Путешествие на Запад. ТОМ III

Чувствуя, что дело дрянь, Сунь У-кун быстро перевернулся, прочел заклинание, совершил прыжок через голову, пробил сеть, накрывающую его, и умчался. Он застыл высоко в воздухе и, сдерживаясь от ярости, наблюдал, что происходит. Блестящие шелковые шнуры, испускаемые оборотнями, переплетаясь рядами крест-накрест, словно их плел ткацкий челнок, окутали в очень короткий срок весь даосский монастырь со всеми его башнями и строениями, так что и тени от него не осталось.

– Ну и здорово! Вот здорово! – восклицал Сунь У-кун, пораженный этим зрелищем. – Хорошо, что я не попался им в лапы! Нет ничего удивительного в том, что бедняга Чжу Ба-цзе столько раз падал и разбивался! Как же мне справиться с ними? А тут еще наставник и оба мои брата наглотались яду. Видно, все эти оборотни-бесы действуют заодно. Интересно бы узнать, откуда они взялись. Постой! Дай-ка я снова обращусь к этому старику, духу местности, пусть он мне все расскажет!

И Сунь У-кун, прижав к земле край облака, щелкнул пальцами, прочел заклинание, начинающееся словом «Ом», и опять вызвал к себе духа местности.

Трясясь от страха, старец опустился на колени у обочины дороги и стал отбивать земные поклоны.

– Великий Мудрец! Ты же отправился спасать своего наставника, почему же вернулся обратно? – спросил он Сунь У-куна.

– Я давно уже спас его, – ответил Великий Мудрец, – мы пошли дальше и вскоре увидели даосский монастырь. Я с наставником и двумя другими учениками решили посетить этот монастырь. Нас приветливо встретил сам настоятель и хозяин монастыря. Мы пустились с ним в разные разговоры о том о сем, а он тем временем опоил отравленным чаем моего наставника и обоих моих братьев. Я, к счастью, не пил чая, схватил свой посох и принялся бить даоса, тогда он рассказал мне всю правду, как наставник ходил за подаянием в Паутиновую пещеру и как произошло купанье в источнике Омовения от грязи. Тут я сразу же смекнул, что этот даос тоже оборотень. Только было я начал драться с ним, как вдруг вбежали семь девиц-оборотней и при помощи волшебства выпустили из себя несметное количество шелковых шнуров. Хорошо, что я кое в чем сведущ и благодаря этому удрал от них. Думаю, что ты, живя здесь, знаешь, откуда взялись эти оборотни. Расскажи, что они собою представляют, тогда я пощажу тебя и не стану бить.

Дух еще раз совершил земной поклон и сказал:

– Эти оборотни поселились здесь лет десять назад. Мне же удалось видеть их в изначальном облике только три года назад, вскоре после проверки всех духов. Они оказались оборотнями пауков, а шнуры, которые они выпускают из своих животов, не что иное как паутина.

Эти слова очень обрадовали Сунь У-куна.

– Судя по твоим словам, они никакой опасности не представляют, – сказал он. – Ну, вот что, иди-ка к себе, а я с помощью своего волшебства покорю их!

Дух еще раз совершил земной поклон и удалился.

Тем временем Сунь У-кун подошел к даосскому монастырю и, находясь еще за его пределами, вырвал у себя из хвоста семьдесят волосков, дунул на них своим волшебным дыханием и приказал: «Изменяйтесь!» Волоски сразу же превратились в семьдесят двойников Сунь У-куна, только совсем маленьких. затем Сунь У-кун дунул на свой посох с золотыми обручами и снова произнес: «Изменись!» И посох сразу же превратился в семьдесят рогатин с двумя остриями каждая. Сунь У-кун раздал своим крохотным двойникам по одной рогатине, себе тоже взял одну и стал в сторонке. Двойники начали дружно наматывать шнуры на рогатины и вскоре изорвали их на клочки, причем на каждую рогатину намоталось более десяти цзиней, затем из середины они вытащили семь огромных пауков, величиною с целую мерку для риса. Пауки отчаянно шевелили своими лапами, вытягивали головы и вопили: «Пощадите! Помилуйте!». Но семьдесят двойников Сунь У-куна крепко прижали к земле семерых пауков и не отпускали их, несмотря ни на какие мольбы.

– Пока что не бейте их! Пусть освободят моего наставника и его учеников! – приказал Сунь У-кун.

– Брат-наставник! – стали кричать пауки. – Отпусти Танского монаха! Этим ты спасешь нам жизнь!

Даос выбежал на крик из внутреннего помещения.

– Сестрицы! – вскричал он. – Я уже собрался есть Танского монаха, так что мне не до того, чтобы спасать вас.

– Если ты сейчас же не вернешь мне моего наставника, то смотри, что я сделаю с твоими сестрицами!

Молодец Сунь У-кун! Он помахал своей рогатиной, и она вновь превратилась в железный посох. Подняв его обеими руками, он стал бить пауков без всякой жалости и превратил их в бесформенную массу. Затем он вильнул раза два хвостом и вобрал в него все выдранные волоски. После этого Сунь У-кун кинулся на даоса, размахивая своим тяжелым посохом.

