Путешествия Доктора Дулитла

Мы провели в этом унылом месте целый год. Иногда в аквариум приносили новых рыб, иногда уносили старых. Поначалу мы надеялись, что нас продержат в аквариуме лишь некоторое время, а когда публика достаточно на нас насмотрится, нас отправят обратно в море. Но шли месяцы, и наши сердца наполнились горечью и печалью в этой стеклянной тюрьме. Мы теперь все реже и реже разговаривали друг с другом.

Однажды, когда в помещение набилось особенно много народу, одной женщине стало плохо, лицо ее вдруг покраснело, и она упала в обморок. Мне было видно через стекло, что все вокруг страшно разволновались, женщине в лицо побрызгали холодной водой и вывели ее на свежий воздух.

И тут мне пришла в голову потрясающая мысль.

— Сестричка, — обратился я к бедняжке Клиппе, которая пряталась от толпившихся перед аквариумом ребятишек где-то на дне за камнем, — а что, если и мы притворимся, что заболели, как по-твоему, выпустят нас тогда из этого душного ящика?

— Братец, — ответила измученная Клиппа, — такое может случиться. Но скорее всего нас выбросят на помойку, и мы умрем на палящем солнце.

— Но зачем же им тащить нас на какую-то помойку, если залив так близко? Когда нас несли сюда, я заметил, что смотритель выбрасывал мусор в море. Если б только они и нас выбросили туда же, мы бы с тобой быстро умчались в открытое море.

— Море! О, море! — пробормотала бедная Клиппа с отсутствующим выражением глаз (какие у нее были прекрасные глаза, у моей сестренки!). — Это звучит как сладостный сон! О, братец, неужели нам суждено опять увидеть море! Каждую ночь, когда я без сна лежу в этой смердящей темнице, я слышу его мощный зов. Как я тоскую по свободе! Только бы почувствовать ее вновь! Только бы вырваться на прекрасный, огромный родной простор! Как славно прыгать с гребня на гребень волны в Атлантике, резвиться в брызгах морской пены и исчезать в зелено-голубой толще воды!

Гоняться за креветками теплым летним вечером в лучах заходящего солнца, когда багровеет небо и все море покрывается розовыми бликами. А в штиль спокойно качаться на волне, подставив животик ласковым лучам тропического солнца. И снова, и снова бродить вдвоем по гигантским водорослевым лесам Индийского океана! Играть в прятки в подводных дворцах с их коралловыми замками, где окна украшены сияющим жемчугом и яшмой. Устроить пикник в анемоновых лугах, дымчато-голубых и лиловато-серых, что устилают долины Южных морей! Кувыркаться на упругих губках в Мексиканском заливе! Странствовать среди погибших кораблей, выискивать сокровища, идти навстречу невероятным приключениям. А потом зимними вечерами, когда северо-восточные ветры нагонят холод, уйти в толщу морских глубин, туда, где вода всегда темна и ласкова, все глубже и глубже, пока не покажутся огоньки светящихся угрей, а там возле грота Большого Совета уже собрались друзья и родные, которые оживленно обсуждают все морские новости. О, братец!

Она совершенно расстроилась и горько всхлипнула.

— Прекрати, — сказал я сестре, — ты навеваешь на меня страшную тоску по дому. Знаешь, давай все-таки притворимся больными или даже лучше мертвыми и посмотрим, что произойдет. Даже, если они вышвырнут нас на помойку и мы поджаримся на солнце, это будет не намного хуже, чем жить в этой вонючей тюрьме. Что ты скажешь? Рискнем?

— Да, — ответила Клиппа, — с радостью.

Итак, на следующее утро смотритель обнаружил, что обе рыбки фиджит умерли и всплыли на поверхность аквариума. Мы отлично изображали мертвых, можете мне поверить. Смотритель тут же бросился за стариками в очках и бакенбардах. Прибежав к аквариуму, те в ужасе всплеснули руками. Осторожно вытащив из воды, они положили нас на влажную ткань. И тут наступило самое трудное испытание. Если рыбу вынимают из воды, она сразу же открывает рот и начинает жадно хватать воздух, но так не может продолжаться долго. Нам же все это время пришлось лежать неподвижно и дышать еле-еле через полусомкнутые губы.

