Путь за горизонт

Они направились к выходу из коррекционного лагеря. По сторонам от дороги, ведущей к свободе, рядом с бараками горели сотни глаз, полных зависти, любопытства, отчаяния и надежды. Им оставалось лишь смотреть вслед уходящим по тропе в чуждый для них мир.

За забором лагеря раздался гул мотора, приковавший к себе внимание бывших Вольных. Волна дрожи пробежала от головы до пят Юлиана, словно его окатили ледяной водой. Он положил ладонь на спину застывшему на месте Оливеру. К воротам лагеря подъехал огромный вездеход, облаченный в сплошной белый панцирь. Массивные шасси замерли. Металлическая рампа с треском опустилась на землю, и из чрева громадины показалась толпа детей самых разных возрастов. На юных лицах, представших пред открытым небом, читались не только тревога и растерянность, но и облегчение.

Братья приближались к железнодорожной станции. Оливер спросил:

— Ты должен вернуться на службу?

— Нет. Я не должен.

Юлиан резко остановился. Оливер удивленно взглянул на него.

Он ощутил едва уловимое дуновение ветра у себя за спиной, будто кто-то похлопал его по плечу. Юлиан обернулся. На мгновение перед его взором возник образ Дариуса, бок о бок с которым стояли его товарищи из отряда «Молот». Затем образ растаял, точно пустынный мираж, но оставил после себя чувство, искру, что разгорелась внутри него ярким пламенем.

Взирая на расходящиеся железнодорожные пути, он мысленно поблагодарил друга в последний раз.

Я не обязан следовать прежним путем.

— Юлиан? Куда мы поедем?

Словно пробудившись ото сна, он вспомнил про приглашение Беллы, которое получил прежде чем сесть в поезд, а затем ответил:

— Туда, где нам есть место. К новой жизни. К свободе.

***

Сквозь расступившиеся облака светило оранжевое солнце, словно око всевидящего божества, устремившего взор на мир людей. Теос вышел на улицу, чтобы запечатлеть этот бесценный миг в памяти, как и перед началом экспедиции. Сейчас ему казалось, что оба этих мгновения разделяла бескрайняя бездна, заключавшая в себе жизнь и смерть. На своем пути он не только потерял людей, которыми дорожил, но и приобрел то, о чем прежде мог только мечтать.

Из дома доносились смех и оживленные голоса тех, кто взглянул в лицо вечной пустоте, страху и боли, но не утратил волю к жизни, а, напротив, сумел лишь ярче ощутить саму ее суть. С позволения матери и отца вчера Теос предложил Белле пригласить своих товарищей к ним в дом, где те смогут найти себе прибежище. Родители приняли Беллу, как родную дочь, а сегодня с распростертыми объятьями встретили и ее друзей: Юлиана, его младшего брата, Оливера, и Стефана. Этим вечером оставалось дождаться только Алана, который обещал заскочить в гости, но задерживался. Кроме собравшихся, Теос хотел бы разделить это бесценное время с Марианной и Ником, но, к сожалению, этому уже не суждено случиться. Днем ранее вместе Аланом они посетили Дениэла и имение семьи Чезанте. В гостях у первого их ждал душевный, но печальный разговор, а у вторых — ледяная скорбь матери, разом потерявшей и мужа, и дочь.

За время короткого отпуска он будет помогать родителям с обустройством приюта для тех, кому еще только предстоит найти свой путь под бескрайним небом, а после вернется на военную службу. Независимо от того, что произошло в прошлом или ждало его в будущем, Теос был доволен тем, что уже имеет сейчас. Он не отказывался от мечты, но отныне она не являлась ключом к его счастью. Он намеревался и дальше следовать своим целям, искренне хотел изменить Республику к лучшему и таким образом придать своей и чужим жизням еще большие глубину и смысл.

Открылась дверь, послышались шаги, и за спиной раздался голос нежный, словно песнь о добре, надежде, и любви, наполнявший его сердце светом. Теос обернулся и ощутил, что по-настоящему счастлив.

Эпилог.

