Путеводная звезда. Том III
Шрифт:
Ух ты, вот это еще один неожиданный поворот. Видимо, девушки решили поучаствовать в большой политической игре, и явно не знают, буду ли я сторонником их выбранного пути. И Анастасия сейчас, пусть и без слов, прямо говорит Ольге, что если я буду против, то и она на этот выбранный ими путь не встанет. Ольга же, воспользовавшись случаем, явно желает прощупать почву моей лояльности.
Прямо спросить что ли, что именно они хотят сделать? Ага, так они и ответят, как же. Все же очень много я пропустил в России, пока Драго фестивалил на Занзибаре, а сам я отдыхал в межмировом замке.
Глубоко
«Не окажемся же, да?» — очень негромко, даже в мыслях едва слышно, поинтересовалась крайне напряженная Ольга.
Взяв уже прижавшуюся ко мне сбоку Анастасию за руку, я вместе с ней подошел ближе к Ольге, встав почти вплотную. После чего взял за руку и ее.
Подождал. Еще немного подождал, проверяя догадку.
Первой подняла руку Анастасия, Ольга следом — и через пару мгновений мы уже втроем стояли, держась за руки все вместе.
Ну вот, не ошибся: шутка Астерота с обменом памяти просто не оставила им выбора — и Север и Юг, которые в силу географии и политики должны были стать противниками, стали союзниками. Один шанс из миллиона, что-то из разряда невозможного.
Совершенно неожиданный союз, правда, который только зарождается, но уже совершенно ясно, что этот союз просто в корне поменяет будущее не только России, но и всего мира.
«Да», — одновременно отреагировали на мои мысли и Ольга с Анастасией.
Сжав руки девушек, я посмотрел поочередно обеим в глаза, и только после заговорил:
«Наш мир стоит, возможно, на пороге большой войны. Если она случится, это будет грандиозным бедствием, самым худшим из всего, что видела до этого момента наша цивилизация. Но… все проходит, и это пройдет. А вот если мы, с тобой, — очень внимательно посмотрел я Ольге в глаза, — окажемся в роли противников, то есть у меня стойкое предчувствие, что само существование нашей цивилизации окажется под угрозой. Так что, если ты спрашиваешь меня, станем ли мы противниками, то мой ответ — нет. Друг против друга мы не окажемся»
«Вот за это я тебя и люблю», — неожиданно, причем больше даже неожиданно для самой себя, произнесла Ольга. Короткий миг замешательства, после чего она вырвала руку и буквально выбежала из допросной комнаты.
— Н-ну… вот как-то так, — негромко произнес я себе под нос.
«Ты помнишь, что я тебе сказала?» — поинтересовалась Анастасия.
«Ты мне много чего говорила. Как-то раз ты мне вообще сказала «увидимся вечером», а после оставила на льдине посередине реки»
«Зачем с козырей-то сразу? Я уже сотню раз об этом пожалела», — смутилась и опустила глаза Анастасия.
«Конечно я прекрасно помню, что ты сказала мне в последний раз».
Ошибиться в интонациях было невозможно — спрашивая, Анастасия имела в виду свои слова, сказанные на борту яхты «Эскалада», сразу после финального матча турнира.
«Я буду ждать. И когда ты решишь вернуться в Россию, помни об этом», — повторила она и сейчас слово в слово.
Я глубоко вздохнул, думая, как и что на это ответить. Потому что у меня для нее были тысячи слов, вот только… нужны ли они ей?
Но Настя сделал выбор за меня, приложив мне палец к губам.
«Ты еще никуда не ушел.
А прежде чем остаться, тебе еще надо уйти. Уйти, чтобы остаться», — произнесла она, глядя мне прямо в глаза. Взглядом, как будто знает что-то, чего не знаю я. Точь-в-точь таким же взглядом, кстати, не так давно смотрела на меня Ольга, когда мы общались в совещательной комнате замка Гвело.Поцеловав меня на прощание, Анастасия довольно резко развернулась, и вышла из кабинета.
Хм. Уйти, чтобы остаться.
Оч-чень интересно, но ничего не понятно. Как обычно, впрочем.
Пожав плечами, я забрал со стола «хлопок» и браслеты-блокираторы магии, еще раз внимательно осмотрел план Тайной Академии, запоминая все до мельчайших подробностей.
Прежде чем выйти из кабинета, посмотрел на часы.
«03:55»
Собачий час, самое подходящее время для предстоящего дела.
Покинув кабинет, подошел к окну, посмотрел на пустынную площадь, и приоткрыв створку, вышел на улицу броском кукри. И, не прерывая цепочку телепортаций, следующим броском переместился в темный мир отражения.
Меня ждал граф Бергер.
Глава 20
В густой и буквально обволакивающей тишине темного мира скрежет моих подошв по брусчатке прозвучал глухо. Да и вообще ощущение, что слышу звуки вокруг словно сквозь вату. Как все привычно и знакомо.
Ну привет, темный мир — внимательно осмотрелся я по сторонам, замерев.
Никого.
И ничего.
Ни столбов Тьмы, ни фигур безвозвратно одержимых. Только темные очертания домов, нависающих над улицами площади, низкое небо, привычная мглистая серость вокруг. Весь окружающий мир привычно темно-серый — и земля, и окружающие здания, и небо.
Только лишь белые стены Политехнического музея, так похожего на огромный русский терем, немного разгоняют привычную серую мглу. Но именно Политехнический музей и выглядит здесь и сейчас самым отталкивающим зданием — по его белым стенам змеятся черные, влажные лианы. Очень это похоже на то, как бугрятся на бледном лице одержимого черные вены, когда приходится касаться Тьмы — пришла мне вдруг на ум аналогия сравнения.
Продолжая постоянно оглядываться по сторонам, я медленно прошелся по площади. Место одновременно знакомое — я здесь, на Лубянской площади, был в прошлой жизни неоднократно; знакомое, но одновременно и чужое.
Такое волнующе-знакомое с малых лет здание Детского мира отсутствует, а широкий проезд Новой и дальше Старой площади разделяет вдоль, на две неровные части, крепостная, без шуток, стена. Совсем как в городах Старой Европы, когда в центре видишь остатки старых укреплений. Эта стена меня и смущала — в моем мире такой точно не было.
Если бы не узнаваемый Политехнический музей, я и не узнал бы место, где нахожусь. Помогла архивная память: восстановив перед взором картинки собственных воспоминаний и осколков знаний о новом мире, я понял, что в здесь сохранилась стена Китай-города, в моем мире отсутствующая. И Китайгородский проезд, здесь называющийся Китайский, в этом мире так и пролегает начинаясь от самой Лубянской площади, вместе с ограждающей его сохранившейся стеной.