Два старика долго щупали нас и щипали. Казалось, конца этому не будет. Когда же они на минуту отвернулись, нас чуть было не съела кошка, которая почему-то оказалась поблизости от стола. К счастью, старики вовремя повернулись и прогнали ее. Можете быть уверены, что мы успели сделать два глубоких вдоха, пока на нас никто не смотрел, и только благодаря этому не задохнулись. Я хотел шепнуть Клиппе, чтобы она держалась молодчиной, но не мог и этого, поскольку, как вам известно, голос рыб, даже если они кричат, можно услышать только в воде.

Мы уже были готовы сдаться и показать, что на самом деле живы, как тут один из стариков, грустно качая головой, поднял нас и понес к выходу.

«Вот сейчас решается наша судьба, — сказал я самому себе. — Свобода или помойка!»

Выйдя на улицу, он, к нашему ужасу, направился к мусорному бачку, стоявшему у стены на противоположной стороне двора. Однако в этот момент откуда-то появился чумазый человек с повозкой, запряженной лошадью, и убрал бачок — видимо, то была его собственность.

Старик оглянулся вокруг в поисках места, куда бы нас выбросить. Похоже, он был готов бросить нас прямо на землю, но, видимо, решил, что это придаст двору неопрятный вид.

Напряжение становилось невыносимым. Теперь старик направился к воротам, и у меня вновь упало сердце, поскольку я понял, что он выбросит нас в дорожную канаву. Но в этот день удача была на нашей стороне. На дороге возник огромный детина в синей форме с серебряными пуговицами, и по тому, как он отчитывал старика и размахивал короткой толстой палкой, мне стало ясно, что в городе запрещено выбрасывать рыбу на улицу.

И наконец, к нашему невыразимому восторгу, старик направился к заливу. Он шел так медленно, все время озираясь на человека в форме, что я был готов укусить его за палец. Мы с Клиппой были уже на последнем издыхании.

Наконец старик добрел до берега и, кинув на нас последний взгляд, выбросил в воду. Вы даже представить себе не можете, какой восторг испытали мы в ту минуту, когда соленая морская влага сомкнулась над нашими головами. Мы ожили в мгновенье ока. Старик был так поражен, что свалился вслед за нами в воду. Но его тут же вытащил матрос, и последнее, что мы видели, было, как человек в синей форме вел старика, крепко держа за воротник и вновь сердито отчитывая. Видимо, мертвую рыбу запрещалось выбрасывать и в залив.

А что же мы? Разве было нам дело до его забот и неприятностей? МЫ БЫЛИ СВОБОДНЫ! Со скоростью молнии, бешеными зигзагами, ликуя и крича от радости, мы спешили домой в открытое море!

Вот и вся моя история. А сейчас, выполняя свое обещание, я постараюсь ответить на ваши вопросы, но при условии, что после этого вы отпустите меня на свободу.

Доктор: Есть в море более глубокие районы, чем впадина Неро, что у острова Гуама?

Фиджит: Разумеется, есть. Гораздо более глубокая впадина находится у устья Амазонки. Но она невелика и ее трудно обнаружить. Мы называем ее Глубокая Дыра. А еще одно более глубокое место расположено в водах Антарктики.

Доктор: Говорите ли вы на языках моллюсков?

Фиджит: Ни слова. Мы, рыбы, не имеем с ними дела, мы считаем их низшим классом.

Доктор: Но когда вы оказываетесь рядом с ними, можете ли вы разобрать, что за звуки они произносят?

Фиджит: Только если это очень крупные особи. У моллюсков такие тонкие голоса, что их просто невозможно расслышать, только они сами слышат друг друга. У крупных видов дело обстоит по-другому. Они издают грустные трубные звуки, будто Кто-то камнем ударяет по трубе, но не такие громкие, разумеется.