Путь врат. Парень, который будет жить вечно

Он философски заметил:

– Может, нам бы они не понравились, если бы мы вступили в контакт.

Я на это ничего не ответил. Я думал о том, что произойдет, если мы столкнемся с ними случайно, например из-за повреждения контейнера, когда вся энергия вырвется из него и обрушится на нас – вернее, на наши физические хранилища баз данных. Не очень продуктивная мысль, но ничего не поделаешь.

Философское настроение недолго владело Гарри. Я молчал, и он начал тревожиться.

– Мы готовы к старту? Или весь день будем сидеть здесь?

На это мог быть только один ответ. Я вызвал программу старта, установил курс и задумался над тем, что делать дальше.

Беда в том, что Колесо на одном краю галактики, а Арабелла вращается вокруг своей звезды класса G-2 в рукаве Персея почти в семидесяти тысячах световых лет отсюда. Я рассчитал, что при работе установленного у нас сверхсветового двигателя потребуется пятидневный перелет – для нас это бесконечность, и заняться в это время нам совершенно нечем.

Гарри, думавший о том же, высказал предложение.

– А не поиграть ли нам в шахматы, Марки? – спросил он.

Я покачал головой.

– У меня есть идея получше. У нас теперь достаточно времени, и ты можешь рассказать мне, какие инструкции получил для работы на Арабелле.

Он посмотрел на меня.

– Инструкции?

– Да. Инструкции. Что тебе велели делать.

Он пожал плечами.

– Мне не давали никаких инструкций, Марк. Просто велели отправиться туда. Мы ведь туда летим, верно? Вот и все.

Не лучшая новость. Я надеялся, что у властей есть более конкретная информация, чем у Тора Метателя Молота, но, если она и была, они ею не поделились. Гарри сочувственно потрепал меня по виртуальному плечу.

– Они наверняка знают, что делают, – сказал он уверенно. – Я могу показать тебе, где жил на этой планете. Это будет любопытно, верно?

Я ничего не ответил. Я не запрограммирован сердиться или вообще испытывать раздражение – мое раздражение направлено лишь на то, что мешает мне нормально функционировать. Однако я был очень к этому близок.

Гарри некоторое время следил за мной, ожидая какого-нибудь конструктивного замечания. Ничего не дождавшись, он потерял терпение.

– Знаешь что, Марки? – спросил он. – Я как будто проголодался. Не приготовишь ли мне яичницу с беконом, может с куском ржаного хлеба, еще немного шампанского и апельсинового сока, чтобы запить?

Я принял решение.

– Неплохая мысль. Можешь получить все это на завтрак, – сказал я.

Он бросил на меня типичный для него непонимающий взгляд.

– На завтрак?

– Да, на завтрак. То есть я имею в виду, – пояснил я, – еду после подъема. Сам я собираюсь спать до прилета. Можешь последовать моему примеру, если хочешь.

Эта идея ему не понравилась – точнее, не слишком понравилась: он понял, что я не собираюсь все время перелета тратить на приготовление сложных виртуальных блюд и на бесконечные шахматные партии с ним, которые я всегда выигрываю. Ему приходится опираться на собственные ресурсы, чем он вечно недоволен, поскольку таких ресурсов у него нет. Поэтому Гарри поворчал, но не стал протестовать, когда я установил таймеры таким образом, чтобы они разбудили нас, когда мы прибудем на Арабеллу.

После этого я ввел нас обоих в состояние готовности.

Состояние готовности не очень похоже на сон – насколько я знаю, что такое сон. В этом состоянии мы не спим и не видим сны. Я нахожусь то в полном сознании, то – опять в полном сознании, но между этими мгновениями проходит время. Неважно, сколько именно. Может быть и полмиллисекунды, и тысяча лет.

Итак, было щелк и щелк – вот и все. Как только состояние готовности кончилось, я сразу обратился к таймерам и остальным приборам. И поэтому не сразу понял, что имел в виду Гарри, когда он произнес:

– А ты кто такой?

Его удивило то, что в нашем виртуальном пространстве оказался незнакомец.

Незнакомец был двуногим. У него были руки, на плечах голова с глазами и лицом, но на человека он не очень походил. Не походил он и на хичи. Скорее он напоминал что-то вроде голема, сооруженного тем, кто слышал о людях и хичи, но сам их не видел и не знал, что это разные существа. У этого типа был плоский торс и большая косматая грива на голове, то есть он соединял в себе то, что мне кажется самым непривлекательным в обоих видах. И он разговаривал с нами. Каким-то мурлычущим металлическим голосом он произнес:

– Мы отметили, что вы прибыли в точку, идентифицированную как Арабелла. Мы также отметили, что инициированы процедуры, предусмотренные полетным планом.

Затем он неловко – сразу всем телом, как повешенный, – повернулся к Гарри.

– Отвечу на ваш вопрос, – сказал он все тем же странным металлическим голосом, – мы Группа. Нам известно, что ранее вы были органическим существом. Поэтому не обращайтесь к нам, за исключением случаев крайней необходимости.

Тут я вмешался.

– У меня – случай крайней необходимости, – сказал я. – Мне необходимо точно знать, что мы должны делать на этой планете.

Кугель точно таким же образом – как марионетка – повернулся ко мне. Чтобы ответить, подумал я. Но ошибся. Какое-то время он смотрел на меня своими необычными безжизненными глазами, затем изображение начало распадаться и исчезло.

Я взглянул на Гарри, Гарри – на меня. Я сказал:

– Полагаю, и от них мы никаких инструкций не получим.

Он пожал плечами.

– Можем отыскать место, где я жил, – сказал он. Эта перспектива ему явно нравилась.

А мне нет. Мне совсем не интересно смотреть на место, где когда-то что-то было, а потом исчезло. Мне кажется, это недостаточный повод для полета за семьдесят тысяч световых лет.

IV

После того как посадочная шлюпка отошла от корабля, оставленного на орбите, для спуска на поверхность потребовалось восемнадцать минут в органическом исчислении. Это очень долго. За меньшее время мне приходилось готовить настоящую, физическую еду – многие блюда почти из ничего – для трех тысяч человек. Вполне достаточно времени для знакомства с новыми членами экипажа – обмен рассказами о прошлом, болтовня о цели полета и все прочее для установления дружеских отношений.

Но с кугелем ничего подобного не получилось…

Попробуем прояснить некоторые проблемы номенклатуры. Вероятно, точнее было бы говорить о кугелях, используя множественное число, потому что внутри контейнера находилось множество существ – может, миллион, а может, во много раз больше. Но то, что мы видели, совсем не походило на миллион существ. Кугели демонстрировали нам себя в виде одного более или менее человекоподобного существа – точнее, они делали это, когда хотели показаться, то есть не слишком часто. Когда неуклюжая фигура сообщала нам все, что хотели довести до нашего сведения кугели, она неловко поворачивалась, распадалась и исчезала. Когда я задавал вопрос, касающийся таких физических проблем, как работа приборов шлюпки, фигура медленно возникала, держалась равно столько времени, чтобы ответить, и опять распадалась. Прочие вопросы вроде «Не скажешь ли, Группа, чего ты надеешься достичь на Арабелле?» кугели просто игнорировали, даже если их задавал я. На вопросы Гарри, который когда-то был органическим существом, они вообще не отвечали.