Пути в незнаемое. Сборник двадцатый

Мало того: даже после конца сборки, в первые месяцы исследований, в головы авторов приходят сотни идей об улучшении конструкции, которые они воплощают «на ходу». Что-то получается, что-то — нет, но всякая установка больше похожа на все время меняющийся живой организм, чем на застывшее железное изваяние. Поэтому только два утренних часа моего первого дежурства прошли в одиночестве, а потом в «голубой хижине» все время кто-нибудь крутился, что-то подсоединял, смотрел на экраны дисплеев, подсчитывал на бумаге или задумчиво изучал потолок. Я с завистью смотрел, как они безошибочно выуживают нужный им провод среди сотен таких же, на мой взгляд ничем не отличающихся, и думал: хорошо им, работающим на установке с самого ее зарождения, они знают характер своего детища, все его слабые и сильные места. А как быть новичкам?

Довольно скоро я узнал, что все предусмотрено для облегчения жизни новичков. Во-первых, в памяти ЭВМ лежит подробнейшее описание того, что она умеет делать. Во-вторых, такое же подробное описание висит на каждом шкафу электроники, и в нем описаны самые типичные поломки. В-третьих, рядом с управляющим дисплеем положен список телефонов экспертов по всем частям установки — звонить можно и нужно в любое время суток.

И если первое мое дежурство прошло нервно, но более или менее гладко в смысле работы установки, то во время второго я уже пытался кое-что усовершенствовать, а на третьем — получал истинное удовольствие от окружающего гудения и моргания, потому что начал понимать его смысл. Время между дежурствами было заполнено чтением многотомной эпопеи «Установка АРГУС», чтением увлекательным и полным всевозможных открытий.

Только вот после первых дежурств читать не удавалось — уставал. И по совету профессора Дардена я отправлялся на прогулку.

ОЛЕНИ, ФАЗАНЫ, КРОЛИКИ

Один из принципов существования в ДЕЗИ — полная самостоятельность. Никто никого не водит за руку: тебе дают план территории и дают возможность ориентироваться самому.

Кроме плана на каждом шагу к вашим услугам всевозможные указатели, поясняющие, где что расположено. Заблудиться практически невозможно, и все же, честно говоря, лучшим ориентиром для меня лично была высоченная труба котельной, стоящая рядом со зданием ДОРИС. На нее я ориентировался, когда шел на работу, ее же искал, когда с работы возвращался.

И сам город Гамбург точно так же весь переполнен схемами, объявлениями и указателями — по нему передвигаться оказалось даже легче, чем по территории ДЕЗИ, ни разу не пришлось справляться о пути, все было обозначено просто и наглядно. Но выбрались в город мы не сразу, а первые прогулки проходили по территории ДЕЗИ.

Вокруг — много зелени, кусты малины, ежевики, а поздним вечером на тропинках и траве можно заметить быстро удирающих от тебя кроликов. ДЕЗИ расположен на окраине города, и зверьки существуют здесь довольно свободно. Они успели разобраться в режиме работы людей и безбоязненно греются на солнце в выходные дни — по субботам и воскресеньям. Иногда можно встретить и фазанов. Очень приятно наблюдать всякую живность в совсем вроде бы не подходящем месте. А под балконом моего номера в гостинице (жил я на первом этаже) на зеленой лужайке выросли маслята. Я долго любовался ими, даже сделал несколько слайдов, а потом все-таки выбрал самые большие грибы, срезал и, поджарив в сметане, съел с большим удовольствием. Самые симпатичные — маленькие и крепкие — оставлены были на вырост для завтрашнего урожая. Но на следующий день рано-рано утром любитель ровных газонов — садовник нашей гостиницы — безжалостно скосил их вместе с травой. А чтобы поискать грибов на других газонах, свободного времени как-то не нашлось.

