Путешественник по мирам

За дверью коридор, с такими же лампочками на потолке. В нем царил полумрак. Повсюду металлические двери. Из одной вышел мужчина в какой-то мешковатой одежде. Только сейчас парень заметил, что одет он точно так же.

– Что тормозишь, Макс? – спросил незнакомец, ­– давай быстрее в туалет дуй, а то будет очередь, и зубы не успеешь почистить.

Пронин побежал справлять утренние гигиенические процедуры. Стоя перед заржавевшим умывальником, он попытался добраться до памяти своего двойника. Оказалось, что это мир постапокалипсиса, и здесь Максим живет в бункере, потому что снаружи свирепствует ядреная зима.

– Дерьмо! – выругался парень.

– Что-то не так? – спросил сосед, который тоже чистил зубы в умывальнике рядом.

– Да нет, все в порядке. Жизнь дерьмо.

– Ну да, с этим я согласен, – усмехнулся тот.

Потом завтрак, состоящий из безвкусной каши с маленькими кусочками мяса: это все, что можно было изготовить из продукции, даваемой подземной фермой, где выращивали злаки и пищевых кузнечиков.

«Неужели такое будущее ждет СССР?» – грустно размышлял парень, рассеянно орудуя ложкой. Он вспомнил урок истории, которые рассказывали старшие товарищи. Учебников тут не было, поэтому и приходилось довольствоваться такими вот рассказами.

Все произошло в то время, когда в СССР ускоренными темпами строился коммунизм, а по телевизору говорили, что «СССР догнал и перегнал Америку». Судя по тому, что русские уже слетали на Марс, а американцы еще нет, это было правдой. А потом, буквально внезапно, случилась ядреная война. Те, кто выжил, были вынуждены прятаться в бункере, потому что жить снаружи оказалось невозможно.

Максим работал в механическом отделе. Он чинил различные устройства, большинство которых были изношенные и ржавые. А в перерывах между работой, когда выдавались редкие минутки отдыха, размышлял о том, почему в одном мире после ядерной войны на поверхности можно было жить, а в другом наступила ядерная зима. «Наверное, все дело в том, какое количество бомб было взорвано», – наконец сделал заключение парень.

– О чем задумался? – спросил напарник.

Максим оторвался от чистки ржавой железки, поднял глаза на лысого мужчину в промасленной черной робе.

– Да вот думаю, сколько нам еще в подземелье сидеть…

– Нам – до конца жизни, – грустно проговорил тот, – а вот наши внуки, может быть, и смогут потихоньку выползти на поверхность. Хотя… если тебе не терпится, запишись в добровольны. Побываешь снаружи, посмотришь, как там. Обещаю, выходить больше не захочешь.

– Был уже, – ответил Пронин, вспоминая грязные сумерки под серым небом, смог, через который едва пробиваются солнечные лучи, снег, ветер и лютый холод, от которого едва спасает скафандр.

– Ах да… и что, хочется еще раз туда?

– Да не особо.

Дальше они работали молча, лишь изредка обмениваясь фразами по делу, если кому-то надо было подсобить.

Незаметно настал вечер. Это было видно по большим часам на стене. Рабочий день закончился, и Максим отправился ужинать в общую столовую. Женщина со спутанными волосами в промасленном фартуке положила ему еду. С полной тарелкой парень сел на скамейку. Рядом пристроился его напарник, с которым он недавно работал в мастерской.

– Что-то ты какой-то не такой сегодня, Макс, – озабоченно проговорил тот.

– В смысле «не такой»?

– Да как будто тебя подменили. Еще вчера ты был веселый, верил в то, что когда-нибудь зима кончится. А сейчас ты пессимист, утверждающий, что жизнь – дерьмо.

– Потому что так и есть. Ты сам сказал, что зима при нашей жизни не кончится… проклятые американцы. Желаю им сдохнуть от рака!

– А они и сдохли. Наши Сарматы долетели. Правда, никому уже от этого не легче.

После ужина Максим вернулся в свой отсек. Он грустно лежал на кровати, ожидая отбоя. Наконец, лампочка погасла. Все погрузилось во тьму. Засыпая, Максим твердо решил вернуться обратно, в мир СССР.

Глава 91. Психолог

Удивительно, но Пронин вернулся в тот же мир. Здесь его ждала даже та самая требующая переписки статья, и строгая редактор, которая прямо с утра отсчитала его за вольности при высказывании о Советской Власти. Максим, правда, слушал вполуха, пытаясь сообразить, что делать дальше. В хорошие миры его не пускает какая-то неведомая сила, а миры, где стоится коммунизм, судя по тем реальностям, которая якобы будущее, ничего хорошего не ждет: или постапокалипсис, или лжекоммунизм, где людей превращают в одинаковых биороботов. «Или нет, – думал парень, – может быть, в тех мирах, где все в этих белых рубашка, таки построят нормальный коммунизм? Да нет, вряд ли. Скорее, там будет антиутопия из романа «Мы». А как насчет других миров? Может, продолжить поиски? Но как их искать? Случайно перемещаться, надеясь найти подходящий мир? А если меня куда-нибудь не туда занесет, в ад какой-нибудь, откуда я не смогу выбраться? Нет, надо спасть этот мир. Но как?»

– Ты все понял? – спросила редактор, закончив свою нотацию.

– Угу, – кивнул Пронин.

– Ну, вот и хорошо, иди работай.

Максим отправился переделывать статью. Ближе к обеду он вновь вернулся к своим размышлениям. «Если я пойду в КГБ и все им расскажу, то мне не поверят, – рассуждал он, отпивая из кружки крепкий чай и закусывая бутербродом с сыром, – да еще и в психушку упекут. Возможно, психиатры разберутся, что я нормальный, и тогда мной заинтересуются ученые. А если не разберутся? В прошлый раз же не разобрались. Хотя… может быть, мой двойник был не совсем нормальный? Кстати, а сам я случайно не схо;у с ума от путешествии по мирам? А были ли путешествия? Может быть, мне все это показалось?».

Пронин едва не выронил чашку из рук, вздрогнув от жуткой догадки.

– Все в порядке? – спросила брюнетка в желтой блузке и синей плиссированной юбке.

– Да-да. Задумался просто.

– Осторожно. Чай-то горячий.

«Да не, – продолжал думать парень, – такое не могло привидеться. Хотя… надо бы с учеными поговорить. Я ж журналист, у меня должны быть такие связи. Надо только вспомнить».

– У тебя там труба надрывается, ответил бы, – сказал вдруг Максиму парень в джинсах и свитере.

Пронин убежал на свое рабочее место. Действительно, висевший на спинке стула в специальной кобуре «карманный» телефон истошно трезвонил. Максим нажал на кнопку принятия вызова.

– А что это ты вчера на волонтерских работах не был? – строгим голосом спросила Виола, – где твоя комсомольская совесть? Или ты меня избегаешь?

Парень вспомнил, что действительно, вместе со своей девушкой он должен был мыть полы в больнице.

– Блин… – выругался Макс, – совсем забегался… Интервью у меня было, с передовиком производства. На другом конце города. Еле домой добрался.

– Это не повод отлынивать от коммунистических обязанностей, – ее голос звучал несколько суховато.

– Ладно… давай сегодня сходим.

– Сегодня я на лекциях.

– Ну и отлично, я зайду за тобой в институт, просто погуляем.

– Что значит «просто погуляем»? Разве комсомолец может себе позволить праздно прохлаждаться?

– Да ладно тебе… отдыхать тоже надо. В конце концов, если загнать себя как загнанную лошадь, извини за тавтологию, то так коммунизм не построишь. Подумай об этом.