Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах
Шрифт:
В Хивинском Ханстве по водопроводам в деревнях живут большею частью переселенные Туркмены. Жителей по сим местам очень много, они одеваются хорошо и в обращении гораздо ловчее прибрежных Туркменов. — Подъезжая к дому Сеидова родственника, я встретился со свадьбою; разряженная красавица ехала на большом верблюде, на коем было довольное богатое седло, обшитое все шелковыми материями.
Я был очень хорошо принят родственниками Сеида — для меня опорожнили маленькую комнату, впрочем довольно грязную и темную; — пока я переодевался, множество старшин собралось для поздравления меня с приездом, я впустил знатнейших к себе, и поговорив с ними несколько, вышел к прочим; всякой делал мне приветствие как умел. Хан еще не выезжал из Хивы, и я тотчас послал двух из собравшихся Туркменов одного в Хиву с извещением о моем прибытии, а другого в ближайшую Ханскую крепостцу называющуюся Ах-Сарай, для извещения тамошнего Ханского чиновника (родом Узбека {58}). Но я с прискорбием слушал речи Туркменов, разговаривающих обо мне; они хвалили Русского Посланника:
Прибывший в тот же день из Хивы Туркменской старшина Берди-Хан, явился ко мне. — В 1812 году он служил у Персиян, был ранен Русскими и взят в плен. — Служивши два года у Генерала Лисаневича и возвратившись на родину бежал в Хиву.
Получив от него несколько сведений о Хане, я хотел в тот же день ехать в Хиву, до которой оставалось еще 40 верст. — Но Сеид мой никак на сие не соглашался. — Я сердился, кричал на него, и он решился послать отыскать лошадей, между тем, однако же кажется тайно приказал посланному не приводить их. — Я думаю что ему хотелось продержать меня тут, дабы выхлопотать подарок родственникам своим. — Может быть также его просили о том старшины прибывших керванов, которые надеялись чрез мое ходатайство получить от Хана увольнение от наложенной на верблюдов подати. — Они намекали мне о том, но я делал будто бы их не понимал, и таким образом отделался.
За неимением лошадей я принужден был весь день тут остаться, ходил прогуливаться и всюду толпа вокруг меня собиралась. — Один Туркмен, прекрасно одетой, служащий в войске Ханском, довольно умно разговаривая со мной, стал рассматривать пуговицы на моем сюртуке, и без дальних околичностей для удостоверения серебряные ли они; вертел их на все стороны, — желая от него отвязаться, я спросил у него с насмешкой — Хивинское серебро одинакового ли цвета с нашим?
– все засмеялись. — Любопытной отошел от меня и ударив рукою по эфесу своей сабли отвечал: Господин Посланник, мы Туркмены люди простые, нам такие вещи прощают, но уважают за храбрость нашу и за острее кривой сабли которая всегда предстоит к услугам Хана. — Она также будет предстоять и к услугам нашего Белого Царя, отвечал я, с того времени, как чрез мое посредничество установятся мир и доброе согласие между обеими державами. — Туркмен мой при сих словах успокоился.
Я лег довольно поздно, и начал уже засыпать, как вдруг известили меня о прибытии чиновника от Магмед Рагим Хана. — Входит молодой человек видный собою, с ним был другой пожилых лет. — Они сели подле моей постели, и молодой стал расспрашивать меня от имени Хана о причине моего приезда и о видах Правительства нашего; я ему отвечал что о сем сообщу Хану или тому человеку, которому он мне лично прикажет, что впрочем я имею К нему бумаги, коих содержание мне неизвестно. — Я показал Адбулле (так он называется) запечатанные письма — и приказал ему о сем Хану донести. — Удивленно продолжал он что от Белого Царя с двух сторон посланники приехали, — у нас в Хиве есть 4 посланца ваших, вить и вы тоже Белому Царю служите? Я старался его уверить что то не могли быть посланники, а какие нибудь беглые, которые назвались так; и что их надобно остановить, что если они самозванцы, то я их перевяжу и отправлю в Россию. — Абдулла уверял меня что они точно Русские послы. (После узнал я что это были какие то 4 Нагайца приехавшие с письмом к Хану). Пьете ли вы чай? спросил у меня Абдулла, если пьете то велите поставить для меня чайник. — Мы пьем чай днем, а не в полночь отвечал я, а так как я не совсем здоров и устал с дороги, то вы бы меня обязали если б оставили в покое, прощайте. — Он ушел. — Я после узнал что этот Абдулла сын какого то знатного Чиновника прежде при Хане служившего, и что никогда Хан его ко мне НЕ посылал и весь допрос его был сделан из одного любопытства.
