Путешествие во снах

– Но я не вернулся домой, - удивлённо и разочарованно сказал Денис.

– Ну и что? Разве тебе никогда не снилось, что ты проснулся, хотя на самом деле это было не так?

Горин не ответил, но вспомнил, что такое случалось в его снах.

– Ладно, некогда сидеть, - заторопился доктор.

– Что? Опять на мост?

– Не знаю. Как получится.

– Тогда пойдём в другую сторону.

Дело не в том, в какую сторону ты пойдёшь, - это абсолютно не важно. Суть в том, с чем ты идёшь.

– А может, нам надо было упасть в ту чёрную дыру и посмотреть, что там?

– Трудно сказать. Может быть, есть нечто, чего человеку лучше не знать. Познание умножает скорбь, - закончил доктор в слегка ироничном тоне и на этот раз пошёл вперёд.

Они долго шли, пристально всматриваясь в ясную даль и боясь увидеть там контуры знакомого сооружения.

– Всё, - наконец подал голос Нигиль, - моста уже не будет.

– А что будет?

– Не знаю.

Звук, напоминающий автоматную очередь, прервал их разговор. Обернувшись, Денис увидел вдали человека, одетого в полевую военную форму, который стрелял в воздух и подавал какие-то знаки. Когда Нигиль и Горин остановились, солдат грузноватой знакомой походкой подошёл к ним. И чем ближе он подходил, тем больше казался знакомым.

– Отец, - тихо сказал Денис.

– Точно, - подтвердил Нигиль.

– Куда ты?!
– приближаясь, закричал отец.
– Там минное поле!

Подойдя поближе, он остановился и, близоруко щурясь, посмотрел на Дениса.

– Ну вот, - сказал он, устало опускаясь на камень, - я знал, что ты придёшь.

– Как ты живёшь здесь?
– спросил Денис, которому было несколько не по себе.

– Однообразно, - ответил отец.

– Всё воюешь?

– Да в том-то и дело. А ведь, знаешь, я не всегда был солдатом, офицером, фронтовиком. Но вот въелось одно - эти четыре года. Столько раз могли убить. И то, что остался жив, потом казалось просто случайностью, ошибкой, которую судьба вот-вот исправит. Навсегда осталось чувство, что завтра умирать. И вся остальная жизнь стала казаться лишь короткой передышкой между боями. Потому, наверное, было столько несуразностей, странностей всяких. Да что говорить - ты и сам знаешь. Многое, конечно, могло быть по-другому.

– Дай, - Денис протянул руку, взял за ствол увесистый ППШ и, хорошо размахнувшись, обеими руками забросил оружие как можно дальше.
– И сними, наконец, каску - она не идёт пожилому человеку.

– Тем более мёртвому, - добавил отец, снимая шлем.

Нигиль всё это время молча стоял в стороне, и отец, казалось, не видел его. Наконец, доктор сделал Горину знак рукой, приглашая идти за собой, и так же молча двинулся дальше.

– Спешишь?
– спросил отец, заметив, что Денис собирается уходить, и, не дожидаясь ответа, продолжил.
– Что ж, я думаю, ты знаешь, куда идёшь. Только держись левее...

Догнав Нигиля, Горин увидел впереди зелёную полосу. Вскоре они оказались среди густой сочной травы, доходившей до колен. Перед ними, словно из-под земли, возникло деревянное сооружение с узенькими горизонтальными окошками под самой крышей. С торца к нему прилегала добротная деревянная лестница. Услыхав шорох под лестницей, Горин обогнал Нигиля и, приговаривая "сейчас, сейчас", устремился вверх по предательски скрипящим ступеням. Он на секунду остановился, распахнул дверь, шагнул, и...

В старом, слегка покосившемся кресле, по пояс обнажённый, сидел ефрейтор Пырьев и сам себя перебинтовывал.

– О!
– сказал он.
– Надо же: каждый день одно и то же. Ну входи, раз пришёл.

