Путешествие на Запад. ТОМ IV

Пожалуй, не расскажешь во всех подробностях о том, как наши путники вставали по утрам, завтракали, а по вечерам останавливались на ночлег, с опаской обходили горные потоки и очень осторожно переходили крутые склоны. Полмесяца шли они по ровной и покойной дороге и вдруг снова увидели впереди городские стены.

– Ученик мой! – сказал Танский наставник, обращаясь к Сунь У-куну. – Что это за место такое?

– Не знаю, не знаю! – ответил Сунь У-кун.

Чжу Ба-цзе засмеялся:

– Как же ты не знаешь? Ведь ты не раз бывал на этой дороге! Опять хитришь! Прикидываешься, будто не знаком с этой местностью, чтобы посмеяться над нами!

– Этот дурак совсем ничего не соображает! – обозлился Сунь У-кун. – Я и в самом деле бывал здесь, но всякий раз пролетал на своем облачке на высоте девятого неба. Ни разу мне не приходилось спускаться вниз, да и незачем было. Поэтому я и говорю, что не знаю этих мест. С чего это ты взял, что я хитрю?

Так, споря между собой, они не заметили, как подошли к окраине города. Танский наставник слез с коня, перешел через висячий мост и вошел в городские ворота. На длинной улице, под навесом одного из домов сидели два старца, о чем-то беседуя.

– Братцы! – едва слышно произнес Танский монах, обращаясь к своим спутникам. – Постойте пока здесь, опустите головы и не позволяйте себе никаких вольностей. А я пойду спрошу у старцев, что это за место.

Ученики повиновались и остановились как вкопанные.

Танский наставник подошел к старцам, сложил руки ладонями вместе и произнес:

– Почтенные благодетели мои! Я, бедный монах, прошу позволения обратиться к вам с просьбой!

Старцы в это время вели праздную беседу и толковали о разных разностях. Рассуждали о годах расцвета и годах упадка, об удачах и неудачах, вспоминали мудрых и прозорливых, геройские подвиги былых времен. Думали, гадали, где теперь находятся сами герои и что с ними стало, сокрушались и вздыхали. Вдруг они услышали, что кто-то обратился к ним. Они поклонились Танскому наставнику в ответ на его приветствие и в свою очередь спросили его:

– Уважаемый наставник! Что ты хочешь сказать нам?

– Я, бедный монах из далеких стран. Иду в обитель Будды, чтобы поклониться ему, – начал Сюань-цзан. – Только что прибыл в ваш благодатный край и не знаю, как он называется. Не скажете ли вы, где найти доброго хозяина, который покормил бы нас из милости.

– Наш округ называется Медная башня, – сказал один из старцев. – За этим городом есть уезд, который называется уездом Земных духов. Если ты, уважаемый наставник, голоден, можешь не просить подаяния, а ступай дальше, пройдешь через расписные ворота и выйдешь на улицу, ведущую с юга на север, там, на западной стороне, увидишь высокие ворота с башенкой, обращенные на восточную сторону, с изваяниями сидящих тигров. Это будет дом богатого сановника Коу Хуна. Перед воротами увидишь табличку, на которой написано: «Вход для десяти тысяч монахов». Тебя, пришедшего из дальних стран, там наверняка примут и накормят. Ступай, ступай! Не мешай нам вести беседу!

Танский наставник поблагодарил старцев и вернулся к своим.

– Это округ Медная башня уезда Земных духов, – сказал он, обращаясь к Сунь У-куну. – Старцы сказали мне, что, пройдя через расписные ворота, мы выйдем на улицу, которая ведет с юга на север. На этой улице стоят ворота с башенкой, обращенные к востоку, с изваяниями сидящих тигров. Там живет богатый сановник Коу Хун. Перед воротами есть табличка, на которой написано: «Вход для десяти тысяч монахов». Старцы посоветовали мне отправиться туда и попросить, чтоб нас покормили.

