Путь воина. Путь меча. Путь дракона

Зажатый железной хваткой Тору, Джек понял, что для защиты остаются только ноги. Он ухватился за руку Тору, оттянув ее немного, чтобы глотнуть воздуха, а потом, опираясь на нее, оторвался от земли и обеими ногами нанес маэ-гэри, прямой удар. Застигнутый врасплох, Райдэн чуть промедлил и получил по зубам. Он отшатнулся назад, закрывая руками разбитое, окровавленное лицо.

Сабуро воспользовался подвернувшейся возможностью и выставил ногу: споткнувшийся Райдэн потерял равновесие и врезался в ствол сакуры. Дерево задрожало. Удар стряхнул с ветки бумажный фонарик, который слетел прямо на голову Тору. Хлипкий абажур развалился, и горящая свеча упала на грязную шевелюру — волосы мгновенно вспыхнули. Тору выпустил Акико и Джека и заплясал, как танцующий медведь, ожесточенно молотя ладонями по пылающим лохмам, пытаясь сбить пламя.

Сабуро, Кику и Ёри расхохотались при виде пляшущего Тору, но веселье было недолгим.

Во всеобщей неразберихе Райдэн пришел в себя и схватил Сабуро за волосы, разворачивая его к себе лицом, чтобы нанести удар. Разъяренный Тору с дымящейся как труба макушкой угрожающе двинулся на Акико и Джека.

Шутки кончились: близнецы решили нанести решительный удар.

— Ямэ! — Голос прогремел так властно, что даже проходившие мимо подвыпившие самураи замерли на месте.

— Что здесь происходит?

Из темноты выступил Масамото — его обезображенное лицо горело.

Скрывавшийся в тени Ямато побелел и стыдливо опустил голову. Кадзуки и Нобу рухнули на колени.

— Оставьте в покое моих учеников! — приказал Масамото и нанес молниеносный нукитэ-ути в шею Райдэна.

Удар руки-копья пришелся на скрытую болевую точку, заставив Райдэна мгновенно упасть на землю, словно марионетка, у которой перерезали ниточки.

Сабуро, потирая голову там, где из его шевелюры вырвали клок волос, торопливо бросился к Ёри и Кику — все трое склонились перед Масамото.

— Масамото! Это ты оставь в покое моих учеников! — донесся другой голос из-за спины Масамото.

На тропинку вышел самурай в кимоно голубого, желтого и золотистого цветов. Когда он приблизился, оказавшись под фонарем, Джек немедленно узнал его — даймё, проезжавший в лакированных носилках по Токайдо, Камакура Кацуро.

Камакура был ниже ростом, чем Масамото, и тем не менее пытался смотреть свысока. На злом лице с острым подбородком и крепко сжатым ртом топорщились усики. Надутый и самоуверенный, Камакура надменно осмотрелся, разглядывая каждого ученика Масамото, словно тараканов, подлежащих истреблению. Джек вспомнил старика торговца, который лишился головы только за то, что не успел поклониться.

— Получше присматривай за своими учениками, не то я сам этим займусь, — ответил Масамото. — Сдается мне, что в твоей школе с дисциплиной проблема.

— У нас-то как раз с дисциплиной проблем нет, — высокомерно отозвался Камакура. — А вот в твоей школе явная проблема с обучением. В жизни не видел такой плохой техники.

— Как раз с техникой у них все в порядке! Акико показала прекрасный маваси-гэри, и я сомневаюсь, что кто-то из твоих учеников способен на двойной маэ-гэри, когда его душат!

— Масамото, давай не будем. Мы ведь старые соратники, — сказал Камакура умиротворяющим и в то же время неискренним тоном. — Не в парке же обсуждать такие вещи. Давай сделаем как положено — предлагаю устроить Тарю-дзиай между школами.

— Тарю-дзиай? — повторил застигнутый врасплох Масамото.

