Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Вершины башен медленно соединились между собой, вытянув гибкие световые щупальца, и на их перекрестье возникла гигантская голограмма. Все приглашенные моментально узнали главу клана. Тот поздравил родичей, решивших умереть, и пожелал им удачи в благом замысле.

– Мужественные люди, – просветленно сказала Ирина, когда изображение патриарха рассеялось в небе. Чтобы не тревожить незнакомых родственников, она выпустила из ушей две узконаправленных акустических антенны.

– И настойчивые! – Гемма поддержала мать. – Всего за девятнадцать тысяч лет смогли познать все аспекты бытия. Великий Зумино, как же глубоко они проникли в его ткань, если рассудили таким решительным образом. Вы не знаете,

каким путем предки собираются подарить себя Вселенной?

– Подожди, объявят, – вступил Никлас. – Сейчас в моде очень красивый способ – мгновенное ослабление межатомных связей вдали от жилья, как раз между звездами своего клана. Бывшие частицы тел миллионы лет летят в космосе, пока не осядут на твердых телах или не поглотятся газовыми облаками.

– Прекрасная смерть.

Гемма была права, потому что подарить свое вещество открытому космосу – значит ненамного, на неуловимую долю наносекунды, но все-таки отдалить тепловую смерть мира. Великий долг человека в том, чтобы отдавать материю собственного тела вплоть до последнего мига, до Всеобщего Конца по имени лептонный распад. Пусть до него еще целых 830 миллиардов лет, а мир еще не вышел из «младенческого» возраста… Именно сейчас стоит заботиться о далеких потомках и завещать им свои атомы – ведь из них когда-нибудь родятся новые звезды.

Ролик Гелиодезической Комиссии, прокрученный в мозгах Антоновых, закончился торжественной нотой: счастливые Аманда-7 и Егор-5 пожелали родичам богатого и конечного бытия, вознесли хвалу негэнтропии и Хабблу, обнялись, чтобы слиться в единую структуру… Колоссальная голограмма растворилась в небе, и вслед за этим гостям праздника показали стандартный, но всегда волнующий процесс разрушения связей между атомами сцепленных тел именинников. Частицы, еще секунду назад организованные в живую структуру, рассеялись бледнеющим облаком и устремились каждая к своей неведомой цели…

Когда восхищение Антоновых поутихло и они принялись высматривать биоформы с горячительными или охлаждающими жидкостями, трансляторы отыскали в толпах Аманду-8 и Егора-6.

– Познакомьтесь с этими симпатичными людьми! – вскричал распорядитель праздника, чиновник из Демографической Комиссии, на всех электромагнитных частотах, акустикой и гравитацией. Женщина походила на перекошенную древнюю табуретку, а мужчина напомнил Никласу одну из его последних биоформ, с головой вместо живота. Стоял он на восьми ногах, причем не слишком устойчиво. – Их номера первыми сдвигаются на ступеньку вниз, к истокам вашего рода!

– Я так рада, – скрипнула бывшая Аманда-8, в одночасье ставшая седьмой в веренице тезок. – Я горжусь тем, что ношу теперь имя такого замечательного человека, каким была Аманда-7.

– И я, – утробно добавил человек-живот. – И я горжусь!

Они закричали от восторга, и все остальные присутствующие подхватили их ликующий крик. «Хорошо, что эти новорожденные не в нашей башне, – подумал Никлас. – А то бы затоптали».

– Папа, а сколько раз тебе доводилось менять суффикс у имени? – спросила Гемма. Ей удалось поймать биоформу, и она ловко выудила из нее кучу разных лакомства вроде ферми-желе с плазменной крошкой и хиггс-бозонами, брикета прессованного зеркального вещества и бензольного пудинга в простом силовом стаканчике.

Историк отнял у нее пудинг и ответил:

– Не так много. Начинал я как Никлас-14.

