Пути. Дороги. Встречи

— Однако километров полета до Кульёгана будет, — отозвался Коля. — А там придётся сориентироваться на местности.

— Хорошо, если карта нам поможет, — сказал я.

— Меня беспокоит шатун. Он неспроста притих, — собирая вещи, посмотрел на меня охотник.

— Вся река в тальниках. Вот там он нас и ждёт.

— Кто ждёт, тот дождётся, — усмехнулся хант, — пулю под лопатку.

Теперь дорога наша шла борами и широким болотом. На плотном

снегу снегоходы бежали ходко и к вечеру мы подъехали к Кульёгану. Переночевав в березняке у небольшого озера, мы оставили свои «бураны» в лагере и надев лыжи, отправились изучать реку пешком.

— Надо посмотреть, есть ли на Кульёгане полыньи, — сказал Николай.

— Какие ещё полыньи? — удивился я. — Морозы-то стояли зверские!

— Кульёган не Юган, на нём полыньи стоят иногда до середины декабря.

— Наверное, из-за подземных тёплых ключей, — сделал я вывод.

— Не знаю! Но если они замерзли, то считай нам повезло — можно будет по льду на «Буранах» ехать, — сказал охотник.

Спустившись с невысокого яра, мы скатились на лёд реки и рядом с берегом отправились в нужном направлении. Но, пройдя пару километров, увидели за поворотом огромную покрытую туманом полынью.

— Видишь, я же говорил, — посмотрел на открытую воду молодой хант. — Что же нам делать?

— Может, удастся объехать это окно берегом, — подумав сказал я. — Надо проверить толщину льда.

Прорубив лёд, мы пришли к выводу, что на снегоходах ехать можно, и довольные пришли в свой лагерь. Вечером, сидя у костра, мы стали ещё раз сравнивать карту реки с той картой, которую мне дал фельдшер. Получилось, что до кургана с идолами от места, где мы остановились, примерно 30–35 километров.

— Если, конечно, карта верная, — посмотрел на неё охотник.

— Может, повезёт, тогда на «Буранах» это расстояние мы проедем за день, — высказал я надежду.

— А если не повезёт? — спросил Коля.

— Тогда оставим технику и пойдём дальше на лыжах, — пожал я плечами. — Другого выхода у нас нет.

Как и предполагал Николай, нам не повезло. И не потому, что влетели в полынью, а по причине того, что снегоход ханта сломался.

— Наверное, прогорел поршень, — высказал предположение охотник. — Как так получилось? Перед охотой поставил новые поршни, и на тебе!

— Что же ты старые-то не захватил? — укорил я его. — Они бы тебя что, утянули?

— Что-то не подумал!

— Тогда придётся твой снегоход оставить здесь. Обратно вернёмся на моём, потом с запчастями скатаемся за твоим, — сделал я деловое предложение.

Николай кивнул и, оставив оба «Бурана» на льду реки, мы опять встали на лыжи. В дальнейший путь было решено взять с собой ручную нарту.

— Вернёмся сегодня назад или нет, неизвестно, — сказал я. — Лучше будет, если захватим с собой печь, палатку и спальники — может, на кургане нам жить придётся.

Захватив всё необходимое, мы снова двинулись вверх по Кульёгану. Прошло не более часа такой дороги, и я стал узнавать местность: вокруг нас всё было так, как и на карте старого фельдшера.

— Здесь за поворотом должен быть урий [4] ,— посмотрел я на рисунок. — За ним ещё поворот, но уже направо. Там исток, а на берегу истока стоит рукотворный холм или курган с идолами. Нам осталось километра два, не больше!

— Ты забыл сказать, что тот курган охраняет зверюга с лапами огромного старого лоза [5] , и она нас ждёт, — добавил Николай.

4

Урий — по-хантейски старица.

5

Лоза — по мифологии хантов, огромный лохматый дух.

— К тому же смеркается, а кругом вдоль реки сплошная красноталовая чащоба, так? — спросил я его.

— Так-так! — кивнул головой промысловик-охотник.

— Короче, мы в западне, ладно что вовремя спохватились. Кстати, где наши собаки? — оглянулся я по сторонам.

— Они идут лесом по берегу, исчезли сразу же как мы остановились, — припомнил Николай.

— Плохо, что их с нами нет, давай-ка назад, к снегоходам. Завтра утром сюда снова придём.

Не успел я развернуть свои лыжи, как на берегу реки в прутняке раздался треск, и на лёд выскочил Дымок — кобель Николая. Моих собак пока не было.

«Никуда не денутся — придут, — подумал я, направляясь к снегоходам.

Мы подошли к своей технике. Взяли с неё всё необходимое и, выкарабкавшись на яр в молодой соснячок, развели костёр. Вскоре вечер превратился в тёмную непроглядную ночь.

Шло время, мы наскоро поужинали и стали думать о создавшемся положении. В душе с каждой секундой всё больше нарастала тревога. На страже вокруг лагеря остался один Дымок. Он бродил между сосенками, прислушиваясь и нюхая воздух. По собаке было видно, что она нервничает.

«Куда же делись Халзан с Дамкой? — думал я. — Неужели с ними что-то случилось? Но что? Тем более, сразу с обоими? Не могли же они провалиться сквозь землю?» — терялись мы в догадках.

Вдруг у меня ни с того ни с сего сжалось сердце, и я почувствовал пустоту в области солнечного сплетения.

«Эта тварь меня видит! — пронеслось в сознании. — Она совсем рядом!»

Я инстинктивно подтянул к себе «Берелу». Краем глаза взглянув на Николая, я увидел, что тот сидит, озираясь по сторонам, согнувшись со своей неизменной «Белкой» на коленях.

«Значит, и он чувствует», — отметил я про себя.

И вдруг за моей спиной раздался треск и одновременно с ним яростный лай собак. Как я оказался на другой стороне костра и как на ходу успел взвести курки ружья, я так и не понял. Единственное, что осталось в памяти, так это огромный медведь, хватающий лапами пустоту того места, где я только что находился. Обе мои собаки рвали его со всех сторон, а вокруг них с лаем носился ошалелый Дымок.

Какая-то доля секунды, и зверь бросился на меня через огонь костра. В это время сбитый с ног Николай нажал на курок своей «Белки».