Путь тьмы 2

«Наши враги тянут время. Скорее всего, они уже начали штурм, а значит, мы должны спешить. Но эта засада»…

Способ организации атаки, говорил об одном: пустынные жители прекрасно знали о том, как работает разведка в армиях Империи, и подготовили контрмеры и против людей, и против оживленных ворон, и против тех, кто вернул этим самым птицам уродливое подобие жизни.

Разузнать все самостоятельно лиоссцы, определенно, не могли, а потому, напрашивался неприятный вывод: нашлись добрые люди, которые все объяснили детям пустыни. Из этого очевидного умозаключения, следовало иное, не менее очевидное: враги перешли к активным действиям.

Да, у них сейчас нет возможности ударить по Империи Тьмы со всей силы. Разгромленная Лига Света еще не скоро станет напоминать хоть что-то, способное защищать свои интересы. Но это не значит, что наступили тихие и спокойные времена. Нет, война лишь приобрела другой характер.

«А ладно, пусть об этом у владыки голова болит. Моя задача проста — помочь союзнику, разбить противника. Ни больше, ни меньше, а потому… Где носит этого бездельника»?

Он был несправедлив к помощнику, потому как выделенное тому время и не думало заканчиваться, но все-таки кипучая натура Китариона жаждала действий.

Впрочем, адъютант справился блестяще — армия еще не успела тронуться в путь, как он, верхом на взмыленной лошади, прискакал к своему командиру.

— Докладывай.

— Убито пятьдесят два замерших. Три рыцаря смерти. Пятнадцать живых легионеров. Сгорели четыре телеги с продовольствием и водой и одна — со стрелами. Серьезного ущерба не нанесено.

— Благодарю, — кивнул ему Китарион. — Передай мой приказ тысяче Ниришиона — с этого момента пять сотен рыцарей смерти должны проверять подступы к колонне на триста шагов с каждой стороны от дороги. Пусть ищут замаскированные укрытия. Оставшиеся пять сотен усилят авангард.

— Слушаюсь, — отсалютовал адъютант и ускакал выполнять приказ.

— Думаешь, они повторят этот трюк? — хмуро поинтересовался Кштиритион.

— Я бы попытал счастья еще разок, — не задумываясь, ответил генерал. — Хотя, конечно, чередование — эффективней.

Некромант пожевал кончики губ.

— Стало быть, нам готовиться к какому-нибудь еще сюрпризу.

— Тебе — разбираться, как обнаружить спрятавшихся в песке ящеров, причем — немедленно.

Кштиритион вздохнул.

— Иду, иду, нечего так волноваться.

— Перестану, когда ты выполнишь поставленную задачу.

Возведя очи горе, чародей покинул генерала, оставив того наедине с гоблином, чем старый шаман тотчас же и воспользовался.

— Полагаешь, о великий из великих, что подлые лиоссцы продолжат беспокоить могучую и несокрушимую армию?

— Должны, — кивнул кольценосец. — Выбор у них небогат: либо снимать осаду и отходить, либо задержать нас, обескровив настолько, насколько получится, и организовать решительный штурм города. Я бы выбрал второй вариант и убежден, что Бич Пустыни также предпочтет рискнуть.

— Чутье воина, о дальновидный? — вкрадчиво поинтересовался гоблин, забавно хлопнув ушами.

— Можно сказать и так… Проблема в том, что я не знаю полководца, с которым нам предстоит сразиться. Все эти дни изучал ответы об армии лиоссцев, а вот о Биче Пустыни в них не нашлось почти ничего, — он с надеждой посмотрел на Инуче. — Быть может, верховный, тебе что-нибудь удалось выяснить?

Гоблин довольно осклабился.

— Я ждал, когда же мудрейший из мудрых задаст этот вопрос жалкому и ничтожному Инуче, да, да.

Китарион терпеливо молчал, позволяя старому шаману выговориться — тому, определенно, это было необходимо.

— Гайшшар сын Ишшаррисса, именуемый также Бичом Пустыни, мало известен за пределами Лиосского халифата, о мудрый из мудрых.

— И даже твои вездесущие подданные не смогли ничего разнюхать?

Довольный гоблин осклабился.

— Кое-что смогли, о несравненнейший.

— И что же?

Гоблин вновь дернул ушами и выдал тираду, суть которой сводилась к тому, что лишь столь невыносимо мудрый генерал, как Китарион, в невыносимой своей мудрости невыносимо мудро обратившийся к невыносимому шаману, способен правильно использовать даже те обрывки сведений, что удалось добыть.

После этого он, видимо, истощив на какое-то время свое красноречие, приступил к пояснениям.

Из рассказа гоблина выходило, что претендент на титул халифа всей Лиоссии, начинал как сын вождя небольшого племени, которые здесь водились просто в товарных количествах. Так бы он жил, пас стада, управлял горсткой подчиненных, если бы не произошел какой-то инцидент. Какой именно — установить не удалось. Кто-то считал, что эти самые стада были украдены злым наместником. Кто-то полагал, что злой наместник похитил его жену. Кто-то утверждал, что злой наместник погубил первенца Гайшшара.

Так или иначе, все замыкалось на некоем «злом наместнике». Существовал ли он в реальности, был ли действительно настолько злым — история умалчивала.

Однако — это гоблину удалось выяснить наверняка — свои подвиги Гайшшар начал именно с убийства наместника провинции, в которой кочевало его племя. Так что, возможно, слухи, действительно имели под собой какое-то основание.

Когда местный правитель, не подчиняющийся, естественно, никому, кроме себя, отправил против бунтовщика небольшой отряд, произошло странное — солдаты перешли на сторону восставших, едва ли не утроив численность армии молодого лиоссца.

Затем, последовала серия дерзких, но очень удачных нападений на владения правителя, которые принесли Гайшшару не только славу, но и богатство.

После этого к молодому, амбициозному и очень, очень везучему вождю рекой начали стекаться недовольные, алчные, и просто любящие хорошую драку воины, а его сила принялась расти, точно снежный ком.

Один удачный набег за другим, одна победа, а следом за ней — другая. Гайшшар продвигался от триумфа к триумфу, быстрый, дерзкий, неуловимый.

За каких-то десять лет он превратился из всего лишь очередного вождя очередного мизерного племени во владыку целой провинции и включился в большую игру, ведущуюся на землях халифата вот уже несколько сотен лет — в борьбу за титул халифа всей Лиоссии.

Говоря начистоту, никто поначалу не принял его всерьез — таких выскочек за долгую историю внутренней смуты Лиоссии хватало. Но шло время, и презрение начало сменяться уважением, которому наследовал страх, незамутненный и неприкрытый.

И вот, настал час, когда против Бича Пустыни, как к тому времени успели прозвать Гайшшара, объединились все соседи. И они пали!