотря на старания Ярила, рос злобным и жестоким, и даже моя материнская любовь не могла смирить это зло. Нук торжествовал видя, наши мучения с Эрихом, и бесплодные поиски тебя. Но отцу повезло и после стольких лет, он нашел тебя и вернул во дворец, и Нук увидев тебя, словно озверел, начил меня мучить, заставляя меня сделать все, чтобы удалить тебя из дворца, и прости, я не могла ему противостоять и исполняла все, что он требовал. А когда ты прошел испытания в Сумрачном лесу, он стал приходить, и каждый вечер мучить мою душу, и тогда я поняла, он боится, до смерти боится тебя. Я не знала, что он заставляет Эриха убить тебя, а если бы знала, клянусь все бы, рассказала Ярилу, лишь бы остановить руку Эриха. Прости, прости меня, если можешь, — мать замолчала, и горько заплакала.

Святозар посмотрел на плачущую мать, вновь потер грудь, потому, что от услышанного так забо-лело сердце, словно в него воткнули кинжал, а потом, сглотнув подступивший ком к горлу, сказал:

— Не у меня, у Эриха, тебе матушка стоит попросить прощения. Для меня ты сделала все, что смогла. Но почему, совершив такое… Такое… Почему ты матушка, почему не рассказала все отцу?

— У нас был сговор с Нуком, Святозар, — тяжело вздохнув и утирая, все еще текущие из глаз слезы, объяснила мать, — Поэтому сговору, если я кому-то, что-то расскажу, я очень быстро состарюсь и умру, каждый прожитый мною день будет равен одному году.

Святозар закрыл рот рукой, потому, что из груди его рвался крик ужаса, но, преодолев себя, он спросил:

— Значит положенные десять лет….

— Я проживу за десять дней, — досказала мать.

— Но, ты, ты мне все рассказала, а это значит…,- прошептал Святозар.

— Это значит, сыночек, что время пошло… Сговор, который убъет меня начил действовать, — чуть слышно добавила мать.

Святозар вскочил с сиденья, и, добежав до двери, прислонился к ней, тяжело переводя дух и ста-раясь справиться с рыданиями, рвавшимися из души, а затем оторвал голову от двери, повернул лицо к матери и почти прокричал:

— Но, тогда, тогда, зачем, зачем, ты мне все это рассказала…

— Святозар. Мне уже не спастись. Но я прошу тебя, помоги своему брату, спаси его жизнь и его душу.

— Но, что, что, я могу сделать…,-прокричал Святозар.

— Во-первых сын успокойся, подойди сюда, и сядь пожайлуста, — сказала мать и протянула к нему руки, Святозар подбежал к матери, упал в ее объятья, и на мгновенье затих.

Мать прижала к себе сына, поцеловала его нежно в волосы и начала гладить по голове, а когда Святозар немного успокоился, продолжила: