Путь врат. Парень, который будет жить вечно

Но Соль не намерена была шутить.

– Этого не произойдет, – сказала она. – Разве ты не помнишь? Корабль благодаря сервомодулям подчиняется машинным командам, а не личностям. Ты не можешь им управлять.

Он высокомерно взглянул на нее.

– Неверно. Говорил об этом с Раафатом Гергесом. Вэн отменил подчиненность корабля электронным сознаниям. Несомненно, чтобы помешать Раафату и другим сбежать.

Стэн распрямился.

– Так что, если бы ты попал в корабль, ты смог бы управлять им?

– Именно так, да.

Но Соль уже махала костлявыми пальцами.

– Тем не менее, – ледяным тоном сказала она. – Тем, черт побери, не менее. Ты не переживешь второе наказание. Нет. Если личность должна попробовать пробраться на корабль, то эта личность я.

– Нет! – взревел Достигающий. – Ты носишь моего ребенка, и им нельзя рисковать! Я твоя семья и приказываю тебе этого не делать!

– Но и ты не можешь, – заметила Эстрелла. – Ты уже попробовал, и второй раз убьет тебя. Верно? – Она в поисках поддержки посмотрела на Стэна и двоих надзирателей, которых привлек спор.

Все, кроме Стэна, закивали. Стэн глубоко вдохнул.

– Я это сделаю, – сказал он.

Эстрелла с ужасом посмотрела на него, но возразил опять Достигающий:

– Какая глупость, – сказал он, махая костлявым пальцем. – Какой смысл забраться в корабль? Привести его сюда, чтобы мы могли улететь с этой планеты. Кто может это сделать? Только подготовленный пилот. Никто другой. Ты подготовленный пилот? Нет. Ты лишь по-детски сидел в космическом корабле, который другие запрограммировали для полета в Ядро. Приходилось ли тебе пилотировать эту новую и очень быструю модель? Нет. Не приходилось. Поэтому никакой надежды на достижение цели.

Достигающий последовательно излагал свои логичные доводы, и его внимательно слушал один из надзирателей по имени Джеффри.

– Я пилот, – сказал он.

Достигающий недоверчиво посмотрел на него.

– Ты? Пилот космического корабля?

– Ну, не совсем, опыта пилотирования у меня нет, – признался Джеффри. – Но в Масаи Мара мне приходилось управлять сверхсветовым полетом. («Ха!» – усмехнулся Достигающий.) В юности я должен был отправиться на Врата, но подвернулась эта работа, и я туда не полетел. Но готовился к полету.

– Изучал космический корабль? – скептически спросил Достигающий.

– Конечно. Ну, что-то в этом роде. Была такая игра во Врата – садишься в корабль, стартуешь и летишь на какую-нибудь планету. Говорили, очень реалистичная игра. Я много в нее играл.

Достигающий снова сказал: «Ха!» – но на этот раз не с такой силой. Несколько мгновений он разглядывал лицо Джеффри, потом наконец сказал:

– Расскажи об этой игре. Опиши все устройство и управление приборами. Побыстрей и поподробней.

Следующие четыре дня Достигающий непрерывно натаскивал Джеффри – учил пользоваться корабельными приборами на тот невероятный случай, если ему удастся до них добраться. Стэн подслушивал, сколько мог, пытаясь сопоставить то, что говорил Достигающий, с воспоминаниями об их старом пятиместнике. Этот корабль сложней, думал он. Но положение не безнадежное.

На пятый день Джеффри начал подъем.

Все обитатели поселения: люди, хичи, даже Древние – следили за ним. Когда Джеффри наконец встал и начал преодолевать последний участок перед вершиной, Стэн на мгновение ощутил надежду…

Конечно, тщетную. Как и Достигающий, Джеффри неожиданно забился и упал. Упав, он не шевелился.

Прежде чем Стэн, Нкрома и остальные смогли до него добраться, его принесла машина. Но было поздно.

– Он мертв, – сказала Грейс, распрямляясь. – С этим покончено.

Достигающий наклонил голову.

– Большое несчастье, – сказал он, – но в следующий раз…

Грейс с гневом и в то же время с сожалением посмотрела на него.

– Следующего раза не будет! Никогда! – выпалила она. – С этим покончено!

III

Затем на какое-то время положение пленников как будто улучшилось. Оно не стало хорошим. Но и не стало таким уж плохим.

Прежде всего, Вэн почти совсем перестал показываться. Возможно, от этого виртуальные личности осмелели. И когда показалась машина, пленники обнаружили подарок.

Другое дело, что за подарок.

– Это что, школьная парта? – спросила Грейс.

– Думаю, такими пользуются хичи. У нее сзади такой цветочный горшок.

– И что она делает?

Как Стэн и остальные люди ни ломали головы, тайна не раскрылась, пока не показался Достигающий.

– О, какие вы тупые! – сказал он, и Стэн еще раз получил доказательство того, что, хотя смеяться хичи не умеют, насмешки у них получаются. – Отойдите. Подальше. Сейчас увидите. – Он нажал на что-то под столом, послышался слабый щелчок, и с легким шипением показались три ряда молитвенных вееров. Достигающий осмотрел их; выражение презрения на его лице не изменилось. – Как старомодно! Напоминает мое детство или еще более давние времена. Теперь Снаружи изобретены гораздо более быстрые и емкие записывающие системы. Однако мы можем использовать и эту. Вы ведь знакомы с этим методом?

Они были знакомы, особенно Грейс. Достигающий еще не договорил, а она уже наобум выбрала веер и сунула в отверстие-приемник. Появилось изображение. Но чего именно: постера, рекламной листовки, страницы книги? Все столпились, разглядывая его, и первой заговорила Эстрелла.

– Это печатный текст, – сказала она.

– Но не английский, – добавил Стэн, напряженно разглядывавший текст. – Думаю… да, вероятно, это по-русски. В школе со мной учился парень из русского посольства, и у него были журналы с похожим текстом. Он как-то попытался научить меня их алфавиту… – Стэн пальцем проводил по буквам. – Думаю, это Т… а это О… а следующая буква Л… С обозначает S… еще Т и опять О… черт побери, – добавил он, неожиданно улыбаясь. – Знаете, что это такое? Книга Льва Толстого по-русски.

Эстрелла наморщила нос.

– И как, по-твоему, мы будем это читать?

Но Стэн не был обескуражен.

– Есть еще много других вееров. Давайте посмотрим их!

Их действительно оказалось много – всего двадцать два. К несчастью, пятнадцать тоже оказались на русском, но семь были полезнее.

Какой-то из давних органических служителей Вэна собрал их – должен быть, женщина, молодая, одинокая и иностранка. Русские веера были… ну, русские. Из своих попыток фонетической интерпретации Стэн заключил, что представлен очень широкий спектр русской литературы, хотя сумел опознать только еще одного автора – Солженицына. Была даже поэзия – во всяком случае, так выглядели печатные страницы. Но были и совсем не книги: балетные спектакли (прекрасные) или театральные постановки (такие же непонятные, как тексты), или музыкальные номера (великолепные, хотя никто не пел по-русски).