Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Может быть, мои дети уже не успеют увидеть свою прабабушку, которая родилась в Литве и прожила тяжелую жизнь, осталась в Сибири, не смогут услышать ее рассказ о своей жизни. Зато я могу оставить им в наследство свои исследования и бережно записанные воспоминания о прабабушке.

В эвакуацию

«Свои или чужие?» Эвакуированные ленинградцы в Челябинске, 1941-1948

Мария Шардакова

Школа № 59, г. Челябинск,

научный руководитель М.С. Салмина

«Снова горе, снова слезы…»

К востоку от Уральских гор на берегу реки Миасс дымил трубами мощных, только что построенных заводов город Челябинск. В 1941 году он был крупным советским городом с населением 276 тысяч человек. В ходе индустриализации 1930-х годов город существенно изменил свой облик: из небольшого торгового городка он превратился в один из индустриальных центров СССР, в котором работали ГРЭС, тракторный, абразивный, цинковый, ферросплавный и другие заводы.

По этой причине ему суждено было стать одним из центров эвакуации во время Отечественной войны. По решению эвакуационной комиссии 1941 года городские предприятия уже в первые месяцы войны стали принимать оборудование и людей из западных регионов страны (Харьковского тракторного, Ленинградского Кировского и других заводов).

А теперь перенесемся в Ленинград. В воспоминаниях блокадников, собранных Д. Граниным и А. Адамовичем в «Блокадной книге», читаем: «У всех мечта: эвакуироваться. Уехать из Ленинграда. Куда угодно, только бы получить кусок настоящего хлеба. Эвакуация давно прекращена: нет пути, по которому можно увозить людей, – но люди сладко мечтают об этом, сидя в темноте своих морозных комнат, шагая пошатывающейся походкой по мертвым, заснеженным улицам города, стоя в очереди у пустых полок магазинов, на работе, в столовых».

Пианистка М.Н. Берх (после эвакуации осталась работать в Челябинске), пытаясь спасти подругу – молодую мать, в условиях голода помогала ей кормить малыша, обрывая со стен обои, соскребая с них засохший мучной клейстер и из этой массы готовя ребенку «болтушку». Сами они питались листьями фикуса, Матильда Наумовна потом всю жизнь не могла есть зеленый лук, ей казалось, что у него такой же «горестный вкус». Страх смерти и стремление выжить заставляли людей бросать обжитые места и ехать в неизвестность.

«На станцию дожидаться отправки…»

Какие категории граждан подлежали эвакуации из городов, находящихся под угрозой оккупации, в том числе из Ленинграда? Эвакуация прежде всего касалась предприятий, с которых снимали оборудование, а также инженерно-технических работников, служащих и рабочих этих предприятий. А уже со специалистами и рабочими выезжали члены их семей.

Эвакуация Кировского завода началась в конце июня 1941 года, то есть в первые дни войны, и продолжалась почти до конца 1943 года. Только на Челябинский тракторный завод было эвакуировано 7,5 тысячи ленинградцев, а массовая эвакуация населения Ленинграда началась с 23 июля 1941 года. Эвакуация по ледовой трассе и воздушным путем продолжалась вплоть до прорыва блокады.

Помимо производственных объектов на Урал эвакуировались и культурные ценности, хранящиеся в ленинградских музеях. В Свердловск в составе двух эшелонов было отправлено более миллиона произведений искусства. Продолжалась работа по упаковке третьего эшелона, когда вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады. В эвакуации сотрудники музеев несли дежурства в помещениях, где хранились экспонаты, не прекращали научной деятельности – делали доклады, писали статьи и читали лекции в госпиталях. Во время эвакуации не пропал ни один экспонат.