– Вот уж поистине Западная страна – обитель Будды, – воскликнул Ша-сэн. – Здесь чуть ли не в каждом доме накормят монаха. Поскольку это всего лишь уезд, нам не придется получать здесь пропуск. Давайте зайдем туда, попросим покормить нас, подкрепимся и – в путь-дорогу.

И вот наставник и трое его учеников, медленно шагая, пошли по главной улице. Прохожие в страхе глазели на них, окружив со всех сторон и строя на их счет различные догадки и предположения. Наставник велел своим ученикам молчать и все время твердил: «Ведите себя пристойно». Они шли, опустив головы, не осмеливаясь глаз поднять. Завернув за угол, наши путники действительно увидели большую улицу, ведущую с юга на север, и пошли по ней.

Вскоре им бросились в глаза ворота с башенкой и изваяниями тигров. Затем они увидели стенку, служившую щитом, на которой висела большая вывеска: «Вход для десяти тысяч монахов». Танский монах восторженно воскликнул:

– Вот уж поистине здесь, на западе, настоящая райская обитель Будды! Тут уж нас никто не обманет: ни мудрый, ни глупый. Я было не поверил тем старцам. Но вот видите, они сказали сущую правду.

Чжу Ба-цзе – грубый по природе – уже хотел было войти в ворота, но Сунь У-кун удержал его:

– Постой! – сказал он. – Обождем, когда кто-нибудь выйдет, расспросим обо всем и уж тогда войдем.

– Старший брат прав, – сказал Ша-сэн, – как бы нам не разгневать здешнего благодетеля, а то войдем запросто, как будто мы свои.

Путники остановились, расседлали коня и сняли поклажу.

Вскоре из ворот вышел седовласый человек с безменом в одной руке и с корзинкой в другой. При виде наших путников он так перепугался, что выронил все из рук и стал пятиться назад.

– Хозяин! – воскликнул он. – У ворот стоят четверо монахов весьма странных на вид.

В это время хозяин дома, опираясь на посох, прогуливался по внутреннему дворику, непрестанно славя Будду. Услышав это известие, он от неожиданности выронил свой посох и поспешил к воротам встретить пришельцев. Не обращая внимания на безобразные лица учеников Танского монаха, он радушно приветствовал их:

– Входите, милости просим! Входите! – любезно приглашал он.

Танский наставник и его спутники с величайшей почтительностью и скромностью вошли в ворота. Хозяин шел впереди, показывая дорогу. Они свернули в переулок и подошли к дому.

– Это – помещение для самых почетных гостей, – сказал хозяин, – здесь есть специальные залы для моления Будде, для чтения священных книг и для вкушения трапезы. Я и мои домочадцы, старые и малые, живем в помещении для менее почетных гостей.

Танский монах то и дело выражал свой восторг и был очень доволен. Он достал свое монашеское одеяние, облачился в него, поклонился изваянию Будды и вошел в молельню. О том, что он увидел там, лучше рассказать в стихах:

