Путешествие на Запад. Том 3

Слушая все это, правитель государства все больше и больше изумлялся и, наконец, проникся к нашим путникам огромным уважением. Он предложил Танскому монаху занять почетное место и всякий раз, обращаясь к нему, величал его почтенным Буддой, а Ша-сэна и других учеников стал именовать бодисатвами. Все придворные чины, как гражданские, так и военные, были преисполнены чувством великой радости. Народ совершал земные поклоны в честь Танского монаха и его спутников, но об этом мы рассказывать не будем.

Обратимся теперь к Великому Мудрецу Сунь У-куну и Чжу Ба-цзе, которые вместе с двумя оборотнями мигом домчались до озера Лазоревые волны на горе Каменный хаос.

Сунь У-кун придержал облако, на котором они летели, дунул на свой волшебный посох и произнес одно только слово: «Изменись!» И вместо посоха в руках у него сразу же оказался острый монашеский нож. Он отхватил им ухо у угря и нижнюю губу у сома, а затем сбросил обоих вводу.

– Живей отправляйтесь к своему повелителю, царю драконов Вань-шэну, – крикнул Сунь У-кун вдогонку, – и доложите ему, что я, Великий Мудрец, равный небу, Сунь У-кун, прибыл сюда и требую, чтоб он немедленно отдал мне все сокровища пагоды Золотое сияние, находящейся в государстве Цзисай. Этим он спасет жизнь себе и всем своим домочадцам! Если же он вздумает вымолвить хоть половину слова «нет», я выплесну всю воду из этого озера, а его со всеми сородичами, старыми и малыми, предам лютой казни!

Оборотни, получив свободу, пустились в бегство, превозмогая боль. Они с шумом погрузились в воду, переполошив остальных оборотней: тритонов, крокодилов, жестких и мягких черепах, осьминогов, крабов и рыб, обитающих в озере, которые собрались толпой и наперебой расспрашивали, что случилось.

– Отчего это на вас болтаются обрывки проволоки? – спросил кто-то.

Вместо ответа один оборотень мотал лишь головой и с досады бил хвостом, прикрывая плавником обрезанное ухо, а второй, закрывая обрезанную губу, колотил себя в грудь и махал хвостом, видимо, подражая людям, когда они топают ногами от досады. Вместе с расшумевшейся толпой оборотни направились прямо ко дворцу царя драконов и доложили ему:

– О великий царь, беда пришла!

А царь в это время как раз распивал вино со своим зятем Девятиголовым. Увидев оборотней, они поспешно отодвинули чарки и стали спрашивать, какая случилась беда.

Оборотни сразу подробно обо всем рассказали:

– Вчера ночью, когда мы были в дозоре, нас изловили Танский монах со своим учеником Сунь У-куном. Они явились чистить пагоду. Нас привязали проволокой, а сегодня утром притащили к правителю государства на допрос, после чего Сунь У-кун и другой ученик – Чжу Ба-цзе – схватили нас, у него обрезали ухо, а у меня – нижнюю губу, и бросили в озеро, приказав явиться к тебе и сказать, чтобы ты вернул все сокровища пагоды!

Услышав имя Сунь У-куна, Великого Мудреца, равного небу, царь драконов так перепугался, что у него, как говорится, душа едва не выскочила из тела, а дух готов был умчаться за девятое небо. Трясясь от страха, он обратился к своему зятю:

– Ну, дорогой мой зять! Дело – дрянь! Будь кто другой на его месте – мы с тобой еще как-нибудь справились бы, а с этим… если только в самом деле это он – нам не сладить!

Но Девятиголовый надменно рассмеялся:

– Не беспокойся, дорогой тесть! Я с детства обучен военному искусству и кое-что смыслю в нем. Во всех уголках страны, омываемой четырьмя морями, мне приходилось не раз встречаться в бою с прославленными удальцами. Чего нам бояться? Вот я сейчас выйду и если за три схватки не заставляю его покориться, то не посмею больше предстать перед тобой.

Он быстро облачился в военные доспехи и вооружился серпообразной секирой. Выйдя из дворца, он вынырнул из пучин озера и, показавшись на его поверхности, громко крикнул:

– Кто посмел называть себя Великим Мудрецом, равным небу? Ну-ка, прощайся с жизнью и выходи сюда!

Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе, стоя на берегу озера, разглядывали появившегося из воды беса-оборотня.