Особенно тяжело проходила эвакуация детей: как я выяснила в ходе исследования, это были детские дома, интернаты, ремесленные училища, школы и детские сады. Бывали случаи, когда родители утром отводили ребенка в детский сад, а после работы выяснялось, что его эвакуировали. Эвакуации подлежали и детприемники, куда попадали дети, у которых погибли родители. Но многим детям повезло – они приехали на Урал вместе со своими родителями.

Вот одно из воспоминаний воспитанника интерната, прибывшего в Челябинск, Виктора Горбачева: «Приехали – мороз трескучий! Но что мне навсегда запомнилось – по приезде нас сразу же вымыли в бане, хорошо накормили и обогрели… потом, конечно, всякое бывало, но запомнилось только хорошее. Урал спас нам всем жизнь»1. За полгода войны в Челябинскую область прибыло 123 детских дома (14 722 человека), 78 интернатов (5878 человек), 65 детских садов (6148 человек), 15 домов ребенка (1473 человека), 5 детсанаториев (647 человек), а всего с домами собеса – 29 565 человек2.

Некоторые начальники пытались воспользоваться служебным положением и вывезти свои семьи. Так, в телефонограмме наркому путей сообщения Л.М. Кагановичу от 24 августа 1941 года уполномоченным Северного фронта Илларионовым сообщалось: «19 августа втихомолку был составлен список в начале на 17, а затем доведен до 25 человек командиров и политработников Волховстроевского отделения узла, семьи которых решили эвакуировать. Подготовили вагоны, завезли продукты из райтрансоргпита большое количество, подали вагон-кухню и ночью стали грузиться. Наутро об этом узнали рабочие паровозного депо и открыто стали высказывать возмущение, заявляя: мы просили вагоны для семей – не дали, а себе взяли, нам продуктов не выдают, а себе берут, такие руководители нам не нужны»3. Поэтому рабочие просили привлечь их к ответственности, даже отобрать партбилеты и особенно настаивали разобраться, откуда были получены продукты.

Разными были моменты расставания с родным Ленинградом. Например, А.П. Иванова в своих воспоминаниях писала: «Мой отец работал на Кировском заводе. Завод стал эвакуировать своих рабочих и их семей. Отец, мама и я стали собираться в эту дальнюю и долгую дорогу. На работе все сотрудники мне завидовали и называли счастливой. А счастье со слезами. Оформила увольнение, побывала на Невском проспекте, во многих местах. На улицах продают книгу Стендаля „Красное и черное“, в кинотеатрах идет фильм „Маскарад“. Это я прощалась с городом и моей „родиной“». Кировский завод не весь был эвакуирован в Челябинск, часть его работников в годы блокады продолжали выпускать продукцию. Остающиеся считали отъезжающих счастливчиками. Но многие понимали, что уезжают надолго, если не навсегда.

Те, кому пришлось покидать город в более позднее время, вынуждены были преодолевать гораздо большие трудности.

Но и первый период эвакуации прошел очень тяжело: «Летом и осенью 1941-го не было достаточной настойчивости, твердости, последовательности в эвакуации населения, это пришло позже, в условиях несравненно более трудных, зимой, когда пришлось вывозить (и даже выводить пешком на сотни километров!) около миллиона женщин, детей, ослабленных голодом людей, в морозы и все под теми же бомбежками и обстрелами» – так характеризуют ситуацию авторы «Блокадной книги». В организации эвакуации была масса недочетов, неразберихи.

«Ехали долго, целый месяц…»

Какими путями люди покидали свой город? Ленинградцев, как и других беженцев, эвакуировали по рекам на баржах, катерах и пароходах, самолетами, автотранспортом, но преимущественно по железной дороге. Формировались специальные эшелоны. Эвакуационная комиссия Ленинграда, как и других городов, была обязана назначать в каждый отправленный состав начальника эшелона, старших по вагонам, а также врача и медицинскую сестру, ответственных за доставку и обслуживание эвакуированных до места назначения. На бумаге это были четко спланированные действия, организованная система. Но в действительности это отнюдь не всегда удавалась сделать.