Путешествие по Сибири и Ледовитому морю (с илл.)

Слабый ONO ветер очистил атмосферу, и 20-го июля термометр возвысился до 11°. После долгого времени одиночества общество наше увеличилось, и я решился провести здесь целый день. Мы забросили сеть и поймали шесть больших нельм и до двадцати чиров, чем и угостили наших новых знакомцев, а они, со своей стороны, помогли нам починить лошадиную сбрую и исправить почти развалившиеся лодки.

На другой день в 4 часа пополудни отправились мы далее на свежих лошадях. Десять расстояний луны от солнца определили долготу нашего ночлега в 153°43'10 1/2 '' и убедили меня в верности моего счисления. Отклонение магнитной стрелки было 10°00' восточное. В 13-ти верстах от ночлега, переправившись еще через один рукав Алазеи, мы достигли Малого Алазейского протока и переехали через него вброд. Здесь остановились ночевать. Низменный берег покрыт был тощей, редкой травой и множеством наносного леса.

Июля 22-го сильный восточный ветер покрыл небо тучами, перешел к вечеру на север и нагнал густой туман. В полдень термометр показывал 9 1/2 ° тепла. Мы находились под 70°48'46'' широты и 152°59'44'' долготы, определенной десятью расстояниями луны от солнца. Следуя направлению берега, переправились мы в шести верстах от ночлега через речку Булгину. Проехав еще 11 1/2 верст, переправились опять через небольшую речку, которая в двух верстах от устья речки Блудной. Она течет чрезвычайно быстро между крутыми берегами, и ширина ее до 80-ти сажен.

Сильный ветер не позволил нам переправиться через устье на маленьких лодках и принудил подвинуться по отмели на N до 5 1/2 верст от устья. Здесь переехали мы через оба рукава по льду, и в восьми верстах отсюда остановились ночевать при устье реки Вшивой, под 70°55' счислимой широты и 152°15' долготы.

Вшивая река довольно глубока, течет между уступистыми берегами и шириной при устье до 80-ти сажен. Юкагиры называют ее Пилой, потому что быстрым течением подмывает она берега и увлекает за собой землю, открывая таким образом в нижних слоях множество мамонтовых костей. На восточном берегу находятся балаган, юрта и большой деревянный крест, по словам жителей берегов Индигирки, выброшенный сюда морем вместе с наносным лесом. На нем была некогда вырезана надпись, но я едва мог разобрать несколько букв без всякой связи.

Июля 23-го проехали мы по низменному берегу 26 верст и переночевали у речки Делокобой. Мы расположились на довольно возвышенном месте. Ночью сильный северный ветер нагнал воду на берег и принудил нас искать другого убежища, но и туда начали достигать волны, так что с трудом переправились мы на близлежащий холм. На другое утро, с переменой ветра, вода сбыла, и мы продолжали путь по низменному берегу. В пяти верстах отсюда достигли мы Колымского протока, восточного рукава Индигирки. Резкий северный ветер охладил температуру, и в полдень было только 1/2 ° тепла.

Колымский проток шириной до трех верст и отделяет от твердой земли Колесовский остров, северная часть которого была покрыта туманом. Вдоль восточного берега проехали мы 6 верст, переправились через реку Пропадшую и в 5 1/2 верстах от нее остановились возле устья Блудной. Место ночлега было под 71°00' счислимой широты и 151°10' долготы.

Река Блудная течет на NW в Колымский проток, при впадении разделяется она на два рукава: Малую и Большую Блудную. Здесь нашли мы несколько семейств прибрежных индигирских жителей; их привлекли сюда рыбная ловля и хорошие пастбища. У них оставил я, под надзором якута, моих лошадей, а сам с казаком и одним из туземцев отправился на лодке в селение Едомку, лежащее в 60-ти верстах отсюда. Так называемое здесь лето, кажется, уже кончилось – 25-го и 26-го июля шел снег с градом, и в последние дни месяца термометр, под вечер, показывал 1° холода.