Словно снег на вершине,Блестит его шлем серебром,Словно искристый иней,Сверкает кольчуга на нем.Для похода удобенХалат, что на плечи надет,Светлой яшме подобный,Всегда излучает он свет.Опояска цветнаяНа нем замыкает свой круг –Так змея оплетаетОгромного дерева сук.С ясным месяцем схожаСекира в могучих руках –Всех сокровищ дорожеОружье, несущее страх!Если издали глянешь –Увидишь: он странен и дик,А рассматривать станешьЕго удивительный лик,То в смятенье великомОт ужаса, верно, замрешь:С человеческим ликомТот образ зловещий несхож!Многоок он и зорок,А взгляд его черен и пуст…Всех врагов переспорит:Ведь рот его – девятиуст!Как во лбу и в затылкеРаскроет он злые глаза,С многоустой ухмылкойЗавоет на все голоса –Так река замутитсяИ дрогнет встревоженный лес,Легкокрылые птицыВзовьются до самых небес!

Бес-оборотень выждал некоторое время и, не дождавшись ответа, крикнул еще раз:

– Кто здесь Великий Мудрец, равный небу?

Сунь У-кун провел рукой по золотым обручам своего посоха, погладил его, а затем ответил:

– Великий Мудрец Сунь У-кун это я!

– Ты откуда взялся? – насмешливо спросил бес-оборотень. – Где живешь и как очутился в государстве Цзисай? Почему правитель поручил тебе охранять свою пагоду? По какому праву ты позволил себе схватить и изувечить двух старшин из моего войска и, мало того, посмел явиться сюда, на мою драгоценную гору и угрожать мне?

– Ах ты, разбойник! – выругался Сунь У-кун. – Видно, не узнаешь меня, своего отца, Сунь У-куна?!

– Подойди-ка сюда и послушай, что я тебе скажу. – И Великий Мудрец рассказал в стихах всю историю своей жизни:

Я на горе Хуагошань воспитан,В пещере Шуйлянунской обучен,Во многих битвах и боях испытанИ в тайные науки посвящен.Не знающий ушибов и ранений,Ударов и телесных повреждений,Великий и прославленный Мудрец,Что равен небесам в познаньях и в свершеньях,Так названный по высшему веленью,Я – дед детей твоих и твой отец!Тот самый досточтимый Сунь У-кун,Что буйство учинил в чертогах Доунюгун,Что устрашил небесных полководцев,Что одолел их доблестную рать,И с Буддой вознамерился бороться,Пытаясь дерзновенно доказатьВеличие свое и превосходство!Да, я и есть тот самый Сунь У-кун,Которого великий ТатагатаСвоей десницею поверг когда-то,Горой тяжелой сверху придавилИ, покарав его как супостата,Свободы и могущества лишил.И если бы не мудрый бодисатва,Не выбраться бы мне до сей порыИз-под давящей на меня горы.Тем временем почтенный Сюань-цзанОтправился в Линшань, обитель Будды,Чтоб книги принести священные оттуда.Пройти он должен был немало стран,Подвергнуться опасностям немалым.И для того, чтобы не пострадал он,Я в спутники достойному был дан.Я ограждал его от бедствий разных,Я козни дьявольские разрушал,Я дьяволов в сраженьях сокрушал,Уничтожал источники соблазнов,И подвиги иные совершал.На Запад двигаясь, пришли мы в край,Носящий имя звучное Цзисай,Где ждали помощи и избавленьяМонахи трех различных поколений,Живущие в тревоге и в томленье,Из-за того что их чудесный храмСвое утратил дивное сияньеИ сумрак скорби воцарился там.Монахов тех безвинные страданьяВнушили нам приязнь и состраданье.Помочь решил им мой наставник самИ навести в их пагоде порядок,Чтоб вновь могли они в ней совершать обряды.Нам было с ним дано постичь случайноБесовской силы пагубную тайну,Двух бесов-оборотней в пагоде пойматьИ имя дерзновенного узнать,Проникшего в святилище, как тать,Лишившего чудесный храм сиянья,Затем, чтобы сокровище там взять.Тот гнусный вор, поправший все законы,Ты – зять могучего царя драконов,Преступник ты, тебе помог твой тестьНа пагоду низвергнуть дождь кровавый,Чтоб вы могли в святилище пролезть,Лишить его неугасимой славы.Вы – похитители сокровищ древних,Их преподнес ты в дар своей царевне!За это вызываю вас на бой:Так приказал цзисяйский мне правитель;Так выходи ж померяться со мной,Ты – храма недостойный осквернитель!Спеши, чтобы с тобой разделаться я мог,Мой незаконнорожденный сынок!Отдашь добром все то, что сам похитил,И все, что уволок жены твоей родитель, –Вам всем я, жизнь согласен сохранить,Не то все озеро я ваше расплескаю,По камешку всю гору разметаюИ разорю бесовскую обитель:Как порешил я, – так тому и быть!