В общем, первое время для прогулок вполне хватило территории физического центра, и оказывали они прямо чудотворное действие — очень хорошо отдыхалось среди травы, фазанов и кроликов. Потом диапазон моих походов раздвинулся на пару километров — я уже доходил до парков на берегу Эльбы. Там — свое удовольствие: олени. И у каждого достаточно просторного вольера стоит автомат, в котором за несколько монеток можно получить пакетик орешков и покормить оленей. Увы, пора возвращаться на установку.

ЗНАКОМСТВО С ОСЦИЛЛОГРАФОМ

Дежурства — лишь малая толика работы, которую мы делали в АРГУСе. Главной нашей заботой были мюонные камеры. Это железные конструкции длиной в несколько метров и шириной сантиметров в пятьдесят. Они прослеживают путь мю-мезонов и передают информацию о точных координатах в ЭВМ. Мю-мезоны — частицы, которым не преграда метровая толща магнита АРГУСа, поэтому мюонные камеры расположены и внутри детектора, и окружают его со всех сторон.

На второй день после нашего приезда в списке экспертов рядом с надписью «мюонные камеры» появились наши телефоны и имена. Так я стал специалистом по мюонным камерам.

Чтобы быть уверенными в работе камер, мы решили проверять их регулярно, не дожидаясь поломок. Точнее, решал у нас все Владимир Михайлович, а я старался как можно точнее выполнять его указания.

«Возьми осциллограф и проверь совпадение сигналов по времени в мюонном мастере», — это указание было первым. (Мюонный мастер — это сигнал, по которому информация с мюонных камер и сопутствующих счетчиков передается в ЭВМ. Надо, чтобы сигналы со всех отдельных камер и счетчиков передавались строго одновременно.)

Честно признаюсь, что с приборами мне приходилось сталкиваться не часто, несмотря на то, что физикой частиц я занимаюсь уже восемь лет. Основным делом всегда была обработка результатов на ЭВМ, и в программировании я кое-что понимал, но вот осциллограф видел только издалека. Вряд ли можно считать себя после этого физиком-экспериментатором, но я оправдывал свое незнание возросшей специализацией и разделением труда в физике. «Каждый должен хорошо делать свое дело», — так думал я раньше. Оказывалось, что в АРГУСе принцип иной: «Каждый должен хорошо делать все, что касается его части установки».

Поэтому, когда я сообщил Владимиру Михайловичу, что ни разу не брал в руки осциллографа, он улыбнулся и, поддерживая шутку, сказал: «Этак окажется, что ты и паять не умеешь!» Паять я тоже не умел, но рассуждать на эту тему не осмелился. Когда стало ясно, что я не шучу, Владимир Михайлович несколько минут сидел молча и смотрел в дверь «голубой хижины»; чувствовалось, только воспитание не позволяет ему высказать вслух, что он обо мне думает.

Скажу сразу: через час я уже вполне осмысленно что-то там измерял при помощи осциллографа, а еще через день — паял оторванные концы проводов. Выхода не было — пришлось превращаться в экспериментатора.

Пайка и работа с электроникой — наименее неприятные виды работ на установке.

Мюонные камеры, как уже было сказано, приборы довольно громоздкие, а повесить их надо с точностью не хуже сантиметра — именно такая точность в измерении координаты частиц от них требуется. Закрепить пятиметровую махину так точно дело непростое, а когда делают его такелажники при помощи своего любимого лома, то и безнадежное. Поэтому несколько дней мы выправляли неверно висящие камеры. Пришлось не менее ста раз забираться на шестиметровую высоту и орудовать там гаечными ключами и отвертками. Обучился и этому.

Так что дежурства — это цветочки. Однако ничего не поделаешь… Я впервые ощутил, что на мне лежит колоссальная ответственность за большое дело и если я чего-то не сделаю, кроме меня — некому. Сначала непривычно и страшновато, а потом даже чувство гордости распирает и начинаешь себя уважать.

Дела на установке — обязательная программа для каждого экспериментатора. Есть и произвольная — обработка результатов на ЭВМ.

КАК ГОВОРИТЬ С КОМПЬЮТЕРОМ