Медленно подвигались мы против течения реки, несмотря на то, что четыре собаки тянули лодку бечевой и проводники гребли, а где позволяли изгибы реки, ставили мы парус из оленьей шкуры. После шестнадцати часов пути мы достигли деревни Едомки, лежащей под 70°56'31' широты и 151°06' долготы, при впадении Петровой в Колымский проток. Селение состоит из трех юрт и одной избы. Они были пусты: все жители занимались рыбной ловлей и охотой. Приближение зимы было уже здесь заметно. Снег, на полфута глубиной, покрывал всю окрестность. Холодный, резкий ветер принудил нас остановиться. Вечером приехал индигирский мещанин Кочевщиков, надеясь запастись черкесским табаком; здешние жители выменивают его иногда за мягкую рухлядь и рыбу у проезжающих русских купцов.

Прибытие этого, по крайней мере 80-летнего, но доброго и разговорчивого старика произвело приятную перемену в нашем обществе. Я одарил его табаком, и мы довольно весело провели вечер.

Зная хорошо все побочные реки и протоки Индигирки, он обещал нам сопутствовать до Русского Устья. Мы отправились на другой день вместе. Дорогой рассказал мне Кочевщиков историю своей жизни, довольно замеча– тельной.

Он родился в Киренске. На 15-м году жизни взял его брат с собой в путешествие вниз по реке Лене.

В прежние времена здешние жители, не привязанные ничем к своей родине, скудно наделенной потребностями жизни и не имевшей для них ничего привлекательного, часто предпринимали целыми обществами подобные поездки без всякой определенной цели. Вместе с Кочевщиковыми поехали до сорока человек мужчин и детей. Они отправились под начальством киренского мещанина Афанасия на коче вниз по Лене, в надежде найти изобильнейшие страны. Две зимы провели они в безлюдной тундре, скудно питаясь рыбой, но собрали множество мамонтовых костей. На вторую зиму многие из их спутников умерли; в том числе был и мещанин Афанасий. Тогда старший Кочевщиков как опытнейший водоход принял начальство над остальными.

Они достигли Ледовитого моря и долго носились по волнам его, борясь с бесчисленными недостатками и опасностями и сами не зная, где находились. Наконец при устье реки Индигирки потерпели они кораблекрушение. Здесь братья разлучились со своими товарищами, собрали немногие уцелевшие вещи и пошли внутрь страны. На берегу реки, изобильной рыбой, построили они хижину и провели там зиму. Хотя жилище их лежало только в 15-ти верстах от селения Едомки, но с жителями они не видались, потому что прежде много наслышались о хищности и разбоях туземцев.

На следующее лето увидели они двух человек и решились убить их, но, прежде нежели братья исполнили свое намерение, объяснилось, что пришельцы были также русские искатели счастья. Братья угостили своих гостей и они уговорили их предпринять вчетвером путешествие на коче вверх по Индигирке. Братья согласились, но на третью ночь тайно покинули судно и убежали в свою хижину.

На мой вопрос: «Почему они так поступили, когда настоящее существование их не представляло им ничего привлекательного, а в путешествии они могли надеяться достигнуть своей родины?» – старик отвечал мне, что в те времена, если товарищи на одном коче разделялись на две партии, существовало обыкновение при первой добыче выходить на берег и решать оружием, кому она должна принадлежать. Видя, что их товарищи сильные и здоровые люди и не надеясь с ними справиться, Кочевщиковы решились лучше возвратиться в свою пустыню.

Здесь провели они еще полтора года и, наконец, на пятую зиму, преследуя оленя, случайно приблизились к селению Русское Устье, состоявшему тогда из шести юрт. В нем жили 15 человек русских. Кочевщиковы, которым кочевая жизнь надоела, также тут поселились. О товарищах первого своего путешествия они ничего не слыхали.

Старик, казалось, был очень обрадован, что нашел человека, который еще в первый раз слышал его похождения. Мы прибыли уже в Станчик 27-го июля, а он все еще продолжал рассказывать. Небольшое селение Станчик состоит собственно из избы, юрты, уроса и двух сараев, но тогда было оно особенно оживлено, потому что все народонаселение Едомки перебралось сюда на житье, со всем своим домашним скарбом. Здесь волны выкидывают на берег множество наносного леса, а речка Лундушина, впадающая при селении в Колымский проток, обилует рыбой. Станчик лежит под 70°51' широты и 150°12' долготы.