– А меня при рождении назвали Ириной-73, – сообщила жена. Она раздобыла себе концентрированный коктейль из актиноидов в глубоком золотом бокале и помешивала его языком, заодно пробуя на вкус.

Тут в небе принялись показывать Егора-6, ставшего пятым, и Гемма заскучала:

– Этак еще долго может продолжаться.

– Была бы ты Амандой, скажем, 40-й – терпеливо

бы дожидалась своей очереди, а потом прыгала перед транслятором и говорила глупости, – усмехнулась Ирина. – Когда еще показать себя всем родственникам сразу?

– Вот еще! Стану я прыгать…

Биоформы за работой

4/92. Ночью Бета прошла перигелий своей орбиты. Все еще не могу подобрать для своей звезды несистематическое название (систематическое, разумеется, предельно сухо и является просто набором букв и цифр). Зимние температуры на моем плато, согласно измерениям, опускаются до ста тридцати Кельвинов, летние аж на сто Кельвинов выше. Но какая мне разница, не за тем я сюда приехал, чтобы исследовать этот безжизненный кусок камня, бестолково крутящийся тут восемь миллиардов лет. Таких планет во Вселенной – почти столько же, сколько нормальных звезд, то есть… Вот-вот, сотни триллионов.

На 3-мерной проекции Вселенной моя галактика выглядит крошечным крестиком, у нее четыре бледных рукава, и самый удаленный от ближайшего клана – мой «медвежий угол», как сказали бы в древности. И почему «медведей» загоняли в углы?

Энтроп работает как заведенный. Жжет в своей термоядерной топке микрограммы топлива и упоенно распыляет ледяную криомагму. Естественно, делает он это намного быстрее, чем «Нептун» успевает заполнить пустоты элементами конструкций. Не знаю, чем будет заниматься этот оголтелый разрушитель, когда покончит с реализацией проекта удаления «почвы». Я спросил его об этом, когда от скуки гулял по стройке, критически фиксируя недоделки и сбрасывая их на приемный канал связи «Нептуна».

– А чего? – набычился энтроп, недовольно притормозив. Его оптические датчики охряно сверкнули, будто излучив избыток внутренней энергии. – Проект не завершен, хозяин.

– Меня зовут Леонид, а не «хозяин».

– Понял, хозяин Леонид, уже записал в память.

– Почему ты трудишься с такой огромной скоростью? Неужели тебе не требуется подзарядка протеинами?

Энтроп задумался, неуверенно поводя раструбом выключенного деструктора. Не знаю, имеется ли в этом устройстве предохранитель, надо поглядеть в спецификации форматора… Правда, для этого придется отнять его у негэнтропа и, следовательно, временно прекратить возведение дома. «Нептун» подслушал наш коротковолновый разговор и счел нужным вмешаться:

– Нагрузка на цепи моего помощника оптимальна, шеф. Пусть работает, ему полезно для правильного энергетического баланса в организме. А то еще сойдет с ума и распылит стену.

Нет, все-таки надо причесать его словарь, выкосить из него устаревшие слова. И какой кретин только программировал его лингвистический блок? Подвижки в строительстве довольно серьезны – полностью готов почтовый отсек со стандартным полевым дыроколом и блок поддержки систем, с которого и началось возведение дома.

Биоформа шалит

8/223, вечер. Вернулись они с Ириной к домашней звезде довольно поздно, когда дом успел очутиться на ночной стороне планеты. Ирина достала каталог семейных записей и проглядела его, время от времени зачитывая названия эпизодов.

– А помнишь, как ты возился со своей первой биоформой? – рассмеялась вдруг она. – У меня сохранилось приятное впечатление от этой записи. Это уже после рождения первенца…

– Разве? – Никлас устало покачивался на гравитационных волнах, в перекрестье тонизирующего излучения. Профессиональные интересы попытались взять верх (как же, задание самого Петрова!), и им это удалось. Действительно, надо бы освежить в памяти, что движет людьми при создании биоформы. – Посмотреть хочешь?

Поделиться с друзьями: