Путь воина

– Я кое-что успел разузнать об этом человеке. Говорят, что добиться у него аудиенции не всегда удается даже королю, – подтвердил майор свою репутацию «бесстрашного кретина».

– Тогда сделайте так, чтобы его привели, нет, приволокли сюда и швырнули к моим ногам. Как шпиона повстанцев. Или турецкого лазутчика. А то и беглого каторжника. На ваш выбор, граф. Но сегодня вечером он должен быть здесь, в моей резиденции, у моих ног.

– Человек, который появляется в ставке коронного гетмана, на двое суток откладывая визит к нему, очевидно, полагает, что кареты с гербом короля Польши и охранной грамоты короля, подкрепленной письмом коронного канцлера, вполне достаточно, чтобы его не тронули даже казаки Хмельницкого, не говоря уже об офицерах коронного гетмана, – столь же дипломатично, сколь и бестактно, напомнил Потоцкому его адъютант.

21

В Ратоборово Гяур прибыл под вечер. Над усадьбой витала непорочная сельская тишина. Омытые первым весенним дождем деревья сладостно дремали в черной неподвижности все еще не оживших крон, а над Сатанинским холмом медленно полыхало пламя огромного костра.

– Это что за огнище? – насторожился князь, едва оказавшись за недавно выложенной из камня, еще не завершенной надвратной аркой. – Что там происходит?

– Костер, – пожал плечами Хозар.

– Но это костер на Сатанинском холме.

– На Сатанинском, – спокойно подтвердил ротмистр. – Просто так на нем костров не зажигают.

– Просто так – нет, – молвил Хозар, и только тогда словно бы вырвался из своей тягостной дремы. – А что означает это огнище?

Пригнувшись к гриве, чтобы не задевать головой ветки, Хозар помчался выяснять, кто разложил этот колдовской костер. Но Гяур и сам не удержался, пустил коня напрямик, петляя между кронами деревьев. Слишком хорошо запомнился ему погребальный костер на вершине этого холма в ночь смерти слепой Ольгицы. Слишком мрачными представали услышанные потом от слуг княгини легенды.

Подниматься на холм в седле Гяуру показалось святотатством. Оставив коня, он по узкой тропинке взбежал на вершину, обогнав при этом Хозара.

Отсюда, с небольшого плато, холм показался значительно выше, чем был на самом деле. Гяур вдруг ощутил его почти головокружительное поднебесье.

Костер полыхал между землей и небом, и женская фигура в легком коротеньком тулупчике, застывшая на нависшей над водопадом каменной площадке, представала перед ним во всей своей призрачной ирреальности. Хозар и остальные спутники генерала остались там, у подножия, и теперь их тоже словно бы не существовало.

На появление князя Власта внимания не обратила. Она стояла между огнем и водопадом и, плененная этими двумя стихиями, отрешенно всматривалась куда-то вдаль – то ли в разливающийся за пенящимся водопадом плес реки, то ли в небесное видение.

Первым желанием Гяура было подойти к женщине, обнять, но ему вдруг показалось, что стоит приблизиться еще хотя бы на шаг, и случится то самое страшное, что только может случиться на Сатанинском холме.

Не желая испытывать судьбу, Гяур уселся в каменное кресло, которое, по названию холма, тоже считали сатанинским, и несколько минут безмолвно наблюдал за непонятным ему, незримым таинством, проходившим на краю выступа. Абрис фигуры Власты очерчивался пламенем костра. Освещенные луной небеса куполом зависали над холмом и водопадом, озвучивая всю эту огненно-небесную симфонию холодным гулом преисподней…

Князю уже приходилось слышать, что на Сатанинском холме на человека порой снисходит то ли блуд, то ли какое-то неземное озарение, однако воспринял это как еще одну легенду, за которой не стоит ничего, кроме… легенды. Но сейчас, когда перед глазами его неожиданно возникла огромная сиреневато-розовая полусфера, он даже не понял, что сознание его преодолевает ту грань, за которой реальное переходит в полусон.

Это продолжалось недолго, и в то же время будто целую вечность. Поглощенный неведомой силой полусферы, он парил над рекой, над ярко-зеленым лугом, над огромным водопадом, словно бы низвергающимся из-под небес и пенно остывающим где-то в глубине материка. И все, что открывалось Гяуру, представало перед ним величественным и прекрасным.

Но потом зелень луга вдруг покрылась дымкой, и сквозь нее, будто в волшебном зеркале, князь увидел бурлящее где-то вдалеке сражение и как бы со стороны – самого себя во главе большого отряда. Затем последовал ослепительный взрыв ядра, и Гяур ощутил, что предплечье его рассечено осколком. А еще – абордажная схватка на борту какого-то корабля. И он на палубе, посреди штормящего океана… Пальмы на берегу.

«Берег, завещанный тебе командором Морано…» – неожиданно прозвучал неведомо чей голос. Он исходил откуда-то из глубины самой полусферы, негромкий, успокаивающий, завлекающий.

– Разве я когда-нибудь достигну его? – спросил Гяур.

– Судьба занесет тебя к нему не по твоей воле. Но ты не противься этому. Ты через многое должен пройти и через Африканскую Нормандию – тоже.

– Зачем?

Вопрос оказался бы неожиданным не только для существа, владычествующего божественной полусферой, но и для самого Господа. Поэтому молчание Божьего гласа не удивило князя.

– Так предначертано.

– Почему? – Вновь длительное молчание. Поняв, что вопрос его снова оказался за некоей чертой рокового запрета, Гяур изменил его: – Кем предначертано?

– Высшими Силами.

– Кто же тогда вы? Кто повелевает мною?

– Высшие Силы. Те, кому мы покровительствуем на земле, называют нас только так.

– Значит, вы – Бог.

– Бог сотворен вами, грешными, – даже в этом суровом космическом полубреду Гяур уловил в вещавшем ему голосе откровенную иронию. – Молится тот, кто верит, а верит тот, кто молится…

Перед князем вновь и вновь возникали какие-то картины, словно бы выхваченные памятью из его собственного прошлого, но еще никогда не прожитые им. И постепенно Гяур начал понимать, что кто-то, всезнающий и всемогущий, прокручивает перед ним его будущее, будто бы призывая: «Будь смел! Не бойся своей судьбы. Несмотря на все опасения и тяготы, она величественна и прекрасна. Как величественна и прекрасна сама жизнь».

…Стены крепости или замка. Нет, скорее все же замка. Усеянное цветами поле. Он и Власта ловят коня и, смеясь, подсаживают на стремя мальчишку лет двенадцати. Со стороны за этим наблюдает черноволосая девушка.

– Это моя семья? – удивленно спросил Гяур.

– Приучай сына к седлу. Князь Одар-Гяур Второй будет великим воином.

– Но у меня нет сына.

Молчание.

– У меня нет сына! – крикнул Гяур, чувствуя, что мистический полусон развеивается, значит, отвечать будет некому.

– Сына? – ласково спросила Власта. Очнувшись, Гяур увидел, что она присела перед ним и, обхватив ладонями его лицо, всматривается в глаза. – Почему ты кричишь на весь мир, что у тебя нет сына? – рассмеялась она. – Кому жалуешься?

– Но там… сейчас ты ее увидишь. – Гяур взглянул в поднебесье, однако никакой полусферы, вообще чего-нибудь такого… там не было. – Понимаешь, мне явили сына. Те, Высшие Силы, явили мне…

– Да будет у тебя сын, будет! – все еще смеясь, заверила его Власта. – Возможно, даже не один. А дочь уже есть.