Дым волной ароматной Плывет в этом маленьком храме, И сквозь легкое марево Яркие свечи горят. Зал блестит позолотой И пышно разубран цветами, И узорчатых стен Поражает роскошный наряд. Здесь для мирной молитвы Все смогут найти богомольцы, Красной киноварью Перекладин покрыты ряды, Из червонного золота Блещут на них колокольцы, Колыхаясь вверху, Как в саду – наливные плоды. В глубине, на подставках, Сверкающим лаком покрытых, Барабаны узорные Друг против друга стоят, Сотни Будд золотых, Как живые, повсюду глядят, И ковры дорогие Пестреют на мраморных плитах, А на пышных хоругвях, Цветными шелками расшитых, Реют восемь «сокровищ» [68] , Расцветкою радуя взгляд. Много утвари древней: Курильниц и ваз вереницы, Старой бронзой блестя, Протянулись вдоль каждой стены, В темных чашах курильниц Сандал благовонный дымится, И тяжелые вазы Живых ненюфаров полны. А на пестрых столах, Изукрашенных лаком цветистым, Дорогие шкатулки Сверкают искусной резьбой. Здесь предаться ты можешь Раздумьям глубоким и чистым, Благородных курений Вдыхая туман голубой. Полон пышных святынь, Изваяний и знаков заветных, День и ночь этот зал Для молитв и гаданий готов: На столах нарисованы Пять облаков разноцветных, А шкатулки полны Лепестками душистых цветов. Вот стеклянные чаши: Чиста и прозрачна, сверкает В них святая вода. Вот напевно и мерно звенит Золоченое било И словно наш дух окликает, И от грешной земли Увлекает в небесный зенит. И не трудно поверить, Что много столетий не гасло – С той поры, как повсюду Святое ученье царит, – Это яркое пламя Душистого, чистого масла, Что в хрустальных лампадах Пред ликами Будды горит. Право, можно сказать, Что чудесная эта молельня От мирской суеты Словно стенами ограждена. Пусть не в храме, а в доме, Но святость ее беспредельна, И любой монастырь Красотой превосходит она.

68

Восемь «сокровищ» – символические изображения, олицетворяющие основные заповеди буддизма; соответствуют восьми частям человеческого тела и представляются в виде рисунков или предметов: 1. «Колесо закона» означает сердце; 2. «Звенящая раковинка» – желчный пузырь; 3. Зонт – селезенку; 4. Балдахин – легкие; 5. Цветок лотоса – печень; 6. Ваза – желудок; 7. Две рыбы – почки; 8. Сплетенные нити – кишки. Изображения этих предметов ставятся в храмах перед изваяниями Будд и другими священными фигурами буддийской религии.

Танский монах вымыл руки, взял благовонные свечи и стал молиться, отбивая земные поклоны. По окончании молитвы он повернулся к хозяину дома и поклонился ему.

– Постой! – остановил его хозяин. – Давай войдем в зал для чтения священных книг и там представимся друг другу.

О, какой это был зал!

На изукрашенном помосте, Широком, четырехугольном, Вниманье сразу привлекают Ряды высоких поставцов [69] . Откроешь – и на каждой полке Увидишь кипы книг старинных, Все истины земли и неба – Творенья древних мудрецов. А рядом с ними на помосте Играют золотом и яшмой Ларцы и ларчики резные, Расставленные там и сям: В них свитки ценные хранятся, Собрания старинных грамот – На радость мудрому владельцу, На удивление гостям. На хрупких столиках узорных, Покрытых лаком драгоценным, Сверкают тушечницы с тушью, Бумага, кисти для письма, И все, что видишь в этом зале, Как в лучшем из книгохранилищ, Полно приятных развлечений Для просвещенного ума. Вот перед ширмой ярко-красной, Перцового, густого цвета, Изящно выгнутые лютни Расставлены невдалеке, Вот в удивительном порядке Разложены картины, книги, А вот точеные фигуры Блестят на шахматной доске. И тут же золотой отделкой Блистает яшмовое било, Чей величавый, звучный голос К священным помыслам зовет. А рядом со стены свисает Густая «борода дракона» [70] , Что охраняет от соблазнов, От праздных мыслей и забот. Струится в окна свежий воздух, Вселяя и покой и бодрость, Душе усталой помогая Свои тревоги превозмочь. Здесь каждому на ум приходят Одни возвышенные мысли, А все желания мирские Невольно отступают прочь.

69

Поставец – шкаф с выдвижными полками.

70

«Борода дракона». – По преданию, древнейший император Китая Хуан-ди изготовил сосуд для хранения государственных ценностей. Об этом проведал небесный дракон и решил похитить сосуд. Он всунул в него голову, но Хуан-ди крепко вцепился ему в бороду и выдрал из нее большой клок. С тех пор борода дракона является символическим предупреждением всем тем, кто покушается на чужое добро.