Путешествия вокруг света
Шрифт:
Из дворовых птиц здесь разведены только одни куры.
Воды, окружающие сей остров, изобилуют морскими животными и рыбою: первые суть киты, сивучи, тюлени (нерпами здесь называемые) и касатки; последняя разных родов и повсюду при великом количестве ловится, а особенно летом: с исхода апреля по начало ноября все реки и ручьи наполняются красною рыбою, стремящеюся в них с моря. Рыба сия того же рода, что и в Камчатке, и тем же порядком входит в реки: красная рыба, хайко{231}, горбуша, кижуч; сверх того, есть чавыча, некоторый род семги и гольцы. Чавыча есть самая вкусная и нежная рыба; на Кадьяке ловится она в некотором изобилии только в реке Карлуке и в гавани Трех Святителей: последняя жирнее и вкуснее. Впрочем, попадается она и в других местах, только редко.
Тайон с острова Кадьяк
Рисунок М. Тиханова
В летнее время, когда красная рыба идет в реки, тогда жители ни во что ставят белую: треску мальчишки ловят для одной забавы, чтоб после привязать к ней что-нибудь или одну с другой связать и опять пустить в воду. Красная рыба здесь ловится в чрезвычайном количество: кроме того,
Жители острова Кадьяк имеют большое сходство с американцами соседственного берега как в обычаях, так и в языке. Бывший с нами натуралист Вормскильд, посещавший прежде Гренландию, тотчас заметил большое сходство в языке гренландцев с кадьякским. Они вообще малорослы, но плотны и довольно статны; лица имеют смуглые, круглые, с высунувшимися щеками; глаза черные, небольшие; волосы длинные, прямые, черные; бороды также черные, только невеликие. Ныне число жителей на всем Кадьяке и окружающих его островах, по ведомостям компанейских контор, мужеского и женского пола не превышает трех тысяч душ, и они почти все считаются христианами. Но некоторые и по сие время держатся своих обрядов, имеющих сходство с богопоклонением: есть у них вещи, которые они боготворят, и есть правила, кои почитаются между ними священными. Только теперь весьма трудно узнать, в чем религия их состоит. Ибо первые русские, поселившиеся здесь, когда видели жителей, исправлявших обряды своей веры, смеялись и шутили над ними; также когда узнавали от них о разных преданиях их относительно к сотворению мира и к бытию человека, то обращали в смех и оказывали презрение к их мнениям, а потому ныне на вопросы касательно сего предмета ни один кадьякский житель правды не скажет.
Я нашел на сем острове человека, природного тамошнего уроженца, которого, когда он был еще очень молод, покойный Шелихов {232} , между прочими, брал с собою в Иркутск, где его научили читать и писать и играть на скрипке и на флейте; он говорил по-русски очень хорошо. Я хотел посредством его расспросить их о понятиях, какие они имеют о Боге и свете. Но он мне сказал, что сам он ничего об этом не помнит, ибо оставил в молодых летах свою родину на долгое время, а прочих нечего и спрашивать, потому что они правды не скажут. О разных их прежних обрядах и обыкновениях, имеющих некоторую связь с их понятиями о существе вышнем, и о нравах и обычаях их можно читать в путешествии Лисянского. Он жил на сем острове более года, следовательно, имел случай лучше меня заметить все, касающееся до сего народа. В том же путешествии довольно подробно описано состояние жителей в отношении к Российско-Американской компании и замечено почти все, что они терпят от компанейских правителей. Но я здесь только прибавлю, что дела Компании шли здесь не очень хорошо при прежнем начальнике; нынешний же главный всех компанейских колоний правитель [229] принял самые деятельные и строгие меры к истреблению зла, по разным частям компанейских дел, вопреки благонамеренности самой Компании существовавшего; а особенно прилагал он старание остановить притеснения и обиды, кои терпели жители от промышленных, и улучшить их состояние. Во многом он уже успел; и потому-то замечания Лисянского читатель должен относить к прежнему положению дел в здешней стране, а не к нынешнему.
229
Флота капитан Леонтий Андреянович Гагенмейстер; он долго служил в английском флоте и имел случай видеть разные колонии сего народа.
Я мог бы к замечаниям Лисянского присовокупить много того, что я, так же как он, сам видел и знаю, но писать о том, что было и прошло, значило бы писать не путешествие, а историю.
Глава шестая
Плавание от острова Кадьяк к северо-западным берегам Америки и пребывание в порте Ново-Архангельске, с замечаниями об оном
Во время плавания нашего от острова Кадьяк до северо-западных берегов Америки ничего особенно внимания достойного не случилось. Мы шли с переменными ветрами, большею частью нам попутными, которые только, будучи сопровождаемы почти беспрестанными туманами, дули столь тихо, что мы не прежде могли увидеть мыс Эджком, [230] образующий северную сторону входа в Ситхинский залив, как в 6 часов вечера 25 июля. День сей примечателен для нас также по несчастному случаю: мы лишились одного из самых лучших наших матросов по имени Евдоким Марков; он часто жаловался на слабость, наконец, приключилась ему горячка, от которой он и умер. Противные ветры, с юго-восточной стороны дувшие и часто с большою силою при туманной, дождливой погоде, продержали нас в море против входа в залив трое суток; наконец, 28-го числа настал умеренный ветер от северо-запада, с которым мы и пошли к порту. Но когда вошли в залив, то ветер вдруг затих и после того дул полосами, часто совсем утихая, так что мы не прежде, как в 4-м часу пополудни вошли в порт Ново-Архангельск {233} . По приходе нашем крепость салютовала нам семью выстрелами, а потом американский бриг таким же числом; первой возвратили мы выстрел за выстрел, а последнему двумя выстрелами менее. Здесь нужным считаю заметить, что в салютах на море мы по сие время руководствуемся Петра Великого морским уставом, в котором, между прочим, поведено: «а капитаны партикулярные имеют ответствовать торговым двумя выстрелами меньше». Закон сей относится к судам, о торговых же крепостях ни слова не сказано, потому что их тогда не существовало. Следовательно, компанейской крепости, находившейся под купеческим флагом, по-настоящему надлежало бы салютовать также двумя выстрелами менее; но, с другой стороны, приняв в уважение то, что компания сия, хотя и торговое общество, но владеет пространными областями, находится под высочайшим покровительством государя и имеет в торговом своем флаге императорский российский герб, я решился возвратить ей равный салют, чего другой на моем месте, может быть, не сделал бы, а отсалютовал бы по точному смыслу вышеприведенных слов устава.
230
Так
называемый англичанами, испанцы же именуют его мысом Обмана – Capo d'Engano, а бывший правитель компанейских колоний коллежский советник Баранов, усердный почитатель славы русского имени, нарек сей мыс именем капитана Чирикова.Едва успели мы положить якорь, как приехали к нам многие господа, находящиеся здесь в службе Российско-Американской компании. [231] От них узнали мы, что вступивший на место коллежского советника Баранова в должность главного правителя над колониями флота капитан Гагенмейстер за месяц до нашего прихода сюда отправился в Калифорнию, чтобы купить там хлеба для здешних селений, и не прежде хотел возвратиться, как в октябре месяце, и что за отсутствием его управление над колониями препоручил он Яновскому и Хлебникову, из коих первый находился в компанейской службе в качестве капитана над Ново-Архангельским портом. Сии господа предложили мне все зависящие от них услуги и пособия, в чем они меня и не обманули. Во всю бытность нашу здесь они не упускали случая снабжать нас свежими съестными припасами, как то: мясом, рыбою, зеленью и пр. Они же своими рабочими людьми доставили нам деревья для запасных стенег, брамстенег и других рангоутных вещей, в коих мы имели нужду.
231
В том числе флота лейтенанты Яновский и Подушкин и правитель здешней конторы купец Хлебников.
Лишним было бы здесь писать посуточно, что мы когда делали, будучи в порте. Довольно сказать, что главным предметом нашего прибытия сюда было исследование поступков компанейских чиновников и служителей и поверение хронометров; первое было нетрудно исполнить, и я надеюсь, что начальство не будет иметь причины обвинять меня в пристрастии к кому-либо или упущении, когда рассмотрит мое донесение, относительное к сему предмету, которое по существу дела и по многим обстоятельствам, с оным связанным, не может быть здесь помещено. Что же принадлежит до поверки хронометров, то по причине беспрестанных дождей и туманов никак мы не могли поверить их удовлетворительным для нас образом, ибо в 21-й день нашего здесь пребывания ясных дней было только два, когда солнце с утра до вечера сияло; облачных, но без дождя, три, а во все прочие или шел дождь или был мокрый туман, и потому только два раза могли взять соответствующие высоты солнца, по коим разность, хронометрами делаемую, определили довольно хорошо, но ход их верно найти случая не было, а посему мы предоставили это будущему времени, надеясь определить оный в Монтерее, куда и решили идти для свидания с Гагенмейстером.
