Путешествия за камнем

И только одна маленькая картина врезалась мне в память, и я не могу не рассказать о ней.

Спуск из Лякана в долину реки Соха был бешено крутым. Мне казалось даже невозможным спустить нашу арбу с такой крутизны. Но наш арбакеш смело взялся за эту задачу. Он предложил мне изобразить из себя тормоз, вцепиться руками в заднюю часть арбы, а ногами упереться в землю и таким образом тормозить. Я покорно выполнял эту задачу, но спуск был длинный, жара нестерпимая, я очень скоро стал сдавать, тормоз ослабел — и тяжелая арба стала накатываться на нашу лошаденку, а висевший на ней арбакеш уже не мог сдержать ее. Несколько раз гневно оборачивался арбакеш назад, недовольный ослаблением тормоза. Положение делалось все более и более рискованным, надо было подтянуть тормоз. Арбакеш хлыстом стал подбадривать свой живой тормоз и несколько раз ударил его, чтобы напомнить ему о его обязанностях. Так как этим тормозом был я (остальные спутники отправились по прямой, непроезжей тропинке), то мне оставалось только смириться и снова начать тормозить. В конце концов наша арба благополучно спустилась в прекрасную долину реки Соха.

Однако этот же арбакеш оказался прекрасным товарищем в дальнейших наших странствованиях. А о том, что он в прошлом действительно был басмачом и, вероятно, не раз снимал головы, мы узнали от его товарищей арбакешей, когда вернулись в Коканд.

Так кончилась наша поездка в Шор-Су.

Вероятно, сейчас мы уже не узнали бы той пустынной долины, где было расположено серное месторождение.

Сейчас туда провели воду — живительную, чистую воду из верховых арыков реки Соха. Старые подземные ходы сменились огромными, планово проведенными выработками. В долине Шор-Су глубокие скважины положили начало настоящему нефтяному промыслу, а обогатительная фабрика умело отделяет почти чистую серу от гипсов и известняков, среди которых она залегает.

Сейчас Шор-Су — культурное горное предприятие Узбекистана, и недаром в плане химизации Средней Азии Шор-Су играет роль центра химической промышленности, источника серной кислоты, нового и главного центра индустриализации Ферганской долины.

Рудник Шор-Су.

Кара-Кумы, Гаурдаг, Шор-Су, Ченгырташ — это звенья громадного кольца серных месторождений, и мы не сомневаемся, что, по мере того как будут развиваться поисково-разведочные работы, эти отдельные звенья сомкнутся в сплошные цепи крупнейших мировых месторождений самородной серы.

Здесь есть где разгуляться научной фантазии, есть где в глубоком синтезе проблем геологии и геохимии попытаться воссоздать картину этих месторождений, тесно связанных в своей истории с третичными осадками и с поднимавшимися из юрских глубин нефтяными источниками и газовыми струями.

Средняя Азия, несомненно, богатейший район месторождений серы, и его можно сравнить со столь же пустынной Сицилией и с очень похожей на нее по природе Луизианой в Северной Америке.

Но и у нас в Советском Союзе намечается еще один район, значение которого мы пока еще не осознали, границы которого нам еще совсем неясны, богатства которого почти не разведаны; район, о котором писал еще академик В. М. Севергин более ста лет тому назад при описании серы Поволжья; район, который только в последние пять лет обратил на себя внимание, — я говорю о районе под Самарой (ныне город Куйбышев), который мы посетили в 1933 году.

…Рано поутру прекрасные машины везут нас из Куйбышева в село Алексеевское. Оно расположено почти на берегу реки Самарки, в 25 километрах на север по направлению к станции Кинель Куйбышево-Златоустовской железной дороги.

Бесконечный простор южноволжских степей напоен ароматом только что скошенной травы. Большое плато, разделяющее течение Волги и Самарки, покрыто плодородными нивами, и только по крутым оврагам на берегах рек можно видеть обнажения пород того древнего пермского моря, которое некогда покрывало восток России, постепенно мелело, заменяя глубоководные осадки слоями известняков, гипсов, солей, а также и навеянными ветрами с берегов тонкоземлистыми мергелями и песчаниками. И вот в этой древней пермской толще на огромном протяжении ее отложений в целом ряде точек найдена сера.

