Пути и стены

Ростовщики обосновались в портике у рынка. Так забавно смотрелся этот вполне гирцийский портик на фоне грязного восточного рынка. Весь город образовался из смешения культур. Где-то в окрестностях есть даже район соотечественников, но обращаться к ним Виал не собирался, потому что они принадлежали враждебной коллегии.

Циралис не настолько крупный город, чтобы его коллегии выводили фактории за море. Лишь отдельные торговцы решаются протянуть связи к соседям. Сам же город слишком патриархальный, хотя живет морем.

Менялы и ростовщики занимали ближайший к рынку ряд. Многие из них совмещали профессии. Перед каждым человеком на небольшом столе стояли двуплечные весы, набор разновесов из бронзы, стали или камня, а так же несколько мешков с разменной монетой. Охраны нет, но обворовать этих почтенных господ, замотавшихся в цветные халаты, никто не рискнет.

Ругаться, даже драться с бородатыми менялами - можно, но покушаться на их богатства нельзя ни в коем случае. Виал вспомнил, как пару лет назад подпалил бороденку одному такому, так ему ничего за это не было! Личная честь стоит в их череде приоритетов после прибыли. Может быть, это даже хорошо, вон они как процветают.

На столах кроме рабочих инструментов находились кувшины с вином, пшеничные лепешки и миски с сыром или инжиром. Это угощение предназначалось для менял и некоторых просителей, которые собирались разменять по меньшей мере фунт серебра.

Виал проходил мимо столов, разглядывая менял, искал тех, с кем уже имел дело. В отличие от уличных торговцев, эти мужчины в халатах не зазывали посетителей, не заманивали угощениями. Они сидели степенно, как старцы в сенате. Лишь хитрые глазки поблескивали из-под прикрытых век, подведенных тушью.

У этого народа принято краситься не только у женщин, но и у мужчин. Хотя женщин тиринцев Виал никогда не видел. Если не считать рабынь и бедноты.

Позади гремел рынок, сотканный из множества голосов, перевитый десятком ароматов и сдобренный смрадом. Пахло всем: специи, навоз, пот, кровь, цветы, рыба. Как пахнут эти люди, Виал не представлял, они уже давно утратили собственные запахи, смешали его с тем, чем торгуют.

Вот и от менял пахло бронзой и полиролью. Многие менялы, ради забавы натирали монетки, чтобы они блестели, привлекали просителей. Считают, что подобные монеты выглядят более... внушительно, что ли. В отличие от тех, что покрыты патиной.

Это показуха для тех, кто не знает цену деньгам. Старинные деньги, покрытые окислами намного весомее.

Виал остановился у скромного с виду человека, приткнувшегося в углу портика. Он сидел как бы в стороне от коллег. Вокруг него не сновал народ, было пространство свежего воздуха, тишины.

– Косс Виал из Циралиса?
– спросил меняла, заметив торговца.

– Ты до сих пор помнишь меня, Фартеш.

Виал не стал ждать приглашения, уселся на ковер перед столом менялы. Поджать ноги оказалось тяжело, мешал край туники. Фартеш наблюдал за тем, как возится посетитель, затем передал ему чашку, полную вина. Для него эта капля не будет расточительством.

Вино было прекрасным, даже на расстоянии Виал учуял аромат. Его ноздри расширились, глаза заблестели, что не укрылось от внимания Фартеша.

– Благословен день, в который мы встретились, - произнес Виал, отпивая.

– И боги, благодаря которым пересеклись пути.

Сам Фартеш не был старым, чуть моложе торговца. Но возраст тиринцев сложно оценить, солнце старит их быстрее, а морской ветер и соль придают их облику величественность многих десятилетий жизни! К тому же смуглая кожа, умасленная борода и тени меняют облик до неузнаваемости.

Виал знал собеседника, знал, его возраст, знал его статус. Положение в обществе придавало этому молодому человеку величие, которого не имели люди в стороне от него. Он владел коллегией ростовщиков и менял, был их патроном. И сидел здесь просто ради разнообразия, а весы - посеребренная бронза, служили чем-то вроде царской диадемы.

– Ты бы не обратился ко мне без надобности, - перешел сразу к делу Фартеш.

Он знал, что торговцы с севера не любят болтовни. А так бы он обязательно полдня болтал о стервозных женах, нерадивых детях и последних событиях на рынке.

– Деньги. Все упирается в деньги.

– Занимать не хочешь.

Скорее утверждение, чем вопрос.

– Но и работы ты здесь не найдешь, - заключил Фартеш.

– Так ли не найду?
– Виал искоса посмотрел на собеседника.

Тот знал, чем занимается торговец. Вот только лично марать руки не собирался.

– Не сезон сейчас, если ты о торговле... Я думаю, смогу пойти тебе на встречу, найти пару заказов.

Вот так и получается, рисковать приходится навклерам, а большую часть выручки получают пузатые бездельники. И как он обставляет это - пойду тебе на встречу! Словно делает одолжение.

Виал не раз сталкивался с подобным, но так и не привык. Он мог отказаться от великодушного предложения Фартеша, мог бы просто занять денег, но стал торговаться. Ему, как контрабандисту, полагалась одна десятая стоимости товара. В Циралисе Виал взял бы половину.

Здесь не стоило рассчитывать на большее, чем одна пятая. И то, он не знал, что повезет. Может быть, ткани. Или металл? Или камни? В зависимости от товара будет итоговый доход.

Вот только пятую часть выбить из Фартеша не вышло. Седьмая часть и все, больше он не соглашался, не уступал чужаку. Сошлись и на том, хоть не кабала.

О месте назначения и роде груза узнает позже, уже в порту ему сообщат.

Не особо радуясь этому успеху, Виал вернулся к лодке, отправил Эгрегия гулять. Тот уже не хотел уходить, боялся чужого города, но уступил настойчивости торговца. А тот просто хотел избавиться от свидетелей.

Ведь грузом мог оказаться живой товар. Вот уж безумие, в его-то лодочку садить рабов. Они даже в путах передушат команду. Хотя порой Виал проделывал такой трюк, даже двадцатку рабов перевозил.

Эгрегий получил от него пару медяков и был послан гулять по улочкам. Виал даже не стал его предупреждать куда можно идти, а куда не стоит соваться. Парень сам сообразит, что в этом городе нет безопасных мест.

Нож и праща при нем, так что сумеет защититься.

Расположившись на дне лодки, Виал размышлял, дожидаясь посланника. А Эгрегий не стал далеко уходить. Не столько из страха перед незнакомым местом, сколько из любопытства. Он ходил по набережной, иногда заглядывал на соседние улочки, заходил в лавки и харчевни. Всегда отпущенник держал в поле зрения причал, где пришвартовалось его судно.

Гардуметские торговцы даже не окликали чужака, понимая, что тот не собирается ничего покупать. Есть у них такая способность, которую ни один цивилизованный человек не понимает. Эти варвары с первого взгляда оценивают платежеспособность посетителя.