Путеводитель по Библии
Шрифт:
Он любимый ученик, и из синоптических Евангелий кажется, что среди апостолов была внутренняя группа из трех учеников, которые более глубоко разделяли с Иисусом важные моменты его жизни. Эти трое — Петр и сыновья Зеведея, Иаков и Иоанн, — описаны как наблюдавшие, например, преображение:
Мф., 17: 12. …По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет.
Остальные девять апостолов не были удостоены этого видения.
Те
Мф., 26: 37. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать.
Можно было бы доказать, что Иисус вряд ли не взял бы с собою ученика, которого он любил более всех, в эти решающие моменты, так что любимым учеником был один из трех: Петр, Иаков или Иоанн.
Из этих троих Петр был, по-видимому, почти автоматическим выбором, так как все Евангелия соглашаются в том, что он был главным апостолом, который среди них всегда брал инициативу на себя. Однако именно Петра следует вычеркнуть из претендентов, так как в трех случаях, когда присутствовал любимый ученик, присутствовал также и Петр. Так, именно Петр подошел к любимому ученику, чтобы спросить его о предателе.
По-видимому, получается так, что любимым учеником был либо Иаков, либо Иоанн, один из двух сыновей Зеведея. (Может быть, именно по этой причине эти двое были столь смелыми, прося привилегированного положения у Иисуса, когда будет установлено Мессианское царство, предполагая о предпочтении одного из них?)
Выбирая между Иаковом и Иоанном, давайте вернемся к последнему появлению любимого ученика в последней беседе воскресшего Иисуса с Петром. Петр поворачивается, смотрит на любимого ученика и спрашивает:
Ин., 21: 21–22. Его увидев, Петр говорит Иисусу: Господи! а он что? Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? Ты иди за Мною.
Другими словами, Петр должен следовать наставлениям и не беспокоиться о любимом ученике. У любимого ученика будут свои собственные задачи, которые могут включать в себя нечто, вплоть до того, чтобы дожить до второго пришествия.
Затем автор четвертого Евангелия продолжает исправлять недоразумение, указывая на то, что Иисус не говорил категорически, что любимый ученик не умрет до второго пришествия; но что он не умер бы, если бы Иисус захотел бы устроить так.
Ин., 21: 23. И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет. Но Иисус не сказал ему, что не умрет, но: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?
Здесь есть один важный момент. Ранние христиане верили, что Иисус скоро вернется и вскоре будет установлено Царство Божие. Есть стихи, которые казались им подтверждающими это. Так, во всех трех синоптических Евангелиях повторяется то, что, по-видимому, было твердым обещанием по этому поводу со стороны Иисуса.
Мф., 16: 28. Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем.
Очевидно, любимый ученик, должно быть, стоял там в то время, и если у этого ученика была большая продолжительность жизни, то замечание Иисуса, должно
быть, приобретало конкретный смысл. Один за другим те, кто знал и слышал Иисуса, умирали, но любимый ученик продолжал жить. Конечно, тогда многие, должно быть, думали, что именно его Иисус упоминал как того, кто «не вкусит смерти» до второго пришествия.Четвертое Евангелие как последнее из написанных (через семьдесят или более лет после распятия) должно быть уже менее уверенным, чем синоптические Евангелия, в предстоящем втором пришествии. В частности, если бы любимый ученик умер, не дождавшись второго пришествия, то его секретарю или какому-нибудь более позднему комментатору было бы необходимо вставить замечание по поводу того, что Иисус действительно высказал утверждение в отношении любимого ученика, но оно было условным, а не абсолютным.
(Конечно, можно было бы посчитать, что упоминание о тех, кто не умрет до второго пришествия, относилось не к любимому ученику, а к какой-то совершенно малоизвестной личности, о которой Иисус слышал в то время. Эта мысль, возможно, внесла свой вклад в воскрешение рассказа о так называемом «Вечном жиде». Это был иудей, который совершил некоторое преступление против Иисуса или оскорбил его во время распятия и был осужден на вечные скитания по земле, вплоть до второго пришествия. Об этой личности возникло огромное множество легенд, которые все совршенно лишены библейской основы, за исключением отдаленного подтверждения в этом стихе.)
Однако, возвращаясь к любимому ученику, мы можем увидеть, что этот последний отрывок в четвертом Евангелии можно использовать, чтобы доказать, что он, должно быть, был долгожителем. И действительно, если он написал четвертое Евангелие в 100 г. или несколько позже, то, должно быть, это так.
Но из двух сыновей Зеведея Иаков не был долгожителем. Он умер мученической смертью через несколько лет после распятия:
Деян., 12: 1–2. В то время царь Ирод поднял руки на некоторых из принадлежащих к церкви, чтобы сделать им зло, и убил Иакова, брата Иоаннова, мечом.
Остается только Иоанн, сын Зеведея, к тому же он является единственным апостолом, по поводу которого нигде в повсеместно принятой традиции не говорится о мученической смерти. Напротив, в одной легенде предполагается, что он дожил до возраста в девяносто или более лет.
Согласно этой легенде, Иоанн в более позднем периоде своей жизни занимался миссионерской деятельностью в Эфесе, городе на побережье Малой Азии. Во время царствования Домициана (81–96), когда христиане подвергались преследованию, он удалился в целях безопасности на остров Патмос, который находится примерно в 50 милях к юго-западу от Эфеса. После смерти Домициана он возвратился в Эфес и умер там во время Царствования Траяна (98—117).
Если это — действительные факты и если ему было двадцать лет во время распятия Иисуса на кресте, то сын Зеведея Иоанн родился в 9 г., и ему было бы девяносто один год в 100 г., когда могло быть написано четвертое Евангелие. Это большой возраст, но, разумеется, вполне достижимый.
Еще одним аргументом в пользу этой теории является то, что в четвертом Евангелии Иоанн ни разу не упоминается по имени, так что нет никакой возможности отличить его от любимого ученика. Наибольшая вероятность упоминания возникает в тот момент, когда некоторые из учеников перечисляются среди тех, кто однажды увидел воскресшего Иисуса: