Путешествие Гнева

Открыв рот от удивления, я едва не застонал от восторга, когда над куполом завис еще один крылоплан – изящный и на вид почти невесомый, он развернулся в воздухе на одну четверть. Купол вздрогнул, и слегка подрагивая, стал отъезжать в стороны, открывая верхние ворота для посадки. Легкий ветерок ворвался внутрь, заставив взметнуться пыль и легкие частички металлической стружки. Заслонив рукой рот, я недовольно закашлял, не переставая наблюдать за тем, как юркий – всего пару ярдов в длину крылоплан – совершает посадку.

Обычно, небо над городом наводняли неповоротливые паровинты или шаровник, которые напоминали мне ленивых жуков карабкающихся по облакам, будто по песчаным горкам и вызывали своим гулом скорее головную боль, нежели восхищение. А вот крохотный крылоплан ранил меня в самое сердце, заставив учащенно дышать, словно я был тем самым механикусом, кто умудрился изобрести эдакое чудо.

Немного покачиваясь, юркая машенерия на борту которой красовались несколько ярких рун, выпустила струйку белого дыма и опустилась на землю. Ножки амортизировали мягкое приземление и винты стали постепенно останавливаться, когда из кабины уже показался пилот. Ловко выпрыгнув наружу, он быстро подтащил фиксаторы и, убедившись, что крылоплан надежно закреплен на месте, снял шлем.

Мое удивление сменилось еще большим восторгом. Летун оказался девушкой. Причем такой симпатичной, что когда она протянула мне свою тонкую ладонь, для рукопожатия, я окончательно растерялся и стал неуклюже пятиться назад, пока не наскочил на Юка.

Девушка безразлично хмыкнула и, повернувшись ко мне спиной, зашагала в противоположном направлении, туда, где ее ожидал механикус. И выглядел он весьма необычно для простого помощника. Высокий и крепкий, этот гигант внешне походил на кузнеца, и лишь длинная широкая борода, отличала его от повелителей огня и металла.

Летунья подошла к механикусу и растворилась в его крепких объятиях, а когда он отпустил ее, стала с упоением рассказывать о своих виражах. До меня доносились лишь обрывки фраз, но и благодаря им можно было составить вполне четкую картину происходящего. Получалось, что здоровяк-механикус, умудрился разместить в крылоплане мощный акселератор, который и вызвал у девушки такой неописуемый восторг.

Юк внимательно наблюдал за душевной беседой, не проронив ни слова. Видимо и у него она вызывала заметный интерес. Ну а я в свою очередь уже сгорал от нетерпения приступить к работе и в полной мере продемонстрировать всем присутствующим свое умение.

– А когда придет мистер Белый хвост? – повернулся я к циклопу.

– Он уже перед вами, юный шпунт [7] , – раздалось у меня за спиной.

Обернувшись и затаив дыхание, я уставился на выросшую громадину.

Вблизи механикус выглядел еще мощнее, как настоящая скала. Облаченный в длинный кожаный плащ и рабочую рубашку на завязках, он умудрился нацепить поверх одежды такое количество вспомогательных приборов, что возникал один закономерный вопрос: как он все это носит? Правая часть его лица была скрыта полушлемом, внутри которого, под стеклянной оболочкой, размещались сотни крохотных винтиков, колесиков и шестеренок. На груди крепился механический ящик для приборов, причем достаточно сложной конструкции. И наконец, рука – а точнее заменяющая ее конструкция, показаласьмне неким удивительным штрихом завершающим общую картину величия гиганта. Мощные стальные стержни сходились в узловой части и переплетались с множеством проводов и разъемов, полностью воссоздавая строение кисти. Но главным были не все эти хитроумные приспособления – а рост механикуса. Гномы просто-напросто не могли достигать таких размеров. Максимум пять футов. Ну, может быть еще половина. Но не в три же раза выше.

