Путь в Версаль (др. перевод)

Ее затуманенный взгляд снова остановился на Молине. Должно быть, он по лицу Анжелики проследил ее мысли, потому что, иронически ухмыльнувшись, произнес:

– Я также думаю, что вы достаточно хороши собой, чтобы вступить в игру. Но может так случиться… что она сложится не так, как вы задумали. И это вовсе не означает, что вы выиграете первую партию.

– Что вы хотите этим сказать?

– Мой патрон не любит женщин. Он их, разумеется, знает, но они для него все равно что горький, тошнотворный плод.

– Но ему приписывают множество приключений. А его знаменитые оргии в ходе заграничных военных кампаний, в Норвегии…

– У него привычки и замашки солдафона, вынесенные из военных походов. Он берет женщин, словно пожар устраивает или насаживает кого-нибудь на острие меча… чтобы сделать больно.

– Молин, вы говорите страшные вещи!

– Я не стремлюсь вас напугать, просто хочу предупредить. Вы из благородного семейства, но выросли в здоровой сельской обстановке. И вы абсолютно не знаете, какое воспитание обычно получает юноша, чьи родители – богатые светские люди. С самого детства он игрушка – сначала слуг и лакеев, потом суверенов, у которых служит пажом. В итальянских традициях, в которых он воспитывался…

– О! Замолчите… Какая гадость! – прошептала Анжелика, в замешательстве глядя на огонь.

Молин не стал возражать и снова надел очки:

– Так прибавлять этот пункт или нет?

– Прибавляйте что хотите, Молин, я…

Она осеклась, услышав, что дверь открылась. На пороге, как привидение, возник силуэт, который постепенно выступал из полумрака кабинета и становился четче: это был Филипп, в атласном камзоле. Светлые волосы, белый камзол с золотым шитьем… Казалось, он собрался на бал. Анжелику он приветствовал надменным кивком.

– Далеко ли вы продвинулись в переговорах, Молин?

– Мадам Моран просит только подписаться под предложенными условиями.

– Можете ли вы поклясться на распятии, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знаете, где находится ларец?

– Могу, – ответила Анжелика.

– В таком случае подойдите, господин Гаретт…

Капеллан, чья тощая темная фигура была совсем не видна за спиной хозяина, вышел на свет. В руках он держал распятие, на котором Анжелика поклялась, что знает, где спрятан ларец, и обязуется отдать его господину дю Плесси после свадебной церемонии. Затем Молин огласил размер ренты, которую Анжелика должна назначить впоследствии своему супругу. Цифра оказалась весьма солидной, поскольку должна была соответствовать ежегодным расходам молодого маркиза, которые Молин по привычке записывал. Анжелика слегка поморщилась, но не моргнула глазом: если ее дела будут идти хорошо, ей не составит труда выплачивать эту сумму. С другой стороны, став маркизой дю Плесси, она постарается сделать так, чтобы оба домена Филиппа максимально процветали.

Маркиз не высказал никаких возражений. Лицо его было нарочито скучающим.

– Хорошо, Молин, – протянул он, подавив зевок, – постарайтесь уладить эту скверную историю, и как можно скорее.

Интендант кашлянул и смущенно потер руки:

– Есть еще один пункт, господин маркиз, который присутствующая здесь мадам Моран попросила меня включить в контракт. Вот этот пункт: финансовые условия будут соблюдены лишь в том случае, если вы будете выполнять свои супружеские обязанности.

Филипп застыл на несколько мгновений, словно пытаясь осмыслить услышанное, потом лицо его вспыхнуло.

– О!.. В самом деле! – сказал он. – О! Право же!..

Он действительно лишился слов, и у Анжелики снова возникло смешанное чувство жалости и нежности, которое она порой испытывала к Филиппу.

– Ну это уж слишком! – выдохнул он наконец. – Бесстыдство, помноженное на цинизм!

Он весь побелел от ярости.

– А не скажете ли мне, Молин, как доказать всему миру, что я оказал честь ложу этой… персоны? Что я лишил девственности потаскуху, у которой двое детей и которая перебывала в постелях всех мушкетеров и финансистов королевства?.. Мне что, прикажете предстать перед трибуналом, как этот идиот Ланжей [8] , которого вынудили в присутствии десяти человек доказывать свое мужское достоинство? А мадам Моран обзавелась свидетелями для этой церемонии?

8

Намек на один из бракоразводных процессов того времени.

Молин успокаивающе поднял руку:

– Не вижу причин, господин маркиз, по которым этот пункт привел вас в такое состояние. Он в действительности весьма – могу я позволить себе так выразиться? – выгоден как для вас, так и для вашей будущей супруги. Подумайте сами: если, поддавшись настроению или вполне понятному раздражению или злобе, вы начнете пренебрегать своими супружескими обязанностями, мадам Моран будет вправе через несколько месяцев аннулировать брак и вовлечь вас в дорогостоящий и смешной судебный процесс. Я принадлежу к реформатской религии, но мне известно, что невыполнение супружеских обязанностей является одной из немногих причин развода, которые признает Католическая церковь. Это так, господин капеллан?

– Совершенно верно, господин Молин, брак в христианской Католической церкви имеет одну цель: произведение на свет потомства.

– Ну вот! – мягко произнес интендант, и только Анжелика, которая его хорошо знала, уловила в его голосе иронию. – Что же до доказательств вашей доброй воли, то, полагаю, лучшим доказательством будет наследник, которого подарит вам супруга.

Филипп повернулся к Анжелике, которая слушала перепалку с безучастным видом. Но, почувствовав на себе его взгляд, она тоже подняла глаза. Ее прекрасное лицо в этот момент стало таким суровым и жестким, что по телу Филиппа пробежала дрожь. И это отнюдь не была дрожь наслаждения.

– Ладно, договорились, – медленно сказал Филипп, и губы его сложились в жестокую усмешку. – Будет исполнено, Молин, будет исполнено…

Глава XL

– Вы меня заставили сыграть такую отвратительную роль, какая мне и в голову прийти не могла, – сказала Анжелика Молину.

– Когда выбираешь одиозную роль, мадам, не надо вдаваться в детали. Важно просто отстаивать свои позиции.

Одетый в темное, сутулый, он шел следом за Анжеликой, провожая ее до кареты. Черная ермолка, худые руки, которые он то и дело потирал, – Молин был тенью, явившейся из прошлого.

«Я опять среди своих», – подумала Анжелика, и ее охватило ощущение полноты жизни, исцелившее все раны от унижения и от презрения Филиппа.

Она обретала свой мир, у нее появилась почва под ногами. На пороге интендант остановился и принялся внимательно изучать звездное небо над головой. Карета мадам Моран тем временем свернула во двор и остановилась перед крыльцом.

– Я все спрашиваю себя, – продолжил интендант, нахмурившись, – как мог погибнуть такой человек…

– Какой человек, Молин?

– Граф де Пейрак.

Анжелика вся съежилась. В последнее время к отчаянию, которое она всегда испытывала при мысли о Жоффрее, присоединились смутные угрызения совести. Ее глаза тоже поднялись к ночному небу.

– Вы думаете, что… он не одобрил бы… свадьбу с Филиппом?

Старик сделал вид, что не расслышал.

– Как мог погибнуть такой человек, вот что уму непостижимо! – повторил он, покачав головой. – Может, король все-таки вовремя понял…

Анжелика порывисто схватила его за руку: