Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

^{Фрагмент карты Ричарда Уильяма Сила, на которой справа от Огненной Земли показан остров Роше (Roche).}

^1744 г.

В день нашего отплытия я передал «Астролябии» вымпелы с новыми сигналами, намного более подробными, чем те, которыми мы пользовались прежде. Нам предстояла навигация среди туманов и в беспокойном море, и эти обстоятельства требовали новых мер предосторожности. Также мы договорились с мсье де Ланглем, что в том случае, если корабли разделятся, нашим первым местом встречи будет бухта Успеха в проливе Лемера, при условии, что мы не пройдем ее широту до 1 января, а вторым — мыс Венеры на Таити.

Кроме того, я сообщил ему, что ограничу свои исследования в Атлантике островом Гран-де-Лароше [61] , не располагая временем, чтобы искать проход к югу от Земли Сандвича [62] . Я сильно сожалел тогда, что не мог начать экспедицию в восточном направлении. Но я не осмелился изменить план, утвержденный во Франции, на диаметрально противоположный, потому что не получил никаких писем министра, о которых меня уведомляли и в которых могли содержаться важнейшие приказы для меня.

61

Остров, якобы открытый английским мореплавателем французского происхождения Энтони (Антуаном) де Лароше в Южной Атлантике в 1675 г. Перед этим Лароше, отнесенный штормом далеко на восток от мыса Горн, случайно открыл остров Южная Георгия. Продолжая плавание, Лароше, судя по всему, первым из людей высадился на острове Гоф, расположенном к югу от архипелага Тристан-да-Кунья, открытого португальцами в начале XVI в. Лароше определил широту «очень большого» острова в 45°, ошибочно увеличив ее на 5°. Впоследствии картографы наносили на карты «большой остров Лароше (Гранд-де-Лароше, или Роше)» между 44° и 45° южной широты, произвольно определяя его долготу.

62

Южные Сандвичевы острова, открытые Джеймсом Куком в 1775 г. и названные Землей Сандвича в честь первого лорда адмиралтейства (т. е. морского министра). Впервые были подробно исследованы экспедицией российской Беллинсгаузена и Лазарева в 1819 г.

Погода была прекрасной до 28 ноября, когда на нас налетел штормовой ветер от оста. Впервые после отплытия из Франции мы попали в столь жестокий шторм. Мне было приятно видеть, что наши не самые ходкие корабли вполне хорошо справляются с непогодой и способны противостоять штормовому морю, которое мы должны были пересечь.

Мы были тогда на 35° 24' южной широты и 43° 40' западной долготы. Я шел курсом ост-зюйд-ост, поскольку намеревался в поисках острова Гран-де-Лароше достичь его широты на 10° восточнее его предполагаемого местоположения, отмеченного на разных картах.

Я не обманывал себя в отношении крайней сложности возращения назад. Однако мне в любом случае предстояло пройти большое расстояние в западном направлении, чтобы прибыть в пролив Лемера. И весь переход, который я совершил бы по этому румбу, следуя параллелью острова Лароше, лишь приблизил бы меня к побережью Патагонии, где я должен был промерить глубину, прежде чем обогнуть мыс Горн. Я также полагал, что широта острова Лароше не была точно определена. С большей вероятностью я обнаружил бы этот остров, лавируя между 44 и 45 градусами южной широты, а не двигаясь вдоль параллели 44° 30', как я поступил бы, если бы просто шел на восток, — западные ветра в этих морях так же постоянны, как восточные между тропиками.

Вскоре станет ясно, что мои расчеты не принесли никакой пользы. После сорока дней бесплодных поисков, в течение которых на нас пять раз обрушивался шторм, я был вынужден отправиться к следующему месту назначения экспедиции.

7 декабря я был на предполагаемой параллели острова Лароше, на 44° 38' южной широты и 34° западной долготы, в соответствии с лунными наблюдениями, произведенными накануне. Мы видели морские водоросли, мимо которых прошли наши корабли, и несколько дней нас окружали птицы, но это были альбатросы и буревестники — виды, которые приближаются к суше лишь в период кладки яиц.

Впрочем, эти слабые признаки земли поддерживали в нас надежду и служили утешением в обезумевшем море, с которым мы сражались. Не без тревоги я думал о том, что мне еще предстоит переход на 35° на запад до пролива Лемера, куда мне важно было прибыть до конца января.

