Путь в тысячу ли
Шрифт:
– Эй, Комура-кун, ты меня слушаешь?
– я встретил немного обиженный взгляд мастера.
– Прошу прощения, Хаттори-с... сан, я очень внимательно вас слушал, хоть по мне и не всегда заметно, - хмык Такахаши прозвучал как бы не громче моих слов.
– А скажите, пожалуйста, вот этот круг, - обвел пальцем контур на кибакуфуде, - он для чего?
– Ну вот. А говоришь, что внимательно слушал... Я же говорил, что все это -- часть печати. Если какой-то символ неправильно нанести -- могут быть нехорошие последствия.
Мда. Все еще хуже, чем я думал... А если зайти с другой стороны?
– А эти части... Они на всех печатях одинаковы?
– ну, пожалуйста... скажи да! И я -- чемпион!
– Комура-кун... Ты меня разочаровываешь...
– Хаттори-сан!
– от моего крика оба мужчины непроизвольно дернулись к стенам.
– Прошу, развейте тьму моего невежества и научите меня! Пожалуйста, позаботьтесь обо мне!
– Дайске...
– после минутного молчания голос Хаттори... наверное, все же учителя, был убийственно спокоен.
– Признаться, когда ты рассказывал о... м-м-м... особенностях своего ученика, я не во всем тебе верил. Теперь вижу, что ты даже немного приуменьшил...
– Комура-кун!
– фуин-мастер повысил голос.
– Я беру тебя в ученики... Если ты пообещаешь мне две вещи.
– Какие, сенсей?
– радостная улыбка выскочила на лицо как-то сама собой.
– Во- первых, ты не будешь создавать печати без присмотра, пока я тебе не разрешу. А во- вторых... Ты больше не будешь так орать!
– ХАЙ, СЕНСЕЙ!
– От радостного вопля, казалось, содрогнулись стены.
– Ой, простите!..
– А, может быть, я -- Нара, великий аналитик?
– бормотание ирьенина немного разбавило наступившую тишину...
Глава 14
После того, как закончилась вторая бутылка саке, выставленная радостным Такахаши- сенсеем в честь моего нового учителя, как он сказал, "не только мне одному теперь подвергать опасности тело и душу, ежесекундно ожидать опасности со всех сторон и перемещаться по деревне короткими перебежками", ирьенин быстро ушел, сославшись на "внезапно возникшие срочные дела". Надо сказать, физиономия у него была довольно-таки масляная.
– Садись сюда, Комура, - мы с Хаттори-саном прошли в его кабинет.
– Прежде, чем мы начнем работать с тобой, я бы хотел кое о чем поговорить. Сначала давай познакомимся. Я уверен, что этот молодой раздолбай Дайске не удосужился спросить у тебя ничего, кроме твоего имени, прежде чем взять в ученики. Медик, он, конечно, от богов, еще немного и заработает себе полноценный A-ранг, но вот по характеру он где-то в районе двадцати лет остановился, говорит, что так жить интереснее. Но о нем мы сейчас не будем. Итак, начнем с тебя. Расскажи о себе, что посчитаешь нужным.
– Э-э-э... Меня зовут Комура Айдо. Мне девять лет, я вырос в приюте Конохи. Люблю узнавать новое, проводить время с другом, каллиграфию. Не люблю... ну-у-у... Наверное, чего-то не понимать.
– Ты не особо разговорчив, Комура Айдо, - мужчина улыбнулся.
– Ладно, думаю, для первого раза достаточно. Приступим к занятиям. Первое время ты будешь учить виды и отличительные черты печатей и свитков, создаваемых на их основе, способы их применения. А чтобы это время не прошло даром, ты будешь ежедневно запитывать чакрой сто печатей из готовой продукции моей лавки, если хватит сил. Это хорошая тренировка для твоего резерва, да и за обучение расплатишься хоть на малую толику, - Хаттори-сан ухмыльнулся: - А ты как думал, бесплатно не дается ничего, кроме дружбы и родительской любви, - на этих словах мастер чуть нахмурился.
– Хорошо, давай к делу...
– Прошу прощения, сенсей... Вы ничего не рассказали о себе...
– как-то это на обучение не похоже, а вот на нещадную эксплуатацию детского труда -- даже очень. Хотя... госпитальные утки тоже отнюдь не крякали...
– А Дайске ты не особо расспрашивал, - улыбка мастера постепенно становилась неприятной.
– Впрочем, хорошо, что ты научился проявлять разумный интерес. Меня зовут Хаттори Акихиро, мне сорок два года, я владею мастерской фуин-печатей в Конохагакуре- но-Сато и лавкой при ней. Что я люблю и не люблю -- сейчас не важно, впрочем... Не люблю пустое любопытство. Ну что, пора приступать?
