Путешествие

— А шквал? — спросила Гильфи. — Что, если мы снова попадем в него?

— До завтрашнего утра вы можете быть совершенно спокойны. Раньше он не поднимется.

— Значит, сейчас нам нужно как следует отдохнуть, — решил Сорен. — Набраться сил перед полетом.

— Отличная мысль, — поддержала его миссис Плитивер.

— Тогда отправляйтесь в дальний угол гнезда, — посоветовала самка. — Скоро взойдет солнце, и лед будет так сверкать, что не даст вам уснуть.

В глубине пещеры было чуть темнее, но и там сумрак начал рассеиваться, когда лучи солнца, отразившись от ледяных скал, заглянули в гнездо.

Сорен услышал мерную дробь капель и догадался, что так тает лед. Наконец он задремал. Возможно, всему виной была капель, но только во сне он снова увидел благословенный уголок земли, где царило тепло, озера были полны кристально чистой воды, в сверкающей поверхности которой отражалась красивая белоснежная голова амбарной совы…

Почему бы им не вернуться туда? Зачем куда-то лететь? Сорен и сам не заметил, как начал забывать… Он уже не помнил ничего, кроме волн, теплого ветра, невозмутимой глади озер и вечного лета. Никакого льда, никаких шквалов. Разве они не имеют права пожить спокойно?

Сорен спал, и во сне ему казалось, что желудок у него замер, и все вокруг начало бледнеть и таять, пока не осталось только одно чувство — невыносимая тоска по Клювам и Зеркальным Озерам.

— Пора лететь, молодняк! — провозгласил самец тупика, пихая Сорена своей огромной оранжевой перепончатой лапой. — Ветер стихает. Вы можете взлететь прямо отсюда. Стены уже плачут.

— Что? — переспросил Сорен. — Что значит — плачут?

— Лед тает. Это значит, что теплые воздушные потоки уже на подходе. Легкий полет, вот что это значит!

Остальные совята уже проснулись и стояли возле края гнезда. Стены и в самом деле плакали. Блестящие от влаги, они не просто сверкали, а почти сияли в свете заходящего солнца, которое окрасило лед жидким пламенем розового, оранжевого и алого цветов.

— Крепыш! — позвал отец. — Иди сюда, сынок. Я хочу, чтобы ты поглядел, как полетит эта молодежь. Они известные мастера бесшумного полета. Эти совы умеют летать так, что ни разу крылом не хлопнут!

Прежде чем подняться в воздух, Сорен обвел глазами своих друзей. Он отлично видел, что они тоже мечтают о Зеркальных Озерах. Всем им хотелось вернуться. Так что же дурного в том, чтобы сделать это?

Сумрак придвинулся к Сорену и шепнул:

— Сорен, мы тут без тебя подумали…

— И что?

— Подумали о Клювах и о Зеркальных Озерах. Что, если нам вернуться туда ненадолго? Сам понимаешь, надо слегка передохнуть, так сказать, промыть желудки от рыбы. Наберемся сил, отъедимся, а потом снова отправимся к Великому Древу Га'Хуула.

Искушение было слишком велико. Сорен заколебался, и сразу почувствовал, как миссис Плитивер зашевелилась в перьях у него на спине.

— Я… я… — выдавил Сорен. — Мне кажется, тут есть одна проблема…

— Какая же? — насупился Сумрак.

— Понимаешь… Что-то подсказывает мне, что если мы туда вернемся, то уже никогда не отправимся к Великому Древу Га'Хуула.

Сумрак задумался.

— Это твое личное мнение, — ответил он, наконец. — Но что, если кто-то думает иначе. — Что плохого, если мы все-таки вернемся? То есть я хочу сказать, что ты можешь отправляться, куда тебе заблагорассудится.

Когда они поднялись в воздух, Сорен заметил, что летевшая рядом с ним Гильфи заметно нервничает. Он повернулся и взглянул в глаза своей подруги. Они столько пережили вместе! Вместе спаслись от лунного ослепления и лунного очищения. Вместе улетели из Сант-Эголиуса. Он покосился на Сумрака с Копушей. С ними они бок о бок сражались в пустыне против бандитов Сант-Эголиуса, погубивших семью Копуши. В той пустыне, над кровью убитых врагов, они дали клятву и стали одной стаей. Именно тогда четверо друзей решили отправиться к морю Хуулмере и разыскать Великое Древо Га'Хуула. Это не было пустыми мечтами. Это было правдой жизни. А теперь новая мечта о Зеркальных Озерах и вечном лете грозила разрушить их союз.

— Так вот, — продолжал Сумрак. — Ты, Сорен, конечно, можешь лететь куда захочешь. И вообще, пусть каждый из нас делает что хочет. Это же справедливо, верно? Что в этом плохого?

Сорен мрачно взглянул на большого серого совенка.

— Только то, что мы — стая. Один за всех, и все за одного, — просто сказал он и рванулся вперед, к краю Ледяных Проливов, где виднелся залив, впадавший в море Хуулмере.

ГЛАВА VII Светлая сторона Тамо

Тупики объяснили, что из Ледяных Проливов вытекает поток темно-зеленой воды, который впадает в море Хуулмере и ведет к самому острову. Найти этот поток не составило особого труда, и Сорен молча поблагодарил мудрых птиц за совет.

На самом деле он очень боялся. Сорен знал, что друзья прекрасно поняли его слова про стаю, но совершенно не был уверен, что они согласятся искать водную дорогу. Сейчас, слава Глауксу, они на верном пути. Недостаточно малейшего сбоя, любого порыва ветра, который сдует их в сторону от потока — и ему вряд ли удастся собрать их вместе. Слишком сильно было притяжение Зеркальных Озер.

Странно, но мысли Сорена постоянно возвращались к той далекой ночи, когда они с Гильфи сбегали из Сант-Эголиуса. Когда Виззг, в полном боевом облачении, в шлеме и с железными когтями ворвалась в библиотеку, какая-то сила вдруг швырнула ее в стену, где хранились таинственные крупинки. Всем телом врезавшись в нее, она на несколько секунд потеряла способность двигаться. Именно эти секунды позволили им с Гильфи спастись… Похоже, Клювы и Зеркальные Озера оказывают на них то же действие. Но ведь это всего-навсего мечта! Как она может обладать такой силой? Вот течение темно-зеленой воды внизу было настоящим. И они должны следовать за ним.

Теперь друзья летели быстро и сосредоточенно. С каждым взмахом крыльев к ним возвращалась уверенность, и желудки их начинали дрожать от волнения.

Сорен знал, что каждый взмах, приближающий его к Великому Древу Га'Хуула, отдаляет его от Сант-Эголиуса, от проклятой Академии для осиротевших совят. Как эти мерзавцы посмели назвать свою тюрьму Академией? Они ведь ни капельки не заботились о похищенных совятах и ничему их не учили. Любые вопросы были там под строжайшим запретом. За любопытство малышей карали самым жестоким образом. Самыми грязными и неприличными словами в Сант-Эголиусе считались слова вопросительные — что, зачем, когда и почему. Однажды всего за один неосторожный вопрос Сорену выщипали весь пух вместе с едва появившимися перышками, так что крылья его стали похожи на освежеванные. Всякое знание в Академии Сант-Эголиус было поставлено вне закона.