Пьяная стерлядь (сборник)

Еще одним ее достоинством была удивительная способность решать свои проблемы чужими руками. Она была такой нервной, тонкой организации дамочкой, которая изумленно смотрела на мир, даже близко не представляя себе, как он устроен. Во всяком случае, делала вид, что не представляет.

Екатерина Александровна имела солидный водительский стаж — лет двадцать пять как минимум. При этом она ездила с восклицательным знаком на заднем стекле, крепко держала руль и никогда не могла запомнить дорогу. В общем, вела себя как выпускница школы вождения и менять стиль не собиралась.

В тот день она собралась за покупками. Марина обещала привезти на дачу внука, и Екатерине Александровне нужно было запастись продуктами. Она благополучно вырулила из ворот участка, проехала метров пятьдесят и, поняв, что ее неумолимо заносит влево, вернулась на участок, по-прежнему загребая влево, вышла из машины и увидела, что сдуто колесо. Екатерина Александровна задумалась — продукты были нужны позарез, запаска у нее когда-то была, но куда она делась, вспомнить не могла.

— Павлик, приходи, спасай меня, — Екатерина Александровна позвонила знакомому таджику, волею судьбы оказавшемуся в подмосковной деревне, где он подрабатывал то дворником, то пастухом, то строителем. Екатерина Александровна всегда с ним приветливо здоровалась, тот отвечал глубокими поклонами, еще не подозревая, к чему это приведет. Звали таджика, конечно, не Павлик, но так его окрестила Екатерина Александровна, и спустя время он начал на имя откликаться. Екатерина Александровна звонила ему, когда внуку нужно было собрать детскую кроватку, починить велосипед или трубу в душе, поменять газовый баллон. Отказов Екатерина Александровна не признавала. Каждая поломка была для нее катастрофой, и Павлик должен был ее немедленно спасти.

Тот покорно пришел, посмотрел на колесо и спросил про запаску.

— Нет, — горестно воскликнула Екатерина Александровна.

— Может, эвакуатор вызвать? — предложил Павлик, все еще надеясь сбежать.

— Павлуша, дорогой, спасай, внук приезжает, мне продукты нужны. Некогда мне с эвакуаторами! Золотой ты мой, помоги!

Павлик кивнул.

Он сходил к соседу и принес запаску. Показал колесо Екатерине Александровне.

— Нет, Павлик, я на таком не доеду. Я же сказала, что мне в сервис никак нельзя. У меня внук приезжает, — топнула она ножкой. — Найди мне нормальное колесо, я заплачу, ты же знаешь.

Она порылась в сумочке, вытащила кошелек и достала тысячу рублей.

Павлик тяжело вздохнул и ушел.

— Нет колес, — сказал он, вернувшись через полчаса.

— Не может такого быть! — воскликнула Екатерина Александровна и начала заламывать руки. — Делай, что хочешь! — Она схватилась за сердце.

Павлик был добрым и сентиментальным. Он опять тяжело вздохнул, пропал еще на сорок минут, но вернулся с колесом.

— Павлик, ты — волшебник! — запрыгала на месте, как курсистка, Екатерина Александровна.

Она съездила на рынок, накупила продуктов, сварила борщ и, довольная собой, села ждать дочь с внуком.

Калитка открылась, но вместо дочери с внуком зашли цепочкой сосед Витька, участковый Сан Саныч и Павлик.

— Вот! Вот оно! — закричал Витька, подскакивая к стоявшей на газоне машине Екатерины Александровны.

— Я требую объяснений! — сказала гордо та.

— Что ж вы, Екатерина Александровна, колеса у соседей свинчиваете? — вздохнул Сан Саныч, который годился ей в сыновья.

— Кто свинчивает? Я? — Екатерина Александровна прижала кулачки к груди.

— Вы, конечно. Колесо-то Виктор Иванович опознал, — сказал Сан Саныч.

— Какой Виктор Иванович? — удивилась она, и Витька с Павликом тоже удивились.

— Витькино колесо-то, от его машины! — уточнил Сан Саныч.

— Не знаю… Мое колесо… — заупрямилась Екатерина Александровна.

— Во дает, совсем уже… того… — возмутился Витька. — На голубом глазу врет, и хоть бы хны.

— Я никогда не вру! — попыталась защититься Екатерина Александровна.

— Будем составлять протокол, — постановил Сан Саныч.

— Какой протокол? Зачем? Мне некогда! У меня сейчас дочь с внуком приедут! — заволновалась Екатерина Александровна.

— Не надо протокол, — подал голос Павлик. — Я сейчас его свинчу и назад привинчу.

— Я тебе руки-то оторву, привинтит он, — заорал на него Витька.

— Зачем кричишь? Она так плакала, так страдала, так просила… Что я мог сделать? Где я ей колесо еще найду? — ответил Павлик.

— Слышь, ты, узбек, умолкни, — гаркнул Витька.

— Я не узбек, я таджик, — привычно объяснил Павлик.

— Рассказывайте, как вы в преступную связь вступили, — велел Сан Саныч.

— Какую связь? — опешила Екатерина Александровна и нервно хохотнула.

— В сговор. Рассказывайте, как вы колесо с Витькиной машины свинтили.

— Не знаю, я ничего не делала.

— По вашему заказу Павлик колесо отвинтил?

— Нет. Не по моему. Он сам.

— Но вы у него колесо просили?

— Просила. Но не Витькино.

— Другого не было, — встрял в разговор Павлик, — а ей нужно было ребенка кормить. Что я зверь, что ли? Не понимаю? Привинтил, отвинтил, на место поставил. Всем хорошо. Только мне теперь плохо. Я последний.

— Крайний, — поправила его Екатерина Александровна.

— Слушайте, не зовите меня больше вас спасать! — попросил Павлик. — Пусть вас кто-нибудь другой спасает.

— Забирайте свое колесо, — сказала Екатерина Александровна. — Мне такое даром не надо!

— Нет, я это так не оставлю! — пригрозил Витька.

Когда Марина с сыном приехали на дачу, дома никого не было, хотя калитка была открыта настежь и машина стояла на месте. Марина позвонила маме и узнала, что та в отделении милиции, воровала чужие колеса, то есть была заказчиком кражи.

Марина вздохнула, заехала в магазин за водкой и коньяком, выгребла из кошелька деньги и поехала выручать мать. Сына взяла с собой. Тот, не прекращая, ныл, канючил и просился домой, доведя Сан Саныча и всех остальных до исступления. Екатерину Александровну отпустили. Витька взял водку и деньги, Сан Саныч — коньяк. А Павлик, которому ничего не досталось, проклинал тот день, когда начал раскланиваться с соседкой.

Идеальный мужчина

Тамара поехала в командировку в Питер. Переговоры были тяжелыми, длились почти целый день, и она была даже рада тому, что назад едет на «Красной стреле». Она представляла себе, как ляжет на полку в вагоне СВ, выпьет чай из стакана в подстаканнике и уснет под мерный стук колес и бряцанье ложечки в такт ритму поезда.

За десять минут до отхода поезда Тома была все еще одна в купе. «Только бы не зашла говорливая тетка. Кто угодно, только не женщина средних лет, расположенная к задушевным разговорам, — думала она, глядя в окно. — Хорошо бы Бред Питт зашел, тьфу, нет, Джордж Клуни или Квентин Тарантино. Нет, пусть зайдет Педро Альмодовар, тогда точно не соскучишься». Тома в мыслях унеслась далеко от своего купе, перебирая в голове всех актеров и режиссеров, которые ей нравились и с которыми она была бы готова провести ночь.