Путеводная звезда

– Не хмурь брови, морщины появятся.

Я посмотрела на ее уже не молодое, но все еще красивое лицо. Мелкие морщинки в уголках глаз придавали маме некий шарм, отчего ее лицо, родное, любимое, становилось еще более дорогим моему сердцу. С возрастом она стала еще прекраснее.

– Мам, ты отлично выглядишь. Какие новости?

– Спасибо, детка. Мы с Борисом собираемся поехать кататься на лыжах, а еще хотим завести собачку.

Ее глаза блестели, выдавая, насколько ей хорошо.

– Мам, я рада, что ты наконец счастлива.

– Счастье – это выбор. Жаль, что мне понадобилось так много времени, чтобы это понять. – Она на мгновение замолчала и отвела взгляд. – Детка, твой отец звонил, он переживает. Позвони ему.

В воздухе повисло молчание. Я все еще не могу простить его, хотя прошло столько лет. Но я помню, как он бросил нас с мамой ради другой женщины, будто это случилось вчера. Я отказываюсь это понимать.

– Мам, ты же знаешь, разговоры с ним даются мне тяжело.

– Он любит тебя. Попробуй дать ему шанс. Я давно должна была тебе сказать… может, если бы я была не такая гордая, хоть немного ему уступала… может, он и не ушел бы.

Я повысила голос, пытаясь ей возразить.

– Мама, не оправдывай его!

– Нет, послушай. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, что отношения между мужчиной и женщиной – это не просто. И виноваты оба. Хочешь судить, суди и меня.

Я почувствовала легкий укор совести. Я давно уже вычеркнула отца из своей жизни.

– Ладно, мам, я пойду искупаюсь, – пытаясь уйти от темы, ответила я.

Зная, что сопротивление бесполезно, она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, затем выдохнула. Потом, открыв глаза, расплылась в улыбке. И где это она научилась так быстро успокаиваться? Не узнаю свою маму.

Затем она прижала руки к губам и послала мне воздушный поцелуй.

– Люблю тебя, – нежно сказала она.

Я повторила ритуал с воздушным поцелуем и завершила звонок.

***

От изнурительной жары и звенящих мыслей у меня разболелась голова. Я налила стакан воды и отправилась в спальню за аспирином. Раскопки в моей сумочке результатов не принесли, поэтому пришлось высыпать ее содержимое на кровать. Для большего эффекта я положила в рот две таблетки аспирина и запила его водой. После чего принялась собирать содержимое сумочки. Мой взгляд, словно красная таблетка, притянула яркая визитная карточка, на которой русскими буквами было написано «бар «Креветка».

В памяти всплыли слова Антона: «Днем самое вкусное местечко, а вечером – пристанище одиноких туристов в поисках парочки». Антон настоял, чтобы я взяла визитку. Если захочу еще пообедать в «Креветке», достаточно показать карточку любому таксисту, и он доставит меня в бар.

Это же просто чудесно! Как раз то, что нужно. От головной боли не осталось и следа. Воодушевленная, я поспешно открыла шкаф, чтобы подобрать наряд к вечеру. Мой взгляд упал на красное платье, купленное перед отъездом, вырез которого был явно больше, чем я обычно себе позволяю. Это платье как раз выбирала Лиза, она же и заверила меня, что в отпуске оно вполне уместно. Я вытащила платье, понимая, что другого случая его надеть, вероятно, уже не будет, и начала собираться.

Глава 7

Во всем есть черта, за которую перейти опасно,

ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.

Федор Михайлович Достоевский «Преступление и наказание»

У входа в «Креветку» меня встретила парочка, слившаяся в поцелуе. Это не был легкий поцелуй двух романтиков, а тот поцелуй, который предназначался только им двоим – полный похоти и страсти. Но они почему-то решили посвятить в него всех окружающих. Еще не войдя в бар, я уже чувствовала себя грязной, хотя только что приняла ванну.

«Тебе здесь не место», – услышала я где-то далеко, на территории сердца. Ярко вспыхнувший образ Ильи заглушил этот тихий шепот. Я решительно отвергла идущие изнутри тревожные сигналы и вошла в «Креветку».

