Путешествие по Сибири и Ледовитому морю (с илл.)

Во время нашего пребывания у Большой Брусянки холод ни разу не был сильнее 10° по Реомюру. Температура воды переменялась весьма медленно; в течение семи дней на глубине четырех футов она спустилась с 1 1/2 до 3/4 °.

Сентября 24-го кончили мы все необходимые приготовления и в нартах отправились далее. По недостатку корма худые и бессильные собаки бежали весьма медленно, так что только 28-го сентября довезли нас до Пятистенного – якутского селения. Имя его происходит от лежавшего вблизи высокого отдельного утеса, пять равных сторон которого поднимаются перпендикулярно от земли и придают ему вид огромной башни.

Здесь нашли мы свежих, сильных собак и в тот же вечер приехали в Басково, где есть летовья нескольких русских семейств из Нижне-Колымска.

От Брусянки начинаются почти плоские берега, изредка прерываемые небольшими песчаными холмами, каждый год подмываемыми водой и постепенно обрушивающимися. Вся окрестность усеяна бесчисленными мелкими озерами; между ними тянутся низменные болота, поросшие стелющимися кустарниками. Изредка на сухих местах и возвышениях попадаются небольшие деревья. Вся страна уныла, пустынна и не представляет никакого предмета, могущего привлечь внимание путешественника. Проехав пять дней по этой обнаженной степи, наконец 26-го сентября, после семидесятидневного отсутствия, прибыли мы в Нижне-Колымск.

К сожалению, наше путешествие было не изобильно занимательными наблюдениями, отчасти по самому качеству края, а отчасти потому, что позднее время года и почти беспрерывная метель отнимали у нас возможность углубляться внутрь страны, не обещавшей, впрочем, много достопримечательного путешественнику. Прибавлю здесь еще несколько слов о жителях этой части Сибири.

Большая часть народов, живущих ныне по берегам Анюев, прежде кочевала, обладая бесчисленными стадами оленей. После покорения Сибири и обложения туземцев ясаком, или податью, они не смели уже скитаться произвольно по необозримым тундрам своей отчизны и должны были кочевать на известном пространстве, куда были приписаны. Следствием этого было постепенное истребление их оленьих стад от недостатка пищи в кочевьях, назначенных каждому поколению, и оттого, что каждая зараза непременно распространялась на все стада, которые не могли, как прежде, убегать в отдаленные тундры и тем спасаться от поветрия. Так мало-помалу истреблялись здешние кочевые народы, а с тем вместе и охота делалась менее изобильна, потому что по мере поселения людей в пустынях дичь там исчезала и скрывалась в леса.

От беспрерывных сношений с русскими покоренные народы переняли у них образ жизни, одежды, устройства хижин и, наконец, заменили оленей собаками [178] . Язык победителей также постепенно получал преимущество и делался общим. По крайней мере, почти все туземцы понимают теперь наш язык и говорят по-русски. Они сохранили только свойственную кочевым народам беспечность о будущем. Как предки их, они не готовят себе никаких запасов или весьма малые, совершенно несоразмерные с продолжительностью зимы; здесь главная причина голода, ежегодно возобновляющегося. Сверх того, будучи подданными и союзниками русских, туземцы сделались непримиримыми врагами диких соседей – чукчей и коряков, не позволяющих им приближаться к своим границам. Кровопролитные войны и заразительные болезни, как выше было мной замечено, истребили наконец значительную часть обитателей здешних стран, так что некоторые из народов здесь бывших, существуют только по названию. Единственно привязанность к родной земле и совершенное притом, и у звероловов замечательное, незнание края по ту сторону Колымы препятствуют туземцам расселяться на запад и удерживают их в ледяной пустыне, где только оленья охота и рыбная ловля доставляют им самое скудное пропитание.

178

Первый из народов, употребивший собак для перевоза тяжестей, были, без сомнения, камчадалы, от которых заимствовали такое обыкновение русские, потому что все другие народы Северо-Восточной Сибири в прежние времена ездили, как ездят доныне чукчи, только на оленях.

Говорят, что чуванцы несколько раз просили уже позволения переселиться на необитаемые берега Анадыра и Пенжины, но колымские комиссары не соглашались на их просьбу, опасаясь лишиться значительной прибыли от меховой торговли этого народа.

Незначительная часть чуванцев и один наслег юкагиров князька Чайна ведут еще кочевую жизнь. От своих оседлых единоплеменников отличаются они одеждой и языком. Одежда их совершенно сходна с чукотской, а что касается до языка, то, по редкости непосредственных и продолжительных сношений с русскими, сохранили они в большой чистоте свой природный язык. Число таких кочевых жителей в окрестностях Анюев простирается до четырехсот человек. Все они обложены ясаком и вносят его мехами и деньгами.