Это были то отдельные кристаллы в пустотах гипса, с капельками нефти около Сюкеева на Волге, то отдельные прослойки серы среди гипсов и известняков в обнажениях по берегам реки Самарки у села Алексеевского, то целые скопления черно-бурой или черной серы с пахучими асфальтами и еще жидкими, окисленными нефтями.

Глубокие шурфы показали, что сера видна по долинам рек только потому, что именно там обнажаются глубокие слои казанского яруса, но что серу можно ждать и еще в целом ряде мест на площади в сотни тысяч квадратных километров казанских отложений и что только буровые скважины, широко разбросанные по всей территории, сумеют вскрыть те места, где поднимавшаяся из глубин нефть восстанавливала сульфаты гипса и образовывала из них прослоечки самородной серы вместе с прекрасными кристаллами известкового шпата, гипса, кварца, натеками халцедона, а местами и мелкими кристалликами светло-голубого целестина. Хотя по мощности эти месторождения далеко уступают знакомым нам картинам Кара-Кумов, Гаурдага или Шор-Су, но грандиозность площадей, спокойное залегание, отсутствие резких разломов и дислокаций — все это обещает широкое будущее куйбышевской сере.

Не надо забывать, что здесь уже не придется вести сложные водопроводы, как в Гаурдаге, здесь не надо на верблюдах или на автомобилях тащить серу за 250 километров.

Здесь все под рукой — и прекрасные железнодорожные пути, и течение судоходных рек Самарки и Волги, и весь богатейший плодородный Заволжский край с его крупнейшими культурными центрами, с намечающейся грандиозной гидростанцией, которая снабдит миллионами киловатт дешевой энергии весь район Самарской Луки, вплоть до Казани на севере и до Сызрани на юге, где новые нефтяные вышки тянутся до Кинеля на границе Оренбургского края.

Если еще вспомнить, что в этом районе имеются и богатейшие битуминозные сланцы, что Поволжье обещает превратиться в новый нефтеносный район, то мы должны согласиться, что куйбышевская сера вместе с серными богатствами Средней Азии может на много десятков и сотен лет обеспечить отечественную химическую промышленность.

В пустыне Кызыл-Кумы

Еще в 1928 году, когда мы летели на самолете из Ташауза в Чарджоу, заканчивая пересечение Кара-Кумской пустыни, мы с особым интересом смотрели в окна самолета на восток, любуясь замечательной картиной, открывавшейся по ту сторону кроваво-красной Аму-Дарьи. Бесконечные пески тянулись далеко на восток. Среди них вдали синели останцы каких-то горных хребтов, и между ними длинными песчаными реками извивались, как желтые змейки, полосы песка.

Нас невольно влекло в этот новый, неведомый край. Мы знали, что его пересекли лишь немногие экспедиции начала XIX века, а в последние годы только отдельные отряды из Ташкента проникали с юга к этим хребтам в поисках полезных ископаемых. Вместе с тем мы прекрасно понимали, что перед нами огромная новая, неисследованная область, которая тянется почти до Казалинска на северо-востоке, замыкается зелеными оазисами Хорезма в Приаралье, к востоку, у подходов к оазису Ташкента, сменяется степями, а на юге, в долине Зеравшана, отрезается от предгорий южных хребтов целой сетью зеленых культурных районов Самарканда и Бухары.

Живительные воды Аму-Дарьи с ее извилистым течением отрезали северные Кара-Кумы от этих песков, прозванных населением Кызыл-Кумами — «красными песками»; и действительно, их цвет значительно отличался от серо-черных и грозных песков Кара-Кумской пустыни. Я помню еще сейчас, как, сидя тогда в самолете, я написал записку своему спутнику: «Вон налево новая область для наших научных исследований…»

Так зародилась мысль о кызылкумских экспедициях.

В песках около Аральского моря.

Уже в 1931 году Академия наук СССР направила туда первые рекогносцировочные экспедиции. Ряд отрядов проник с юга в восточную часть кызылкумских песков, а другие начали исследования из столицы Кара-Калпакии — Турткуля.

Так началась серия каракалпакских экспедиций, и сейчас, когда я пишу эти строки и вспоминаю прошлое, передо мной лежат уже много томов и монографий, посвященных этому краю, впервые открытому для новой, промышленной жизни и для завоевания производительных сил экспедициями Академии наук СССР.