Путешествие на Запад. ТОМ III

– Великий Мудрец! Дух местности явился к тебе и нижайше бьет челом!

– Нечего валяться в пыли! Вставай! – строго приказал Сунь У-кун. – Не беспокойся, я бить тебя не буду. Скажи мне только, как называется это место?

– Откуда ты прибыл сюда, Великий Мудрец? – обрадованно заговорил дух местности.

– Я прибыл из восточных земель и направляюсь на Запад.

– Если ты прибыл с востока, – молвил дух местности, – то, должно быть, остановился вон на той горе.

– Совершенно верно, – подтвердил Сунь У-кун, – наша поклажа и конь находятся там. Видишь?

– Вижу, – ответил дух, – эта гора называется Паутиновой. А в ней есть пещера, которая тоже называется Паутиновой. В этой пещере обитают семь оборотней…

– Какого пола? – перебил его Сунь У-кун, – мужского или женского?

– Женского, – отвечал дух местности.

– А какими волшебными силами они обладают?

– Этого мне не дано знать, – скромно ответил дух местности, – так как я слаб и немощен, знаю лишь, что прямо на юг отсюда примерно на расстоянии трех ли есть источник Омовения от грязи. Вода в нем очень теплая. Собственно говоря, этот источник принадлежал семерым бессмертным девам-небожительницам и служил им местом купания, но с тех пор, как здесь поселились эти оборотни, они завладели источником, а девы-небожительницы не стали даже с ними бороться, так даром и уступили. Видимо, у оборотней есть какие-то волшебные чары, настолько сильные, что девы-небожительницы не решились тягаться с ними…

– А для чего им нужно было завладеть источником? – спросил Сунь У-кун.

– Как только они завладели им, – ответил дух местности, – так каждый день три раза стали купаться в нем. Сейчас уже прошла четвертая стража, а в следующую, пятую, стражу они обязательно появятся и начнут шуметь!

– Вот оно что! – произнес Сунь У-кун, внимательно выслушав духа местности. – Ты пока что возвращайся к себе, а я попробую сам с ними справиться.

Дух местности совершил земной поклон, стукнув лбом о землю, и, трясясь всем телом, отправился обратно в свой храм. Великий Мудрец остался один и прибег к волшебству. Он встряхнулся, превратился в мушку и уселся на стебельке придорожной травы, поджидая оборотней. Вскоре послышался шелест: казалось куча шелкопрядов ест листву тутовника или шумит морской прибой. Прошло немного времени, примерно столько, сколько необходимо на то, чтобы выпить полчашки горячего чаю, и все шелковые шнуры, лежавшие бесчисленными слоями, вдруг исчезли без следа, и скит вновь принял свой прежний вид. Потом послышался резкий скрип ворот, и оттуда, разговаривая и смеясь, вышли все семеро девиц. Сунь У-кун стал внимательно вглядываться в них. Они шли в ряд, взявшись за руки и прильнув друг к другу, прошли мост и скрылись. Поистине восхитительные и очаровательные созданья!

Вот послушайте:

Их с яшмой бы сравнить уместно, Но яшма не благоухает; Их вид воистину прелестный Скорей цветы напоминает. Дугой изогнутые брови Мостам над темными прудами Подобны: губки – ярче крови – Вход в дивный ротик открывают. Как звездочки меж облаками, Заколок драгоценных блестки Средь шелковых волос сверкают И украшают дев прически. Из-под подолов юбок алых Виднеются, маня нескромно, Шалуний ножки в туфлях малых, Подобных розовым бутонам. Семь девушек не уступают Ни красотою, ни повадкой Тем небожительницам юным, Что сходят на землю украдкой, Ни той, что в небе обитая, Порой, свой шар покинув лунный, К нам в гости по ночам слетает.

– То-то наш наставник вздумал сам пойти за подаянием! – ухмыльнулся Сунь У-кун, провожая красавиц восхищенным взглядом. – Вот какие милые созданья живут здесь. Если эти. семь прелестниц задержат наставника у себя, то съедят его в один присест, а если захотят использовать, то в два дня от него ничего не останется; стоит им только по очереди начать, он сразу же помрет. Дай-ка послушаю, о чем они говорят и какие строят козни!

Сунь У-кун зажужжал и уселся на прическу девицы, идущей впереди. Не успели они перейти мост, как шедшие сзади подбежали к первой и затараторили:

– Сестрица! Пойдем купаться, а после сварим этого дебелого монаха на пару и съедим его.

Сунь У-кун чуть не рассмеялся.

«Э! да эти оборотни совсем нерасчетливы! – подумал он. – Просто сварить – меньше бы дров пошло. Чего это они вздумали варить его на пару?».

Тем временем девицы свернули на юг и пошли купаться, по дороге срывая цветы и щекоча ими друг друга. Вскоре они прибыли к купальне отгороженной замечательно красивой стеной с небольшими воротами. Воздух был напоен ароматом цветов, образовавших здесь пышный ковер.