7

название новой, не обработанной детали

– И так, мистер Клевер расщедрился и нанял мне помощника, – утвердительно произнес Белый хвост. – Безусловно, этот факт не может не радовать. Спасибо, Юк, дальше я сам, – и проводив циклопа равнодушным взглядом, гном обратился уже ко мне. – И так, юный шпунт, поведайте нам свою историю. Каким-таким боком вы коснулись великой науки механии?

Быстро сообразив, о чем идет речь, я попытался побороть волнение и ответил.

– Я изучал машинерию три полных года, – и немного подумав, решил, что мой послужной список выглядит слишком скромно, сразу добавил: – И даже участвовал в двух экспериментах и презентации.

– Вот как? – гном с наигранным удивлением цокнул языком. – И каков же результат, шпунт?

– Плачевный, – честно признался я. – Мой бывший учитель был не селен по части изобретательства…

Гном нахмурился:

– А ты ему тогда на кой ляд сдался? Ты-то на что? Штаны протирать весь день или деталь несложную приладить?!

Его голос прозвучал, будто гром среди ясного неба – властный и оглушающий. Не найдя что ответить, я лишь пожал плечами.

– Думаешь, все на мастера свалить можно? Не получилось, так только он повинен! Нет уж, дудки. Тут тебе не игральня. Каждый на плечо товарища полагается. Увидел, что я ошибся – поправь. В себе не уверен – перепроверь. Хоть сто раз, хоть тысячу. МЫ с тобой здесь не степени зарабатываем и не славой поживиться хотим.

– К чему же такие строгости? – обескуражено поинтересовался я, виновато потупив взгляд.

– Строгости? – переспросил гном, немного сбавив тон. – Это ты верное заметил. И я тебе объясню причину. Цена ошибки слишком велика. Не доглядел ты – отвечать ей. – Белый хвост указал на девушку-пилота. – Понимаешь? Она будет отдуваться, если ее крылоплан в полете внезапно чихнет и рухнет камнем вниз.

Я живо представил эту картину – и мне стало не по себе. Как бы грубо гном не выражал свои мысли, он был совершенно прав.

– Я постараюсь не ошибаться, – догадавшись какого ответа ждет от меня мастер, тихо сказал я.

– Ты обязан не ошибаться! – поправил меня он. И окончательно успокоившись, махнул мне механической рукой и теперь уже дружелюбно произнес: – Ладно, хватит на сегодня нагонять страха, пойдем, познакомлю тебя с семьей.

– С семьей?

– А как ты хотел? – удивился гном. – Мы здесь одна большая семья. Всегда вместе, как единый механизм. Кто-то сплоховал и пишипопало, все разрушится, встанет, и никакой ремонт не поможет. Живые – это тебе не машинерия, хотя и она порой бывает, имеет свое мнение.

– Машинерия? Как это свое мнение? – я остановился и удивленно уставился на механика.

– Со временем узнаешь, – уклончиво ответил мой новый наставник.

* * *

Дни на новом месте пролетали с дикой скоростью, и порой я ловил себя на мысли, что даже не знаю какой сегодня день. В работе, мой наставник оказался гораздо добрее и учтивее, чем при первой встречи. Говорил он тихо, размеренно. Если просил чего-то, а я, стараясь изо всех сил, все равно совершал оплошность, никогда не ругал, строго перепроверяя каждую выполненную мной работу и если та удалась, никогда не забывал похвалить.

Но первое с чего начал Белый хвост – это правило трех. Неукоснительные, не нарушаемые законы, которые распространялись исключительно на нашу команду.

Первое: всегда прислушиваться к жалобам летуна. Если он чем-то недоволен и слышит в полете посторонние звуки – необходимо перепроверить, вплоть до полного разбора крылоплана. Второе: порченую деталь никогда не исправляй, лучше закажи новую. И третье: если узел поломан более чем в двух местах – замени его полностью.

Заучив наставление гнома на зубок, я гораздо позже узнал их истинную ценность.