– Э-м-м, сенсей... А у вас есть семья?.. Просто Такахаши-сенсей говорил что печати... по наследству...
– с каждым словом мой голос становился все
– Хочешь узнать про мою семью? Я, кажется, уже сказал, что не люблю бессмысленных вопросов?
– я сжался на стуле и приготовился быстро-быстро удирать... Кажется, в этот раз мое ученичество не сложилось.
– Ну что ж, слушай, - мужчина внезапно успокоился и выпрямился на табурете.
– Со своей женой я познакомился еще в команде генинов. Сначала мы с Мацумото все время ругались, - мастер, казалось, забыл где он и полностью погрузился в воспоминания. Я молча слушал.
– Не могли выяснить, кто же будет лидером команды. В конце концов лидером стал тот, кто не кричал об этом и не подстраивал друг другу пакости, а молча делал свое дело. В наше оправдание нужно сказать, что Такаги Абураме было очень сложно слушать из-за... хм... особенностей его речи. После экзамена на звание чунина я ушел из команды, мой отец стал обучать меня семейному искусству Фуин. Пять лет я учился, постепенно стал помогать отцу в лавке. А потом я снова встретил ее... Она уже была джонином и успела поработать в АНБУ. По старой памяти мы сначала с неприязнью отнеслись друг к другу: она -- не могла понять, как я мог оставить карьеру шиноби, я -- как можно любить сражения и получать удовольствие от миссий на ликвидацию. Но постепенно все это отошло на задний план. Мы поженились, она ушла со службы... У нас родились сыновья, погодки... Такэда и Мурата... Такэда -- всегда во все влезал, он носился по всей деревне, Мурата -- всегда старался забраться в какой-нибудь угол с книжкой. Я думал, что именно он станет наследником моего ремесла, но девять лет назад на деревню напал Кьюби...
На этих словах я чудовищным усилием удержался от изумленного возгласа. Одно дело -- абстрактное знание о том, что хвостатые демоны где-то там существуют, и совсем другое -- целая деревня свидетелей, видевших Девятихвостого. Да-а-а, вот тебе и "биджу побери", а ведь и побрал кого-то... О, Ками...
Между тем, Хаттори-сан продолжал:
– Ребята были чунинами и начинали карьеру в АНБУ, решили пойти по стопам матери... Они умерли первыми... не бросили друг друга... Мацумото попыталась их спасти и тоже погибла... Меня спас барьер Йондайме, иначе я, с оторванной ногой, попал бы под биджудаму и встретился бы с ними... Но я выжил. Как ценному специалисту, мне восстановили ногу и отправили отстраивать лавку, так как она была нужна для деревни... Но мне самому теперь нужно только одно... и я вот уже девять лет жду. Они бы не одобрили, если бы я решился ускорить этот момент...
Голос мужчины постепенно становился все тише, пока наконец он не умолк совсем. Я тоже молчал, пытаясь осознать все то, что вывалил на меня Хаттори-сан. Несколько минут в кабинете стояла гнетущая тишина. Потом очнувшийся мастер посмотрел на меня:
– Да, Комура... Умеешь ты задавать вопросы так, чтобы на них хотелось ответить. Ты мне немного напоминаешь Такэду, так же лезешь везде и стараешься все узнать, - улыбка в этот раз была намного теплее.
– Надеюсь, ты сможешь научиться фуиндзюцу, ведь это искусство очень важно для деревни. Но не рассчитывай, что я из- за каких-то воспоминаний не возьму с тебя плату за обучение, - мужчина подмигнул мне, - хоть и редко попадаются люди, которые могут усвоить мое ремесло. Присылали тут недавно ученика из... одной организации, - учитель на мгновение запнулся.
– Сай, кажется... У них не понять, по сто имен на дню. Худой, бледный, как-только на ногах стоит, но дело свое знал. Вот только там на талантливых детей обычно свои планы, так что я думаю, что больше никогда его не увижу.
– сенсей... так вы и хотели бы взять учеников, но просто некого?
– хм... Может, и получится немного помочь учителю.
– Да. Раз уж у меня нет своих детей... Отцу бы не хотелось, чтобы наше семейное дело, в которое вложено столько сил и времени, пропало, ведь мой дед учился искусству печатей у самого Хаширамы Сенджу и его жены Мито, первой...
– учитель явственно осекся, а я почувствовал то же, что поднялось во мне, когда я смотрел на то, как относятся к Наруто -- предчувствие тайны.
– Так что не беспокойся, учить тебя я буду на совесть.