Официанты в суматохе носились от столика к столику, совсем не замечая меня. Я окинула взглядом зал, чтобы найти свободный столик. Почти все они были заняты. Если днем, когда мы обедали с Антоном, бар был полон семей с детьми и компаниями друзей, то сейчас за каждым столиком сидела парочка любезно воркующих людей. Кое-где можно было увидеть мужчину или женщину, пока еще остававшихся в одиночестве. Я устроилась за свободным столиком на террасе, где могла насладиться уходящим солнцем и плеском волн. Хоть стол и был абсолютно чист, мне почему-то захотелось протереть его влажной салфеткой. Официант не заставил себя ждать, материализовавшись передо мной, словно из ниоткуда. Я взглянула на уже знакомое мне меню. Креветки в кляре, в сливочном соусе, томатном, на гриле, но я заказала креветки в устричном соусе и апельсиновый сок.

Еще до того, как меня покинул официант, я почувствовала на себе пронзительный взгляд. Нисколько не смущаясь, меня рассматривал темноволосый мужчина с глазами цвета крепкого кофе и такими густыми и черными ресницами, что, казалось, глаза его светятся из-под черных полос, как у бенгальского тигра. Наши глаза встретились. Его взгляд был настолько жгучим, что я боялась, как бы не загорелось мое и без того огненное платье. Он встал и, не отрывая взгляда, направился к моему столику хищной походкой. Медленно, шаг за шагом, смотря мне прямо в глаза. Я почувствовала себя маленький мышкой, попавшейся в лапы кота, которую вот-вот слопают.

– Последние два часа я ждал именно тебя, – произнеся эти слова, незнакомец сел напротив, даже не спросив, что я об этом думаю. – Рамиль, – добавил он, протягивая мне руку.

Мне ничего не оставалось, кроме как протянуть руку ему в ответ. Вместо дружеского рукопожатия он наклонился и нежно поцеловал мою руку, еле касаясь ее губами.

– Лана, – ответила я.

Мне принесли сок и креветки, а Рамилю пиво. Пока я пыталась элегантно есть креветки, Рамиль без остановки рассказывал о своих успехах и лишь изредка спрашивал что-то у меня. Меня это не смущало. Мне была приятна его компания, я с удовольствием грелась в теплых лучах его внимания. Судя по рассказам, это был очень интересный мужчина, и я бы с удовольствием продолжила общение. Да я за этим сюда и пришла – мне нужен был некто, кто пробудит в Илье ревность. Одно меня тревожило – Рамиль больше не смотрел мне в глаза. Его взгляд был прикован к ложбинке между моих грудей. Я поставила локти на стол и свела руки, пытаясь хоть как-то спрятаться и жалея, что нацепила это платье. Пока Рамиль рассказывал очередную историю, при этом, скорее всего, гадая, какого цвета мое нижнее белье, я пыталась разделаться с креветками и при этом остаться чистой.

Официант принес счет. Рамиль достал баты и рассчитался за нас обоих.

– К тебе или ко мне? – спросил он, поглаживая меня по руке.

– За кого ты меня принимаешь? – вырывая у него руку, возмутилась я.

– В отпуске нет времени на долгие свидания. Хочешь, я тебе цветов куплю? А потом ко мне, – с усмешкой предложил он.

– И не подумаю, – твердо отказалась я.

– Ты чокнутая? Зачем тогда приперлась в «Креветку» в таком платье? – говоря это, он начал оглядываться по сторонам в поисках свободного столика, но все уже давно были заняты. Затем он демонстративно встал и покинул бар, оставив меня в одиночестве с моим позором и глупостью.

Казалось, весь мир против меня. Я словно застряла в череде неурядиц, нет сил больше справляться и выдумывать план. И вот вроде бы, когда уже совсем не было сил искать выход, меня осенила мысль – почему бы не поднять себе настроение и немого не повеселиться. Я заказала себе пятьдесят грамм тайского рома. В фильмах обычно это всегда помогало главным героям забыться. Сделала глоток, и мое горло обожгла жгучая жидкость. Я никогда не пила крепкий алкоголь. Волна хмеля и радости сразу потекла по моему телу. Еще глоток. Еще пятьдесят грамм, и во мне проснулась озорная девчонка. Щеки запылали огнем. Душа требовала танцев и веселья. Но перед глазами почему-то все поплыло. Еще пятьдесят грамм. И я, кажется, увидела одинокого мужчину у барной стойки. Первая попытка встать оказалась безуспешной, я перевернула свою сумочку и высыпала все ее содержимое. Встав на четвереньки, я собрала свои побрякушки, только вот помада укатывалась все дальше и дальше. Ну и пусть себе катается. Покачиваясь то ли от музыки, то ли от хмеля, я все же добрела до барной стойки. Схватившись за одиноко сидевшего мужчину, по-другому бы просто не устояла, я предложила: