Путешествие Херульва

– Разберусь скоро, - пообещал Избор, - уже этим летом.

– Это вот с ним обговори сначала, - Илмера кивнула на Херульва, - он как раз от Волха.

Избор посмотрел на фриза так, будто только что увидел его.

– Ты что ли, теперь ладожский воевода?
– спросил князь.

– Выходит что я, - усмехнулся фриз, - я сын конунга фризов, Альфбада.

– Никогда не слышал о таком, - мотнул головой Избор.

– Ничего, теперь знаешь, - сказал Херульв, -а о Драговите, князе Велети, слышал?

Избор молча кивнул.

– Ну так вот я от него к Волху и пришел, - сказал Херульв, - так что о Ладоге можешь забыть теперь - как и о том, что ты можешь быть главным. Один только великий князь будет отныне стоять над другими - и имя ему Волх Ладожский.

– С какой это радости?
– дернул щекой князь, - у него войска меньше, чем у меня.

– Во-первых, уже не больше, - сказал Херульв, - только здесь у меня столько же воев как и у тебя - а ведь еще и в Ладоге вои остались. Корела и весь уже прознали о том, а теперь и ты знаешь. А во-вторых, Волх не только князь, но и волхв, чародей немалый .

– Волхв у кривичей и свой есть, - ответил князь, - Кривогость служил Одноглазому Богу, когда твой Волх еще в колыбели у мамки бересту марал. Ты-то сам, я вижу, из варягов.

– Из фризов, - сказал Херульв, - хотя средь моих людей есть гуты и даны.

– Ну значит, вы тоже Велеса-Крива чтите, - сказал Избор, - знаю, хоть и зовете его Одином. Так с чего бы нам, сынам Крива, враждовать между собой? Иди ко мне на службу!

– Не могу, - качнул головой Херульв.

– Волх хорошо платит? Я заплачу больше. А когда вокняжусь над Ильменем и Ладогой, то и намного больше.

– Не в плате дело, - оскорбленно произнес фриз, - я дал слово.

– Слово саксонской ведьме, что морочит князя Велети?
– подал вдруг голос Кривогость, - я-то слышал о тебе, княжич заморский. Верховный жрец Трех Богов, Криве-Кривайтис прислал мне слово из священной дубовой рощи - и я знаю, с чем ты прибыл в Ладогу. Ты, богохульник, наемник на службе у шлюхи и ее холопа, что зовет себя князем Ладожским - и вправду решил, что наш князь пойдет под руку Волха.

– Не был бы ты жрецом, я бы заставил тебя захлебнуться кровью за эти слова, - сказал Херульв, - но если ты служишь Одину - пусть он и рассудит, кто из здешних князей достоин встать над остальными. Войной ты уже ничего не добьешься, Избор - Ладога под надежной защитой. Но и Волх не хочет войны. Летом, в священную ночь, ведомую вам обоим, князь призывает тебя, Избор, явиться в условленное место на Мутной - и там он докажет, что по праву должен стать старшим князем.

– По какому праву?
– бросил Избор.

– По праву не только князя, но и волхва, - сказал Херульв, - разве по вашему обычаю, волхв не стоит выше князя?
– он повернулся к Илмере.

– Все так, - кивнула княгиня, - если Волх покажет свою силу, то он станет выше нас всех.

Избор покривил губы, словно собираясь что-то сказать, когда Кривогость, ухватив его за руку, что-то зашептал ему на ухо. По мере того, как он говорил на лице князя все шире расплывалась зловещая улыбка. Наконец князь повернулся к фризу.

– Если Волх и вправду тот, за кого себя выдает, - сказал он, - то не со мной ему спорить. Есть волхв, посвященный в самом Ромове, значит с ним ему и состязаться.

– Я вызываю Волха на поединок, - сказал Кривогость, - от имени Избора, князя кривичей. Если я проиграю - Волх станет старшим средь князей и Изборск станет под его руку. Если же Волх падет передо мной - Избор станет первым, а ты отдашь мне украденное в святилище Поклуса-Криве.

– То о чем ты говоришь, никогда не принадлежало мне, - сказал Херульв, - и сейчас эта вещь в руках у Волха.