В тот же день я узнал что двое Русских услышавши о прибытии корвета к берегам Туркменским, на кануне моего приезда в Ах-Сарай бежали к берегу, оставив жен своих и детей — их однако же после поймали. — Хивинцы имеют много Русских невольников, которых им продают Киргизы, хватая их на Оренбургской линии, также и Персидских и Курдинских доставляемых ими Туркменами в большом количества. — Обращение с сими невольниками самое жестокое; по малейшему подозрению, о побеге, они наказывают их жестоким образом, — если же сие во второй раз случится, то пригвозживают их за ухо к дверям и оставляют в таком положении трое суток; если они вынесут сие наказание, то продолжают по старому томиться в неволе{59}.
Октября 6. По утру привели мне нанятых лошадей; но прежде сего я был приглашен на завтрак к одному старшине, сие заставило меня часа два промедлить — если б сего не случилось, то обстоятельства мои приняли бы может быть совершенно другой ход, я бы в тот же день был в Хиве, и Хан удивленный внезапным моим прибытием может быть принял бы меня хорошо и скоро отпустил; — с другой стороны могло быть и то, что народ растерзал бы меня до въезда в город по повелению Хана, до которого бы вдруг дошли слухи, что Русские пришли в Хиву для отмщения за кровь Бековича. — Такого рода слухи в Хиве весьма легко распространяются, и владелец не видавший никогда ничего кроме своего малого Ханства и степей окружающих, мог бы легко сему поверить.
Я не отъехал еще 8 верст как нагнал меня конный человек скачущий во весь опор, он
просил меня от имени Хана остановиться, и подождать двух чиновников посланных ко мне из Хивы еще прошедшую ночь. — Я подождал, и скоро они ко мне приехали в сопровождении четырех конных человек. — Старший из них был роста малого, лет 60, с длинной седой бородой, походил на обезьяну, несколько заикался, говорил скоро и из всякого слова видим был злой его нрав и алчность к деньгам: то был некто Ат-Чапар {60} Алла верди. — Ат Чапаром его звали потому, что Хан его всегда употреблял в разъезды с своими приказаниями. — Другой был высокого роста толст, с маленькой бородкой, но с благородной и скромной осанкой, речи его соответствовали наружности; а после и поступки его таковым же оказали; его называли Еш Незер ему было за 30 лет; звание его было Юз Баши, что по переводу значило сотник; но в Хиве название сие принадлежит не сотенным начальникам, которых нет, а военным чиновникам коим Хан поверяет отряды различных сил во время войны.Ат Чапар, (как я после узнал) родом из Персиян Астрабадских, его увезли в малолетстве в плен, он принял закон Сунны женился, сын его Ходжаш Мегрем {61} оказал в сражении важную услугу Хану, сделался его любимцем, вскоре получил управление таможни; и приобретши совершенную доверенность Хана, вывел в люди отца своего и братьев. Хан подарил ему много земли и водопроводов, он еще более прикупил, и теперь считается третьим из самых значащих и богатых особ Ханства.
Так как он имел торговые сношения с Астраханью, то и просил Хана, чтобы я у него был гостем пока не решится моя участь. — Вероятно в надежде получить подарок, буде дела пойдут хорошо, или прислужиться Хану удушением меня, если б ему того угодно было.