— Эти трое, — Камакура пренебрежительно махнул рукой, показывая на Джека, Акико и Сабуро, — против Райдэна, Тору и одной из моих девчонок — любая из них будет лучше твоей!

— И в чем же именно они будут соревноваться? — спросил Масамото, пропуская мимо ушей оскорбительное замечание об Акико — ему явно понравилась идея Камакуры.

— Кэндзюцу, кюдзюцу и тайдзюцу.

— Согласен! — не колеблясь, ответил Масамото.

Джек понятия не имел, о чем идет речь, но, судя по тому, что от одного упоминания Тарю-дзиай лицо Акико побледнело и вытянулось, а Сабуро моментально протрезвел, ничего хорошего их не ожидало.

— И когда ты хотел бы провести наше маленькое соревнование? — поинтересовался Камакура.

— Как насчет в день перед праздником Гион? — не моргнув глазом, предложил Масамото.

— До него же целых три месяца! — ошеломленно воскликнул Камакура.

— Судя по тому, что я видел здесь сегодня, твоим ученикам не помешает немного подготовиться. Мы ведь хотим, чтобы соревнование было на равных, верно? — широко улыбнулся Масамото и отвесил поклон. — Кроме того, свои победы я люблю праздновать с размахом.

34. Тайна сэнсэя Ямада

— Почему ты не вступился за них? — прогремел голос Масамото.

Сдавленный ответ расслышать не удалось.

— Я видел, как ты отступал, презренный трус! Тэнно никогда бы так не сделал! — продолжал горящий гневом Масамото. — Почему ты не помог Джеку? Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, ты обязан ему жизнью! Он спас тебя. Получается, что он больше достоин быть самураем, чем ты!

Послышалось приглушенное извинение.

— Где твое мужество, твои доблесть и гордость? Это ты должен принимать участие в Тарю-дзиай, защищая честь школы. Ты, а не Джек!

Голос Масамото надломился, тут же что-то грохнуло, и со столика полетела на пол чайная чашка.

— Ты опозорил не только себя, но и всю семью! Подумай о том, что значит принадлежать к клану Масамото, и приходи, когда найдешь ответ! А сейчас убирайся!

Сёдзи скользнули в сторону, и появился Ямато: покрасневший от стыда и со слезами на глазах. На Джека, Акико и Сабуро, сидевших возле входа в Хо-о-но-ма, Зал феникса, Ямато даже не посмотрел, избегая их недоуменных взглядов. В Зал феникса, личное додзё Масамото, приглашали лишь учеников, которые удостаивались чести изучать технику «Двух небес».

— Ямато, мне очень жаль… — начал Джек, пытаясь хоть как-то его утешить.

Однако Ямато оборвал его свирепым взглядом и бросился вон.

— Джек, ты не виноват, — тихо сказала Акико.

— Еще как виноват! Если бы я никогда здесь не появился, он бы…

— Войдите! — загрохотал голос Масамото.

Они в ужасе переглянулись. После драки во время ханами Масамото отвел их в школу, приказав тотчас ложиться спать. Впрочем, всю ночь они проворочались, потому что Масамото велел всем троим явиться к нему на рассвете — Кику и Ёри признали невиновными свидетелями и отпустили. Акико объяснила Джеку, что приказ явиться к Масамото до завтрака означал только одно — их ожидало наказание. Вопрос лишь в том, насколько суровое.

— Сэйдза! — сказал Масамото, когда они вошли и склонились как можно ниже.

Он сидел на возвышении, возле черного лакированного столика. Одна служанка вытирала разлитый чай, а другая ставила перед Масамото чайник со свежей заваркой.

За спиной Масамото висел нарисованный на шелке горящий феникс: с крыльев падают искры, клюв смотрит в небеса.

Масамото кипел от злости, и его шрам покраснел, как раскаленная лава вулкана. Дрожащие Джек, Акико и Сабуро склонились до самого пола. Масамото молчал, ожидая, пока уйдут служанки.