Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь

Судя по всем описанным признакам, можно утвердительно сказать, что оз. Бага-нор в эпоху ныне живущих пресноводных моллюсков и рыб имело более обширные размеры, оставив на окрестной местности столь явственные следы своего пребывания, что в нем не может быть сомнения. Не подлежит также сомнению, что оно содержало в себе сначала воду пресную и было колыбелью тех живых существ, остатки которых рассеяны теперь на его пустынных берегах. Если прибавим к этому сходство пресноводных форм, уже вымерших в Бага-норе, но еще и поныне живущих в оз. Улюнгур и других малых пресных озерах впадины, несомненные признаки прежних, более величественных размеров оз. Улюнгур, массу озер, болот и солончаков, рассеянных по поверхности Булунтохойской впадины, то едва ли останется какое-либо сомнение относительно существования в этой впадине в потретичную эпоху одного общего, обширного пресного водохранилища, пределы которого ныне невозможно указать с точностью.

Но тут рождается вопрос: какими источниками питалось это обширное водохранилище и по какой причине уменьшились его прежние размеры? Количества воды, доставляемого ныне оз. Улюнгур единственною изливающеюся в него р. Урунгу, очевидно, было совершенно недостаточно для поддержания столь обширного бассейна. Солоноватость воды в Улюнгуре свидетельствует, что это количество в совокупности с жидкой массой, получаемое озером непосредственно из атмосферы и подземных ключей, не вознаграждает даже его утрат через испарение, а потому никак нельзя допустить, чтобы эта река со всеми скрытыми теперешними источниками впадины могла питать водоем, поверхность которого была, вероятно, в несколько раз больше нынешней поверхности оз. Улюнгур.

Следовательно, существование этого обширного водоема обусловливалось существованием в ту эпоху более могучих, хотя, по всей вероятности, и аналогичных с нынешними физических деятелей, поддерживающих водохранилища суши. Есть основания полагать, что рельеф окрестной страны был в то время иной, еще более, чем ныне, разнообразный и выдающийся в атмосферу. Действительно, мощные местные наземные образования окрестного плоскогорья, полуразрушенные скалистые кряжи, насажденные на нем на юге от впадины, а также по краю обрыва к С.-В. от оз. Бага-нор и явственные признаки горных масс, возвышавшихся прежде к Ю.-Ю.-В. от этого озера [9] , ныне почти уже совершенно сглаженных, так сказать, рукою времени, не лишают это предположение некоторого вероятия. Если же окрестные горы поднимались прежде выше в атмосферу, то очевидно, что они воспринимали в то время более атмосферных осадков и, следовательно, могли служить причиною существования в то время большого количества источников, изливавших свои воды в эту впадину. С уменьшением высоты окрестных гор, само собой разумеется, должен был уменьшиться соответственно и общий итог жидкой массы, поступавшей через их посредство из атмосферы в углубление. Наконец, неизбежным последствием их дальнейшего понижения было распадение обширного водоема на отдельные, обособившиеся бассейны, из которых в одних, по причине чрезмерного испарения, не вознаграждаемого прибылью, началось сгущение рассола, убившее мало-помалу их животную жизнь; в других, поддерживаемых более многоводными источниками, она продолжала существовать и существует еще и поныне, но, по всей вероятности, угаснет точно таким же образом, как у их предшественников, ибо во многих уже заметны признаки увеличивающейся солености.

9

Об этих признаках будет упомянуто ниже.

Впрочем, наши поверхностные наблюдения не дают прочных, непреложных основ для объяснения всех фазисов этого поистине любопытного геологического процесса. Поспешное же наше заключение, основанное на этих наблюдениях, мы решились привести в той надежде, что когда эта местность откроется проницательному взору геолога, то он не осудит нас по крайней мере в искажении действительности и предвзятых умозаключениях ^{19} .

* * *

Дальнейший наш путь от Булун-Тохоя до Гучена пролегал по совершенно неизвестной местности, о которой мы в Булун-Тохое не могли получить обстоятельных сведений и не нашли даже туда проводника. Впрочем, в последнем не представлялось крайней надобности, так как за несколько дней до нашего выступления отправились из Булун-Тохоя же в Гучен переселенцы, по следам которых нетрудно было отыскать дорогу.

Оставив одну полусотню в Булун-Тохое, мы с другой полусотней и караваном в 600 с лишком верблюдов при 120 лаучах [10] выступили в путь 9 июня. Путешествие с таким огромным караваном было не совсем приятно: с раннего утра обыкновенно начинается вьючка верблюдов, сопровождаемая оглушительным их ревом, который непривычному тяжело переносить; затем медленно вытягиваются корабли пустыни по дороге, мерно покачиваясь на своих высоких, неуклюжих ногах, как на рессорах, и начинается утомительное шествие версты по 3, много по 3 1/2 в час, притом с частыми остановками, продолжающимися от 10 до 20 минут, чтобы дать время подойти отсталым. По прибытии на ночлег снова поднимается верблюжий рев при развьючке, и так повторяется каждый день.