Я лавировал между 44 и 45 градусами южной широты до 24 декабря. Я достиг 15° западной долготы и 27 декабря прекратил поиски, вполне убежденный, что острова Гран-де-Лароше не существует и что морские водоросли и буревестники не означают близости суши, потому что я видел водоросли и птиц все то время, пока мы шли к побережью Патагонии. Карта, на которой ежедневно отмечалось положение корабля, более наглядно, чем эти заметки, познакомит с пройденным мной путем.

Я убежден, что мореплаватели, которые после меня отправятся на поиски этого острова, преуспеют не более меня. Однако им следует предпринимать это лишь при плавании в восточном направлении в Индийский океан. В этом случае переход на 30° по этой параллели будет не труднее, чем по любой другой. И если земля не будет обнаружена, они, по крайней мере, приблизятся к своей следующей цели.

Я пребываю в твердом убеждении, что остров Лароше, как и остров Пепис [63] , — плод воображения. Сообщение Лароше, который якобы видел высокие деревья на нем, лишено малейшего правдоподобия. Вполне установлено, что на 45° широты на острове посреди Южного океана можно обнаружить лишь кустарники, поскольку ни одного большого дерева не встречается даже на островах Тристан-да-Кунья, расположенных в безмерно более благоприятных для растительности широтах.

63

Остров, якобы открытый английским корсаром Уильямом Коулом в 1683 г. в 230 милях к северу от Фолклендских островов. На самом деле Коул, судя по всему, видел Восточный Фолкленд.

25 декабря на несколько дней установились ветра от зюйд-веста. Они вынудили меня взять курс на вест-норд-вест и покинуть параллель, по которой я неизменно двигался в течение двадцати дней. Поскольку я уже миновал все места, приписываемые на картах острову Гран-де-Лароше, и поскольку благоприятный сезон начался уже давно, я решил придерживаться курса, который быстрее всего приведет меня на запад, сильно опасаясь, что мне придется огибать мыс Горн в плохое время года. Однако погода была благоприятнее, чем я посмел бы надеяться. Шторма закончились вместе с декабрем, и январь был почти так же хорош, как июль у берегов Европы.

Ветер постоянно перемещался от норд-веста к зюйд-весту и обратно, однако это не мешало нам идти на всех парусах. По состоянию неба мы могли с уверенностью определить момент, когда ветер переменится, и поэтому всегда были готовы перейти на более выгодный галс. Как только горизонт затуманивался и небо затягивалось облаками, ветер от зюйд-веста переходил на вест. Через два часа устанавливался норд-вест. Наоборот, когда туман рассеивался, мы были уверены, что ветер не замедлит вернуться к зюйд-весту через вест. Я полагаю, что в продолжение шестидесяти шести дней плавания ветер заходил с восточных румбов не более восемнадцати часов.

У нас было несколько дней штиля и спокойного моря, в течение которых офицеры фрегатов охотились из шлюпок и убили большое число птиц, почти неизменно окружавших нас. Это занятие, обычно вполне успешное, обеспечивало свежим мясом наши команды, и несколько раз количества подстреленных птиц хватило, чтобы накормить всех. Матросам они были больше по вкусу, чем солонина, и я полагаю, что и безмерно полезнее для их здоровья.

Во время наших прогулок мы охотились на альбатросов крупной и мелкой породы и четыре разновидности буревестников. Без кожи и приправленные пикантным соусом, они были почти так же хороши, как и дикие утки, которых едят в Европе. Натуралисты, сопровождавшие капитана Кука, настолько исчерпывающе описали эти виды птиц, что я лишь посчитал нужным привести их рисунки, чтобы орнитологи были уверены, что мы встретили те же самые виды, что и мсье Бэнкс, Соландер и Форстер.

14 января мы наконец бросили лот у побережья Патагонии на 47° 50' южной широты и 64° 37' западной долготы, согласно нашим последним лунным наблюдениям: мы никогда не упускали возможности произвести их, если позволяла погода. Офицеры фрегата весьма искусны в этом деле и так хорошо помогали мсье Дажеле, что я не думаю, что погрешность в определении долготы может превысить полградуса.

21 января мы увидели мыс Хорошей Погоды — выступ суши к северу от реки Галлегос на побережье Патагонии. Мы были на расстоянии около трех лье от суши, а глубина составляла сорок одну сажень, грунт — мелкая галька или камни из глинистых пород размером с горошину. Наша долгота, по наблюдениям в полдень, соответствовала карте второй экспедиции Кука, отличаясь лишь на 15', на которые мы были восточнее. Мы продолжали идти вдоль побережья Патагонии на расстоянии от трех до пяти лье.