– Хорошо, - кивнул волхв, - значит я заберу у него это сам.

Херульв пожал плечами - о том кому достанется тварь застывшая в янтаре он уже не беспокоился.

– И, если я стану великим князем, - сказал Избор, - Илмера, мы с тобой закончим разговор о нашем сватовстве.

Илмера неохотно кивнула, едва сдержав недовольную гримасу.

– Значит быть по тому, - довольно сказал Измор, - ну, а теперь пора бы гостей и приветить как следует. До Изборска путь не близкий, но ты все таки приглядись к нему - если я буду великим князем, то мне понадобятся воины вроде тебя. Заодно и Ильмера посмотрит на город, где она станет великой княгиней.

Ильмера бросила тревожный взгляд на Херульва и тот ободряюще подмигнул княгине, хотя на душе и у него было неспокойно. Но выбора не оставалось и фриз, махнув рукой своим людям, направил коня вслед за князем и волхвом кривичей.

"Реку богиню нарицает, и зверь живущ в ней, яко бога нарицая..."

— Правь сюда, — бросил Волх, стоявший на носу драккара, и корабль послушно повернул в сторону лесистого островка. Вскоре судно ткнулось носом о поросший мхом берег и князь легко спрыгнул на землю. Следом сошел Херульв, облаченный в свой обычный доспех, с мечом Асбрана за спиной и топором на поясе. Князя сопровождали двое его воев, — рослые угрюмые мужики, в волчьих полушубках и высоких шапках, тоже из волчьего меха. За поясом у каждого торчал чекан, из голенища сапога выглядывала рукоять ножа. Один из них вел на привязи раба из корелы, в простой белой рубахе, с колодкой на шее и руках. Сам же князь носил черный плащ с откинутым капюшоном, покрытый серебряными узорами в виде ползающих ящериц. С пояса, увешанного медными фигурками водяных тварей, свисал нож, с которым Херульв увидел князя в первый раз, и подаренный фризом толедский меч. На шее Волха красовался серебряный амулет в виде очередного водяного чудовища.

— Остальные останутся здесь, — сказал князь и Херульв, обернувшись, сделал знак уже поднявшимся своим людям, оставаться на месте. Сам князь уже шагал по едва угадывающейся средь густых зарослей тропке, уходящей вглубь леса и за ним двинулись и остальные. Под ногами пружинил мох, сочившийся влагой, в сторону прыгали, недовольно квакая, зеленые лягушки и бесшумно скользили темные змеи.

Вскоре чахлый ельник расступился и перед людьми открылась лесная поляна, с небольшим, явно насыпным, возвышением посредине. На этой возвышенности стоял идол — высокий старик с густой бородой, перевитой водорослями и кувшинками. Правая его рука, прижатая к груди, оканчивалась рачьей клешней, а вокруг тела резчик изобразил большую змею, слившуюся с идолом настолько, что было и не разобрать, где заканчивается человек и начинается ползучий гад. Распахнутый рот скалился острыми зубами, выпученные рыбьи глаза слепо пялились на людей. Перед идолом стояла плоская каменная плита, покрытая засохшими бурыми пятнами. Все капище окружали высокие заточенные колья, на которых белели людские и звериные черепа.

— Оставьте его и уходите, — приказал Волх, указывая на каменный алтарь, и оба воя подвели к идолу раба, заставив его опуститься на колени. Скрипнула колодка, освобождая шею корела, но тот оставался на месте, словно прикованный к месту суровым взглядом водного бога. Вои, еще раз поклонившись князю, растворились в лесу, после чего Волх достал из-за пазухи светящиеся алым янтарное «сердце». Он поставил его перед рабом и тот застыл, тупо уставившись на застывшее в янтарной глубине насекомое. Корел даже не сопротивлялся, когда князь, ухватив его за волосы, заставил задрать голову и полоснул ножом по горлу. Алая кровь брызнула на камень и свечение внутри янтаря стало в разы сильнее. Волх, оттолкнув мертвое тело, вскинул руки и затянул призыв, обращенный к пугающему божеству.