В Ново-Архангельске оставили мы привезенный нами компанейский груз, вместо коего положили в шлюп балласт и большое количество дров, которые рубить было легко и близко на островах; налили достаточное количество воды и, исправив снасти и паруса, поспешили приготовить шлюп к походу, но противные ветры не допустили. В бытность нашу здесь мы иногда занимались охотою, ездили по островам или проводили время в обществе здешних чиновников. Нередко забавляли нас ситхинские жители, из которых два племени тогда находились поблизости от крепости и были в дружбе с компанейскими служителями. Они к нам несколько раз приезжали на своих лодках, будучи одеты в разные смешные наряды, состоящие из смеси европейской одежды и их собственной. Но так одевались одни лишь старшины и их родственники, все же прочие имели вместо платья только байковое одеяло на голом теле. Женщины их также приезжали с ними. Приближались они всегда с песнями и не прежде всходили в шлюп, как объехав кругом его раза два или три и потом у борта пропев песню, заключающую в себе предложение и обещание мира и дружбы.
В обычаях своих они не сделали никакой перемены со времени Кука и теперь точно так же живут и ведут себя, как описано в путешествиях сего славного мореплавателя, Лаперуза и Ванкувера, кроме того только, что ныне они знают употребление огнестрельного оружия.
Женщины с острова Кадьяк
Рисунок М. Тиханова
Они у нас бывали по нескольку часов сряду, и я обыкновенно их потчевал патокою с сухарями и водкою, что им весьма нравилось. Но, несмотря на такое дружеское обращение, люди сии были весьма опасные соседи, ибо они редко упускают случай воспользоваться оплошностию чужеземца и тотчас нападут и перебьют всех, кого смогут, чтоб завладеть имуществом их, а часто и без всякой цели грабежа умерщвляют они русских промышленников по одной варварской злости. Один из старшин, к нам приезжавших, по имени Котлеан, был при истреблении русских, которые сначала здесь поселились, от чего он и не отпирается, но говорит, что дядя к тому его принудил, а сам он того не желал, будучи всегда верным другом русских. За сие уверение главный здешний правитель дал ему серебряную медаль, между тем брата его родного держит в крепости заложником. Это такие люди, которых вероломство и самое лицо их показывает. Тиханов весьма удачно нарисовал их портреты, как то и вообще во всех его рисунках находится большое сходство с подлинниками.
Противные ветры, безветрие и туманы продержали нас в порту 4 дня. Наконец, потеряв терпение, я решился вывести шлюп из-за островов на просторное место завозами, в надежде найти там хотя легкие ветерки, с помощью коих можно было бы выйти в море, и, к счастью, в ожидании моем я не обманулся, ибо 19-го числа, начав работу с утра при безветрии, мы провели к 6 часам вечера шлюп завозами мимо всех опасностей в большой залив, где, пользуясь слабым ветерком, дувшим попеременно от разных румбов NW четверти, к рассвету 20-го числа вышли из Ситхинского залива в море и, удалясь от берегов на расстояние миль 20 или 30, пошли вдоль оных. Ветер был тогда свежий от NW, при сухой облачной погоде, и продолжался во весь день. В 9-м часу утра говорили мы с американским бригом «Брутусом», который прежде видели в Ново-Архангельском порте: он ходит по здешним заливам для торговли.
Ново-Архангельскою крепостью названо главное селение Российско-Американской компании в ее колониях, лежащее под широтою 57°03', при северо-западных берегах Америки. Оно находится внутри Ситхинского залива. Залив сей пространен: в отверстии имеет он не менее 25 или 30 верст и внутрь вдался почти на столько же. У берегов, его образующих, почти по всему их протяжению, кроме северо-западной части, находится множество разной величины покрытых лесом островов, между коими есть немало хороших и безопасных гаваней: находящаяся при компанейском селении внутри залива есть одна из лучших, будучи пространна и островами закрыта от всех ветров; притом имеет она хорошее дно и пристойную глубину для безопасного стояния на якорях в самые жестокие ветры; а сверх того, входить в нее и выходить из оной можно разными проходами между островами, следовательно, и при разных ветрах.