Оседлые с давних времен на берегах Анюев тунгусы и ламуты, лишась стад своих, занимаются только охотой и рыбной ловлей и равномерно предоставлены голоду и бедности. В таком положении находятся и якуты, переселенные сюда с берегов Алдана по распоряжению правительства для перевоза съестных припасов и других потребностей в Анадырскую крепость. Удалившись от своих соотечественников, они стали совершенно русскими и занимаются рыбной ловлей.

В новейшее время прибрежное народонаселение Анюев увеличилось, но не вследствие большого благосостояния туземцев, а оттого, что некоторые поколения, кочевавшие прежде по тундре, лишились своих стад и вынуждены были поселиться на берегах рек.

Все эти различные народы крещены, и однажды в год, когда нижнеколымский священник объезжает селения и деревни своего прихода, присутствуют при богослужении. Хотя подобные объезды, по обширности страны и рассеянному народонаселению, сопряжены с великими затруднениями и неудобствами, однако священники всегда щедро за то награждаются своими прихожанами и возвращаются в Нижне-Колымск обычно с несколькими нартами, тяжело нагруженными множеством драгоценнейших мехов.

Без сомнения, введение христианской религии истребило здесь много пагубных суеверий, но до этого времени, несмотря на все усилия правительства и священников, шаманы сохранили, однако, значительное влияние между здешними народами и принимают всевозможные меры поддерживать уверенность в сверхъестественную силу и связь свою с добрыми и злыми духами. Даже и ныне не только прежние язычники, но и природные русские иногда прибегают еще к помощи шаманов для открытия воровства или отклонения какого-нибудь предстоящего несчастия. Впрочем, шаманство у большей части здешнего народа утратило свой прежний религиозный характер и превратилось в простое колдовство, так что ныне нередко от скуки для препровождения времени призывают колдуна и просят его «немного пошаманить».

Несмотря на сближение и почти совершенное слияние с русскими, туземцы сохранили, однако, нечто отличительное в образовании лица, внешнем виде, приемах и вообще образе жизни.

Подобно всем обитателям полярных северных стран, они невысокого роста, но широкоплечи и крепкого телосложения.

Глава четвертая

Путевой журнал штурмана Козьмина в 1821 г. при описи берегов Ледовитого моря, между устьями рек Малой Чукочьей и Индигирки

Порученную мне опись части берега Ледовитого моря надлежало начать с деревни Малой Чукочьей. Июля 2-го кончены были все необходимые приготовления, и поутру в 11 1/2 часов отправился я в путь при пасмурной погоде и 7 1/2 ° тепла.

Река Малая Чукочья вытекает из озера этого имени, лежащего в 10-ти верстах к WNW от ее устья и имеющего до 18-ти верст в длину, от W к О, а в ширину около 8-ми верст. Оно соединяется протоком с озером Боковым почти равной с ним величины. В 8-ми верстах к югу от восточной оконечности Бокового лежит третье озеро, называемое Нерпичьим по найденной на берегах его мертвой нерпе (тюленю). Оно от W к О, почти на 15 верст длины. Из западной оконечности его вытекает река Убиенная, а из юго-восточной – Походская, и обе впадают в Колыму. Все эти три реки изобилуют рыбой и потому весьма важны для жителей Колымского округа.

От устья Малой Чукочьей берег к западу весьма низмен, почти равен с водой и усеян бесчисленными, разной величины озерами. Здесь всегда лежит множество наносного леса. Лошади наши, не привыкшие беспрестанно переступать и скакать через бревна и кучи леса, на каждом шагу спотыкались и наконец сделались до такой степени пугливы, что мы едва могли управлять ими. Лодки наши сильно повредились; а вьючные лошади вырвались, сбросили поклажу и убежали в тундру, где мы с трудом поймали их.

Таким образом проехали мы 36 верст до реки Убиенной и остановились на ночлег в балагане, построенном колымскими жителями, посещающими эти места для рыбной ловли.

Поутру 3-го июля сильный ветер нагнал густой туман; вечером шел снег при 11 1/2 ° холода; в полдень термометр показывал столько же градусов тепла. Следуя по течению Убиенной к NO, в 12 1/2 верстах от нашего ночлега достигли мы устья этой реки, образующей здесь небольшой залив, называемый жителями Убиенная лайда. Сильный ветер не позволил нам переправиться в лодках на противолежащий берег, и мы вынуждены были следовать изгибом залива до устья реки Конковой, где провели ночь под открытым небом.