– Постой, я что, прихожу каждый день?
– после продолжительной паузы спросил Денис.

– И в одно и то же время, как скорый поезд. А я, вот видишь, всё время перебинтовываю, и ничего не помогает. Да брось ты хмуриться! Я теперь точно знаю: если бы даже первым тогда вошёл ты, то убили бы всё равно меня - судьба. Так что выбрось всё из головы.

– Но ты не думаешь, что я полез под лестницу, чтобы не входить первым?

– А я теперь знаю, кто там шуршал, - он здесь тоже каждый день ошивается. Да и откуда тебе было знать...

– Поторопись, - сказал Нигиль, появляясь на пороге, - там что-то происходит.

– Прощай, - бросил Денис Пырьеву, направляясь к двери.

– До завтра.
– Пырьев, снова занявшись перевязкой, даже не посмотрел на него.

– Прощай, - повторил Горин, закрывая за собой дверь.

Стоя на небольшой лестничной площадке, Горин и Нигиль с высоты осматривали местность. Она была разделена освещением, словно имевшим два разных источника. Та часть местности, в которой находились доктор с писателем, пронизывалась спокойным желтоватым солнечным светом. Дальше, будто за проведённой кем-то чертой, освещение было ядовито-зеленым, и покрываемое им пространство как будто располагалось в другой плоскости.

– Мне это не нравится, - подвёл итог Нигиль.
– Кажется, идёт какой-то разлом единого мира надвое.

Издали донёсся треск, и вдоль линии разлома пролегла небольшая, но чётко видимая чёрная трещина. Денис и доктор стали спешно спускаться. Треск повторился. Потом ещё и ещё. Внизу на перилах лестницы, свесив пушистый хвост, сидел чёрный кот и, лениво щурясь, смотрел по сторонам.

– Отдыхает, - на секунду задержавшись, довольно заметил Нигиль.

Но следующий, на этот раз особенно громкий и долгий, треск заставил их перейти на бег.

Когда они приблизились к границе, широкие трещины уже почти слились в одну, лишь кое-где между ними ещё оставались узкие проходы. Нигиль и Денис добежали до одного из них, но быстро разрастающаяся трещина пересекла и его. Нигиль отошёл, намереваясь сделать разбег.

– Не перепрыгнуть, - попытался остановить его Денис.

– Но если очень захотеть, можно перелететь, - решительно ответил Нигиль и, сделав злое выражение лица, как бы между прочим, добавил. А кто не сможет, тот сам виноват.

Он разбежался и прыгнул, вытянув вперёд руки, как при нырянии в воду. Пролетев низко над трещиной, доктор приземлился на живот и, поднимая пыль, проскользил по земле.

– Я могу летать. Я могу летать, - приговаривал Горин, готовясь к разбегу и со страхом глядя на растущую трещину.
– Это просто. Надо только не испугаться, не растеряться.

Набрав скорость, он оттолкнулся у самого края бездны, взвился вверх и, теряя высоту, полетел вперёд. "Ещё немного. Ещё самую малость," - судорожно вертелось у него в голове. Нет, он не успевал. Денис вытянулся всем телом, словно пытаясь растянуться, стать длиннее. Ладони его коснулись края земли, и он повис, больно ударившись коленом о стену трещины.

– Руку! Руку!
– закричал он.

Нигиль смотрел на Горина холодно, но с любопытством.

– Быстрее!
– снова закричал писатель.

Доктор ещё какое-то время не трогался с места, а потом, вместо того чтобы подать руку, занёс над головой Дениса ногу.

– Ты что?!

Нигиль медленно опустил ногу, так же холодно посмотрел на скользящие по краю пропасти пальцы, и в последний момент, резко наклонившись, крепко схватил Дениса за запястье.

– Наверное, уже поздно, - сказал он не совсем понятную Горину фразу и неожиданно легко выдернул его из расщелины.