Вдруг одна из девиц, замыкавших шествие, бросилась вперед и, подбежав к воротам, быстро распахнула обе створки. Раздался резкий скрип; за воротами показался бассейн с теплой водой. О нем сложены стихи:

Поначалу, когда мир сотворился, Десять солнц на небе горело. Тут искусный стрелок И появился; В девять солнц он рукою умелой Пустил свои меткие стрелы, И с тех пор одно только солнце, С золотым на нем вороненком, Бесконечно на небе сияло, Разгоняя земные потемки. Это солнце собою являло Силы Ян всеблагое начало, И огнем ее мир освещало. Там, где сбитые стрелами солнца Когда-то на землю упали, Девять жарких ключей зажурчали, Животворною влагой забили; Им названия дали такие. Благовонно-прохладный Сянлэнцюань, Дружный с горными недрами Паньшаньцюань, Никогда не хладеющий Вэньцюань, С Востоком согласный Дуньхэцюань, У горы хуаньшаньской Ханьшаньцюань, Почтительный, мирный Сяоаньцюань, Многоструйный, просторный Гуанфэньцюань, Кипящий Танцюань И девятый, о коем здесь речь поведется, – Чжохоуцюань, – «Омовеньем от грязи» в народе зовется.

Про последний источник тоже рассказывается в стихах:

Нет здесь зимы, зной летний не палит, Весна чудесная здесь круглый год царит, Вода горячая, как будто бы в котле, Бурлит и пенится, клокочет и кипит. Там, где она струится по земле, Поля питая влагою своею, Земля становится богаче и тучней, Хлебов стена червонная стоит. Там, где струи свой замедляют бег, Глубокий образуют водоем, Мирская пыль смывается навек, И растворяются мирские скорби в нем. Слезинками жемчужными со дна, Где раковинка каждая видна, Вздымаются росинки пузырьком И образуют пенистый покров. С ним риза не сравнится ни одна, Будь самоцветами усеяна она! Хоть и бурлит вода, но не броженьем Ее благое вызвано кипенье: Она светла, прозрачна и чиста И жаждущие утолит уста; Недаром благовещие знаменья Несут и процветанье и цветенье Земле, где жизнь сама – благословенье! Небесная обитель создана Самой природой здесь, и столь она дивна, Что слов для описанья не хватает. Взгляни на водоем, где девы омывают Тела свои чудесной красоты, Где волны серебристые блистают, Своим прикосновеньем обновляют И мощь душевную и внешние черты… Взглянув, для чувств своих найдешь ли слово ты?

Купальный бассейн имел в ширину примерно пять с лишним чжан, в длину более десяти чжан, а глубиною достигал четырех чи, но вода в нем была такая прозрачная и чистая, что все дно было видно как на ладони. Большие пузыри, похожие на шары из яшмы или на крупный жемчуг, бурля, поднимались со дна на поверхность. Вокруг бассейна в шести или семи местах были проделаны отверстия, через которые вода вытекала маленькими ручейками. Она оставалась теплой на расстоянии двух-трех ли от источника и орошала поля. На берегу бассейна стояли три купальных павильона, в каждом из них, ближе к задней стенке, были поставлены длинные скамейки на восьми ножках, а по обеим сторонам от них высились лакированные вешалки для одежды. Сунь У-кун, радуясь и ликуя, стремглав полетел к одной из вешалок и уселся на самом верху.

Чистая, теплая вода источника манила к себе. Девицы разом скинули с себя одежды, повесили их на вешалку, а затем все вместе вошли в воду. Вот что увидел Сунь У-кун:

Все одежды роскошные Скинуты, сброшены, Все завязки раздернуты, Поясочки развернуты… Входят в воду гурьбою подруги, Их белые груди упруги, Блистают точеные руки Снега яркою белизною, Блистает их белое тело Красою непоказною, Блистают их белые плечи Поверхностью розово-млечной, Не тронутой солнечным зноем, А мягкая, нежная кожа На бедрах и животе С кожицей персика схожа В чудесной своей наготе. Их спины так чисты и гладки, Что волны в сиянье лучистом Свой блеск отражают украдкой В поверхности их шелковистой. Особо же ножки прекрасны, Обутые в пышную пену; Глядеть на них долго опасно, Лишишься ума непременно!

Прыгнув в воду, девицы начали барахтаться, брызгаться и забавляться, поднимая волны.

«Вот нападу на них, – подумал Сунь У-кун, – окуну посох в воду, поболтаю им, произнесу заклинание: «Кипяток, кипяток! Свари поганых мышей. Пусть весь выводок сразу подохнет!» – и от девиц ничего не останется. Но жаль мне их! Очень жаль! Прикончить их я, конечно, могу, но этим запятнаю свое доброе имя старого Сунь У-куна. Ведь есть же пословица: «Мужик с бабой в драку не лезет». Не к лицу мне, прославленному храбрецу, убивать этих девчонок. Нет, не буду убивать их, но надо сделать так, чтобы они впредь не совершали больше злых дел и не могли двинуться с места. Так все же будет лучше!».