Даос видел, как Сунь У-кун убил его сестер в монашестве, и страшно ожесточился. В ярости он выхватил меч и бросился на Сунь У-куна. Тут между ними, обуреваемыми злостью и ненавистью, разразился небывалый поединок, в котором каждый изощрялся во всех своих чародействах. Вот что написано об этом в стихах:

Колесом вращается меч даоса, Храбро оборотень сражается. Сунь У-кун высоко свой посох заносит, – Сразить даоса старается. Враг врагу удары ужасные Наносит с ожесточением, Семь девиц в борьбе за монаха Танского Пали на поле сражения. Теперь же, озлобясь, вступили в сражение Оба противника главные. Бьются они не страшась поражения. В мощи и мужестве равные. Оба могущественны и решительны, В тайных науках сведущи. Кто же за теми семью девицами Окажется жертвою следующей Сунь У-кун, чей дух колебаний не знает, Или отшельник озлобленный? Тела их в жестокой борьбе сверкают, Словно узоры огненные. Звон оружия грозного слышится, Сталь с железом сшибаются. Тела врагов с напряженными мышцами, Как тучи над степью, свиваются. Брань, словно клекот обеспокоенных Орлов, далеко разносится. Движения ловкие бьющихся воинов На картину художника просятся, Шум битвы великой ветер рождает, Зверя и птицу пугающий, Пыль к небу туманный покров свой вздымает, Созвездье ковша застилающий.

Даос раз пятьдесят, а то и больше, схватывался с Великим Мудрецом Сунь У-куном и почувствовал, что руки у него слабеют. Он воспользовался моментом, быстро ослабил мускулы, расстегнул одежды, развязал пояс – раздался резкий звук, и черная ряса-халат упала к ногам. Сунь У-кун рассмеялся:

– Сынок! Что? Так не можешь одолеть, думаешь, раздевшись, возьмешь верх? Нет, не поможет!

Но, оказывается, даос не зря раздался. Он поднял обе руки, и у него в том месте, где находятся ребра, показалась целая тысяча глаз, излучающих золотистый блеск, до того страшных, что простыми словами о них не расскажешь:

Желтый густой туман повис; Его пронизывают лучи Цвета спелого абрикоса. Желтый густой туман повис, Вверх поднимаясь и падая вниз. Он исходит из ребер даоса. Пронзают туман золотые лучи: Это тысяча глаз, словно звезды в ночи! Их взоры, как огненные мечи, Исходят из ребер даоса. Словно ты в бочке сидишь золотой, Иль медный колокол над тобой, Или еще в западне какой Находишься, – ты, что стремился в бой! Силу свою проявил чародей, Врага своего ослепил злодей Так, что солнце из глаз его скрылось, И день стал в очах его ночи темней, И небо мглой застелилось. Дыханьем своим раскаленным даос Противника охватил, Ожег ему губы, глотку, нос И грудь ему опалил. Сунь У-куну нечем больше дышать – Воздух горит огнем! Сунь У-куну некуда больше бежать – Желтый туман кругом!

Сунь У-кун растерялся, не зная, что предпринять. Он кружился на одном месте, ослепленный золотистыми лучами, и не мог двинуться ни вперед, ни назад. Ему казалось, что он попал в какую-то бадью. Но ужаснее всего было то, что лучи жгли насквозь, и он больше не мог выносить их. Он совсем обезумел; сделав отчаянный прыжок вверх, он хотел пробить слой золотистых лучей, но, ударившись о них, свалился на землю головой вниз и, как говорится, «закопал носом репку». От удара у него сильно разболелась голова. Он стал поспешно ощупывать ее руками и с ужасом убедился в том, что вся макушка у него разбита.

– Как не повезло! Вот неудача! – горестно восклицал Сунь У-кун! – Даже хваленая моя головушка на этот раз подвела! Было время, ее рубили и топорами и тесаками, но ничто не брало ее: она оставалась невредимой. Как же получилось, что от каких-то золотистых лучей она вдруг пострадала? Чего доброго, не заживет да еще начнет гноиться! А если и заживет, все равно останется след, и она утратит свою былую славу.

Между тем лучи продолжали нестерпимо жечь его, и он стал думать, как бы спастись:

– Вперед податься нельзя, назад – тоже нельзя; налево – невозможно, направо – тоже. Вверх никак не пробьешься – совсем голову себе проломаешь. Что же делать? Как быть?

А ну его, – выругался Сунь У-кун. – Пролезу под землей!

Ну, как не похвалить нашего Великого Мудреца! Прочитав заклинание, он встряхнулся и превратился в животное, похожее на ящера и способное прорывать подземные ходы даже через горы. В народе оно называется Линлинлинем. Вот послушайте, как оно выглядит:

Когти его железные обладают силой такою, Что камни под ними дробятся сеяною мукою. Тело его покрыто крепкою чешуею, Словно непроницаемою кованою бронею. Как две звезды в потемках очи его сияют, Светом неугасимым путь его озаряют. Его заостренное рыло крепче алмаза и стали, Такое сверло чудесное в лавке найдешь едва ли! Он им любой подземный путь себе прорывает, Будто ножом отточенным луковицу разрезает. Недаром сильнейшее снадобье носит ящера имя – Сам же среди народа зовется он Линлинлинем.