Путь воина. Путь меча. Путь дракона

Ученики в самых красивых кимоно выстроились в очередь. Она тянулась вдоль стен зала, сворачивалась кольцами, словно дракон с чешуей из драгоценных каменьев. На Джеке было кимоно из бордового шелка, которое подарила ему мать Акико, когда он уезжал из Тоба. На кимоно был герб Масамото, феникс, вышитый тончайшими золотыми нитями. При каждом движении мальчика он сверкал и переливался, отражая свет. Но даже такое одеяние не могло сравниться с великолепным нарядом Акико. В волосах у нее красовалась пурпурная орхидея. На кимоно, сверкая, переплелись желтый, зеленый и синий. Казалось, оно соткано из крыльев бабочек.

— А почему колокол прозвонил именно сто восемь раз? — спросил Джек, пока они ждали своей очереди, чтобы получить первое благословение в этом году.

Он, христианин, не всегда понимал обычаи буддистов.

Акико не ответила. Она о чем-то задумалась и смотрела перед собой невидящим взглядом. Лицо девочки сегодня казалось бледнее, чем обычно.

— С тобой все в порядке? — спросил Джек.

Акико моргнула, и ее взгляд снова стал осмысленным.

— Да, все хорошо.

Джек внимательно смотрел на нее. Девочка улыбнулась, но в глазах у нее блеснули слезы.

Рядом, поправляя длинные рукава, стоял Ёри — кимоно было слишком велико для его фигурки. Он ответил вместо Акико:

— Буддисты верят, что человек страдает из-за ста восьми страстей или грехов. С каждым звоном колокола один из грехов исчезает, и зло, совершенное в прошлом году, прощается.

Какой любопытный способ, подумал Джек, воспитанный в убеждении, что отпускать грехи может один Господь.

Мальчику показалось, будто колокол еще звучит у него в голове. И тут он заметил, что сэнсэй Ямада тихонько ударил по большой бронзовой чаше. Одновременно старик монотонно постукивал по дощечке и что-то шептал каждому ученику по очереди. Чаша словно пела, звук лился и лился, совершая вечный путь по кругу.

Когда подошла их очередь, Акико тихо сказала:

— Делай, как я.

Джек уже начал думать, не лучше ли остаться в сторонке, но понял: к иноверцам относятся все хуже, а значит, ему сейчас никак нельзя выделяться. Если он покажет, что принимает японские обычаи, к нему будут лучше относиться. А кроме того, как сказал однажды сэнсэй Ямада, религии — нити одной циновки, только они разного цвета.

Джек внимательно следил за Акико. Она подошла к большой чаше с песком, взяла из коробки, стоявшей рядом, палочку благовоний и зажгла ее от свечи. Палочку Акико воткнула в песок, рядом с множеством остальных — чаша уже напоминала огромную подушку, утыканную дымящимися иглами. Акико дважды поклонилась бронзовому Будде, два раза хлопнула в ладоши и поклонилась в последний раз. Сэнсэй Ямада подозвал ее к себе. Девочка опустилась перед ним на колени и с поклоном отдала свою орхидею.

Джек вдруг понял, что у него нет никакого подарка для Будды. Он и придумать ничего не успел, как подошла его очередь. Оставалось только подойти к чаше. В ноздри потек древесный аромат. Мальчик повторил то, что делала Акико, затем встал на колени и неловко поклонился сэнсэю Ямада.

— Простите, учитель, — начал Джек, кланяясь опять в знак извинения, — но у меня нет подарка.

— Не волнуйся. Просто ты еще не знаешь хорошенько наших обычаев, — ответил старый монах, спокойно улыбаясь ему. — Лучший дар — честное, искреннее сердце. Вижу, что его ты и принес к алтарю. В награду я благословляю тебя.

Сэнсэй Ямада начал буддийский напев, который скатывался с его губ и завораживающим теплом лился в уши:

— Как ласковые дожди наполняют ручьи, ручьи впадают в реки, а реки стремятся в океаны…

Голос, мягкий, словно шелк, сплетался со звоном поющей чаши. Веки мальчика отяжелели…

— Пусть и сила твоей доброты так же течет, исцеляя и пробуждая все живое…

В ушах Джека дрожал стук деревянной дощечки, мальчик плыл куда-то, а тело наполнялось легкой вибрацией.

— Тех, кто есть, тех, кто ушел, и тех, кто еще придет [64] .

64

Тех, кто есть, тех, кто ушел, тех, кто придет, — основано на традиционной буддийской молитве о благословлении и исцелении (неизвестный автор). — Примеч. авт.

Джек открыл глаза. Разум успокоился, сердце переполнялось радостью.

Мастер дзэн закончил благословение и поклонился. Джек поблагодарил его, встал и тут, повинуясь внезапному желанию, спросил:

— Учитель, можно задать вам вопрос?

Старый монах кивнул. Припомнив загадку сэнсэя Хосокава о годах, Джек продолжил:

— Мне нужно поскорее овладеть мусин, но я не знаю, как быть, если чем упорнее работаешь, тем медленнее учишься.

— Значит, нужно работать медленнее, — ответил сэнсэй Ямада.

Джек уставился на учителя. Новое противоречие поставило его в тупик.

— Разве это не займет еще больше времени?

Сэнсэй Ямада покачал головой:

— Нетерпение — вот что тебя держит. Как и в любом другом деле: если захочешь сократить дорогу, придешь не совсем туда или вообще заблудишься.

Джек решил, что теперь-то ему все ясно, и сэнсэй Ямада улыбнулся, увидев искорку понимания в глазах ученика.

— Чем больше спешки, тем длиннее путь, юный самурай.

На школьном дворе снега уже не осталось. На вишневых деревьях набухли почки. Приближалась весна. Джек, Акико и остальные ученики направились в Зал бабочек, чтобы там до рассвета праздновать Гандзицу.

На столах стояли чаши одзони и тарелки с горками моти. За некоторыми столами уже сидели и угощались ученики. В центре зала собралась небольшая группа учеников. В кольце зрителей две девочки, смеясь, отбивали деревянными ракетками воланчик из перьев. У одной из девочек все лицо было усеяно большими черными точками.

— Во что они играют? — спросил Джек, усевшись за стол.

— В ханэцуки, — объяснила Акико, разливая дымящийся сэнча. — Если не попадешь по воланчику, тебе тушью нарисуют отметину на лице.

Девочка снова упустила воланчик и заработала еще одно пятнышко.

— Можно к вам?

Подошел Тадаси с тарелкой моти.

Ямато и Сабуро подвинулись и освободили ему место рядом с Джеком.

— Попробуй.

Тадаси протянул Джеку рисовый пирожок.

Джек откусил кусочек. Моти оказался вкусный, но очень клейкий, проглотить его было не так-то просто. Тадаси рассмеялся и похлопал Джека по спине, чтобы тот не поперхнулся. Мальчик сумел проглотить рис, лишь когда хлебнул сэнча.

Тадаси начал угощать остальных. Никто не отказывался, однако Джек заметил, что Акико не положила в рот ни крошки. За стол напротив уселась банда Скорпиона.

Кадзуки бросил на Джека взгляд, но ничего не сказал. Его дружки убрали тарелки, а мальчишка разложил карты. Все придвинулись ближе. Он взял одну и прочел то, что было на ней написано. Остальные схватили со стола по карте и принялись кричать что-то.

— А это что за игра? — спросил Джек.

— Обакэ карута, — ответил Тадаси, уплетая суп. — Один игрок читает описание, а остальные должны найти на столе карту с легендарным героем или чудовищем. Кто соберет больше карт, тот и выиграл.