10

Лаучами называются люди, занимающиеся вьючкой и развьючкой верблюдов, а также уходом и наблюдением за ними в пути.

В полуверсте от города мы поднялись на плоскую возвышенность, по которой и следовали далее в юго-восточном направлении. С этой высокой равнины можно видеть всю окрестную местность на далеком расстоянии. На юг от Булунтохойской впадины отчетливо заметны отсюда невысокие скалистые кряжи, служащие как бы продолжением Салбуртинской цепи гор, то прерывающиеся, то снова возвышающиеся на плоскогорье, замыкающем впадину с юга. Самый значительный из этих кряжей лежит к югу от оз. Бага-нора почти на самом краю плоскогорья. Далее к Ю.-Ю.-В. от этого озера на всем пространстве, какое мог видеть глаз, расстилалась необозримая равнина. Но на обратном пути, благодаря миражу, мы заметили в этом месте обратное изображение небольшого горного кряжа, висевшего, как нам казалось, на высоте примерно около 3° над горизонтом и слегка покачивавшегося в атмосфере. На С.-В. видна была на горизонте неширокая, темноватая кайма, подернутая как бы туманом, — это Южный Алтай [11] , юго-восточное продолжение которого постепенно терялось вдали.

11

Местным жителям совершенно неизвестно название Эктаг-Алтай, данное этому хребту Риттером. Они называют его просто Алтай, обозначая некоторые части особыми местными названиями ^{176} .

Пройдя около 18 верст по плоской возвышенности, мы спустились в широкую долину р. Урунгу и следовали по ней далее уже в Ю.-Ю.-В. направлении. Эта углубленная долина, окаймленная справа и слева высокими, футов в 350, обрывами, имеет в том месте, где мы в нее спустились, около 25 верст ширины. В ней течет р. Урунгу, берега которой повсюду покрыты лиственным лесом: высокоствольными осинами (Populus tremula), осокорью (Populus nigra), тополем (Populus alba), талом (Salix pentandra), тальником (Salix fragilis) и множеством разнообразных кустарников. Далее от берегов, примыкая к лесной полосе, имеющей от 1/2 до 1 версты ширины, тянутся по обе стороны полосы высокого и густого чия (Lasiagrostis), перемежающегося с зарослями кустарников и с песчаными буграми, совершенно сходными с булунтохойскими. В нижней части долины нередко встречаются небольшие солончаковые пространства с солоноватыми озерками.

Урунгу, когда мы на нее прибыли, только что успела войти в берега после сильного разлива от дождей и потому несла свои воды необыкновенно быстро: в 75 верстах от Булун-Тохоя скорость ее течения была 5,8 фута в секунду. В это время по ней неслось множество плавника: не проходило и 10 минут, как деревья и карчи, точно в погоню друг за другом, проносились мимо наших стоянок на берегу. Средняя глубина реки была в то время по крайней мере футов около 20, а ширина колебалась от 40 до 60 сажен. Острова на реке встречаются довольно часто, в особенности в нижних частях, но вообще весьма незначительны по величине.

В Урунгу водится множество рыбы, а именно: окуней, чебаков, карасей (в заводях и озерках) и пескарей. Других видов, несмотря на все усердие наших казаков, преследовавших на каждом ночлеге всевозможными самодельными снастями водных обитателей Урунгу, не было поймано ни одного, и даже не случалось никому и видеть, а потому весьма вероятно, что их вовсе нет. Моллюсков в самой реке тоже не встречалось, но в заводях и прибрежных пресных озерках живут: Anodonta anatina, Limnaeus stagnalis et L. ovatus ^{20} .

Следуя первые пять станций по самой долине Урунгу, мы избирали ночлежные пункты всегда на берегах реки, где повсеместно находили превосходный подножный корм и множество сухого валежника и плавника для топлива. Единственным неудобством этих стоянок были комары, тучами осыпавшие нас в тихую погоду перед солнечным закатом, но и те часов около 10 вечера исчезали от ночной прохлады, и мы могли с этого времени предаваться на досуге созерцанию здешней дикой, но преисполненной прелести и новизны природы, при шумном ропоте реки, веселых трелях соловья и унылых мотивах, напеваемых какой-то пташкой почти целые ночи в соседних лесах.

Широкая вначале, в нижних частях реки долина Урунгу в юго-восточном направлении, т. е. вверх по течению, вообще суживается, но неравномерно: окаймляющие ее высокие обрывы то сближаются верст на 6–5, то снова расходятся верст на 15 и даже на 20. Только в 160 верстах от Булун-Тохоя начинается решительное сужение долины, но и здесь река в иных местах течет ущельем верст 10 или 20, потом долина опять расширяется от 5 до 8 верст, а ограничивающие ее обрывы переходят часто в таких местах в пологие скаты, по которым легко спускаться к реке. Сообразно с шириной долины и дорога первые пять станций, т. е. около 160 верст, пролегает по самой долине, а потом, когда река входит в ущелье, поворачивает в сторону, на плоскогорье, но на ночлежные пункты выходит снова к реке в тех местах, где долина ее расширяется и представляет удобные караванные станции.