В округлой, точно амфитеатр, комнате горел холодный приглушенный свет. Тусклые лучи падали на старинные картины в позолоченных резных рамах. На одних полотнах разыгрывались сцены далекого прошлого — галеон с белоснежными парусами скользил по волнам на фоне лазурной водной глади, — на вторых красовались ласкающие глаз пейзажи — красное солнце заходило над уединенным скалистым берегом, — а на третьих поражали своей величественностью властители давно ушедших эпох — за изящным столом восседал мужчина в алой мантии и бледном парике с длинными локонами. К изогнутым стенам прилегали длинные аквариумы, чьи воды, где мельтешили сотни пестрых рыбок, озаряло бледно-желтое свечение.

Антонио Гримальди встал с кресла, поправил кашемировый пиджак цвета спелой вишни, развернулся и подошел к панорамному окну. С высоты птичьего полета открывался вид на огни бурлящего жизнью города. Вдали плескались морские воды, медленно растворявшиеся в меркнущих сумерках. В отблесках отраженного света его глаза сияли, подобно красному агату, а ониксовые волосы приобретали пепельный оттенок… Раздался звонок.

— Слушаю, Келлер.

— Ваша Светлость, гость из Эллиада уже здесь. Также у меня есть важные известия от исследовательской команды, которая занимается поисками управляющих центров Небесного Занавеса.

Уголки его губы приподнялись.

— Новости подождут. Сперва пригласи нашего гостя.

Двери бесшумно разъехались, и в комнату уверенно зашел статный мужчина в изысканном кремовом костюме. Его глаза горели, будто два маленьких солнца. В лучах бледного света зачесанные назад волосы отливали серебром. Гость кивнул в знак приветствия:

— Достопочтенный дож Гримальди, владыка процветающего Лигура, благодарю вас за оказанное мне и моей семье гостеприимство.

Слова лились подобно сладкой музыке. Гримальди за долгие годы политической карьеры научился безошибочно отличать фальшь от искренности и понимал, что последней от человека, чья безупречная речь не выдавала ни единой эмоции, явно ждать не стоит.

— И что же вас сюда привело, господин бывший Верховный председатель Республики Эллиад? Очевидно, не гордость.

Михаэль Адриатис продемонстрировал лучезарную улыбку:

— Злопамятность и гордость — удел низших умов. Я смотрю лишь вдаль, на новые возможности. Поэтому я великодушно готов закрыть глаза на ваше краткосрочное сотрудничество с остеррианцами. Примите мои поздравления, ваш конкурент в регионе ослаблен, но не станет ли вчерашний союзник завтрашним врагом?

— Неужели вы считаете, что мне интересны советы от того, кто в спешке сбежал из страны, которой был назначен управлять, и лишился всякой власти? К тому же, не нужно прикидываться невинной овечкой: Лигур лишь закрыл глаза на некоторые перемещения наших временных партнеров, вы же опрометчиво расстелили своему врагу ковровую дорожку до самого Эллида в надежде, что ваш дерзкий план сработает и вам удастся не только удержать бразды правления, но и сокрушить могучего оппонента. Теперь вам нечего мне предложить.

Маскообразное лицо бывшего властителя Эллиада ни на мгновение не изменило своего выражения:

— Разве? Будь все так, как вы говорите, мы бы сейчас не общались с глазу на глаз. Ошибки — лишь ступени к новым высотам. Республика больна и будет чахнуть до своей погибели. Не отстранись я от нее, она стала бы для меня лишним бременем. Если моя дорогая Родина все же сумеет избежать краха, то я непременно верну над ней контроль. Я располагаю для этого всеми средствами. Думаю, вы догадываетесь, что мое влияние сродни сети, а не поводку.

Гримальди ухмыльнулся:

— И как же далеко заброшена ваша сеть?

— Ключ к разгадке секретов Небесного Занавеса скрыт в Земле Обетованной. Или вам об этом еще не доложили? — Гримальди крепко сомкнул челюсти. — Мои искренние извинения, я забегаю вперед. Раз вам только предстоит узнать об этом, то не хотелось бы портить вам впечатления, — Адриатис сделал шаг к властителю Лигура. — Как бы высоко собака ни сидела на сене, хозяином ей не стать. Этому не бывать, пока старые хозяева еще дышат. Однако с моим влиянием и вашими ресурсами нам под силу это исправить. Мы оба знаем, что независимость Лигура — не более, чем иллюзия. Им по-прежнему правят вестландские кошельки, но некоторые из них со мной одной крови и веры.