По сему самому Ат Чапар Алла Верди объявил мне Ханское приказание ехать с ним в деревню его Иль Гельди{62}, где все приготовлено было для моего приема. Мы ехали верст 18 по направлению N ten О прекрасным и населенным краем; — в одном месте только переезжали песчаную степь между двумя водопроводами. — Погода была ясная. — Я увидел издали крепостцу, к одному концу которой примыкал садик, это была крепостца Иль Гельда, она построена квадратом по углам коего находились четыре башни; стены сделанные из глины смешанной с камнем, имели вышины 3 1/2 сажени, а длины 25 — (расположение внутренних покоев можно видеть ИЗ чертежа оной). — В крепостцу был только один въезд в большия ворота, которые запирались огромным висячим замком. — Она принадлежала Ходжаш Мегрему. — В Хиве у всех почти помещиков есть такого рода строения, без бойниц. — Внутри делается не большое водохранилище, несколько дворов, покои, кладовые, мельницы; и места для хранения скота. Обыкновение сие должно иметь начало в беспрерывных беспокойствах терзавших всегда народ сей при смерти владельцев, тогда обыкновенно возгорается междоусобная война, и даже в мирные времена не редко случается, что тамошние Туркмены грабят Хивинцев. Такого рода крепостца заключающая в себе запас и все хозяйство может всегда несколько дней держаться против небольшой толпы Туркменов. — В Иль Гельди было человек 50 или 60 жителей, которые частью занимали комнаты, а частью помещались в кибитках поставленных на дворе, тут были и жены их. — В противоположенной стене воротам была башня с маленькой калиткой, которая вела за крепостцу в садик, в коем небольшое грязное водохранилище, несколько деревьев и хороший виноградник. Сад сей был окружен стеной вышиною сажени в полторы — а к стене примыкал снаружи дом какого то Муллы и мечеть.
Приехавши в Иль-Гельди я был встречен братом Хаджаш Мегрема сыном Ат Чапара Сеид Незером, он служил в таможне помощником у брата своего, был хорош собой, лице его знаменовало ум, но был крутого и дерзкого нрава; Персидское поколение Ат Чапара отличалось длинными бородами, которые в Хиве очень редки, оно сверх того было примечательно своей особенной алчностью к деньгам; — в первой день мне делали еще всякие вежливости, — Сеид Незер сказавши мне поклон от Хана и старшего брата своего, привел с собою самовар, чаю и сахару — сварили для меня плов, принесли всяких плодов, и поместили в особую комнату, дни были теплые, и потому холодной и темной не выбеленной чулан сей казался мне сносным, я выходил на дворик, а иногда и в сад; хотя я все был под караулом, но сперва считал сие за почесть, а после увидел что нахожусь в плену. Четверо же Туркменов моих имели позволение всюду ходить к своим родственникам.
Меня уверяли что на другой день моего приезда Хан к себе позовет, но настало 7 число и никто меня не требовал. — Приехал из Хивы Якуб третий сын Ат Чапара, которой привез известие мне, что на следующей день меня уже непременно Хан потребует.
Октября 8. Приехал ко мне никто Якуб Бай, знавший несколько слов по Русски. — Он торговал в Астрахани, промотался, и возвратился в Хиву без всего, пристроился к таможне и стал поправляться. — Якуб Бай приехал от Хана, дабы узнать кто я таков, с каким намерением прибыл, какие мои поручения и требовал сверх того чтобы отдал ему бумаги для вручения их Хану. — Я с досадою и громким голосом отказал ему в том говоря, что послан к одному Хану, и если он сам не хочет меня видеть, то бы отпустил обратно, впрочем сказал я Якуб Баю, ты можешь сказать Хану, что я имею К нему два письма и подарки, первое письмо от Сардаря земель заключающихся между Каспийским и Черным морями, а другое от Майора Пономарева, управляющего одним ИЗ Ханств подвластных нашему Сардарю. — Якуб Бай встал сердитый и ушел.