Зять царя драконов выслушал Сунь У-куна и с холодной усмешкой произнес:

– Так, так, так! Значит, ты идешь за священными книгами? Зачем же тебе понадобилось соваться в чужие дела без всяких к тому причин! Пусть даже я украл сокровище пагоды, тебе-то что? Ты ведь идешь за священными книгами! Ну и иди!

– Э, да я вижу, этот негодяй и грабитель понятия не имеет о справедливости! По-твоему выходит, что раз я не получал милостей от повелителя той страны и не ел его хлеба, значит, мне не следует помогать ему и оказывать услуги; но можешь ли ты понять, что в течение нескольких лет невинно страдают монахи монастыря Золотое сияние, которые приходятся мне собратьями, и причиной их страданий являетесь вы со своим тестем, так как похитили сокровища их пагоды и осквернили ее. Как же могу я не вступиться за них и не снять с них напраслины?

– Ну, в таком случае нам придется померяться силами. Пословица гласит: «Когда воюют – не остается места для жало – сти», а потому не обижайся, если я буду беспощаден! Смотри, рас – прощаешься с жизнью, и не придется увидеть священных книг!

Эти слова привели Сунь У-куна в ярость, и он осыпал оборотня ругательствами:

– Подлый разбойник, оборотень! – запальчиво воскликнул он. – Какими же ты обладаешь силами, что смеешь так говорить со мной? Подойди поближе и отведай посох твоего отца!

Но оборотень ничуть не испугался, отбил секирой удар, и вот на горе Каменный хаос разгорелся бой. Это было лютое побоище. В память о нем сложены такие стихи:

Ограбив пагоду, лишив ее сиянья,Те оборотни заслужили наказаньяЗа святотатство, дерзость и разбой.Разгневан был правитель государства,Узнав про их злодейство и коварство,И царь драконов утратил свой покой,Когда, дрожа, ему признались бесы,Что Сунь У-куну шашни их известныИ что грозит им небывалый бой.Царю драконов это не по нраву;Он созывает всю свою оравуИ держит с нею горестный совет,Сражаться им с противником иль нет?Однако зять его девятиглавыйУже в доспехи новые одет:Неосторожный рвется в бой кровавый!Весьма самонадеян бес лукавый,Грозя достойному сопернику расправой:Самонадеянность – источник многих бед,Когда не служит истине и праву;Велик и страшен Сунь У-куна гнев:О благе храма древнего радея,Искусно славным посохом владея,На беса он бросается, как лев,Стремясь жестоко поразить злодея.Но тот, в искусстве бранном преуспев,Своей секирой верною гордится,И сам торопится с врагом сразиться,И нападает сам, рассвирепевОн сыплет дерзновенными речамиИз восемнадцати разверзтых губ,Своими восемнадцатью очамиПронзает, словно острыми мечами –Глаза его страшны, а голос груб.У Сунь У-куна руки, что железо –Не меньше тысячи, пожалуй, цзиней весом, –Их озаряет благодатный луч,Чтобы помочь ему в сраженье с бесом;Однако тот и ловок и могуч!Секира с посохом взлетают быстро,И, опускаясь, порождают искры,Сверкают, словно молнии из туч.«В чужую ссору лезешь, ты, безумный! –Кричит в сердцах противник Сунь У-куна, –Зачем суешь в чужое дело нос?».«А ты зачем сокровища унесИз пагоды чужой, скажи на милость?Быть может, для тебя они хранились?Что мне ответишь ты на мой вопрос? –Мудрец ему кричит с великой злобой: –Верните все, что вы украли оба,И ты и твой звероподобный тесть,Иль вам обоим головы не снесть!».Шум поединка слышен повсеместно –В широком поле и в ущелье тесном,В глуши лесов и в тишине небес.Сражаются враги, но неизвестно,Кто – Сунь У-кун или оборотень бес –Получит в этой битве перевес.